буквей много не бывает


Люстрат Сергеевич Площадный-Барский с детства не любил собственное имя. И хотя мама часто объясняла маленькому Люстику всю глубину активной жизненной позиции, никакой такой гордости у Люстика не прибавлялось, а наоборот, прибавлялось шишек, синяков, царапин и вечно кровоточащих ран на нежной детской душе. Раны Люстик заклеивал обрывками лозунгов, смоченными в соплях обещаний вырасти и отомстить.

В пубертатный период в силу неокрепшего организма и классовой борьбы гормонов с Клерасилом он даже подумывал взять фамилию матери. Как-никак, а Диванов выглядело если не благозвучней, то уж точно нейтральней. Но, пока он взвешивал все «за» и «против» такого решительного шага, гормоны перешли в решительное наступление, подавили буржуйские провокации и, одержав убедительную победу на всех фронтах, включая центральную нервную систему и рефлексы Павлова, хладнокровно вытравили все лишние мысли из сознательного сознания.

Несознательная часть некоторое время пребывала в изумлении, но, оставшись в оппозиции, не выдержала и уступила место коллективному разуму, прочно сосредоточившись на внутреннем развитии.

Коллективный разум завел Люстика в ЗАГС, в институт и в военкомат. При чём именно в такой последовательности. В конечном итоге, оказавшись счастливым обладателем трёх фирменных знаков отличия в жесткой ламинации, Люстик, наконец-то, решился заглянуть в самое себя, отделить познанное от нераспознанного и наметить вехи большого пути.

Знания, полученные в институте и военкомате, зародили в ещё просто Люстрате, без Сергеевича, смутные опасения, что ему что-то недоговаривают. Все вокруг постоянно упоминали какую-то планку, которую надобно поднять на некую высоту, и её, эту планку, держать на заданной высоте любыми правдами и неправдами. Ну про неправды Люстрат быстро всё понял. Слава богу, не при царе Вольдемаре живём. Тырнетам разным сызмальства обучены, да и телевизор, что бы там не говорили про его пагубное влияние на неокрепший юный организм, ещё никто не отменил. Про планку тоже вроде бы понятно. Всего-то и делов, что взять дрын покрепче, да поднять повыше. Не понятно было про правду и про то, что с этим поднятым дрыном делать. Если, к примеру, так и держать его, то вроде как на памятник похоже. Парень с древком. Люстрат даже некоторое время потренировался удерживать дрын в положении стоя, сидя и лёжа.

Положение лёжа Люстрат забраковал сразу после того, как на улице к нему начали приносить покрышки и мешки с песком, а дома жена Мрия сказала, что, чем шляться по секс-шопам, лучше бы картошки из гаража принёс. Держать дрын стоя то же как-то не сложилось. Если держать двумя руками, то сразу же находились желающие повесить на него, кто портки разноцветные, кто портянки исписанные, а если одной рукой держать, а другой отмахиваться, то страдала высота поднятости. От всех этих нервосплетений Люстрат так стал так уставать, что, приходя домой, засыпал прямо в коридоре. Стоя. С дрыном. А утром жена Мрия допытывалась, чья именно помада украшает очередные байковые подштанники. Как-то само собой получилось, что лучшая позиция держать планку оказалась сидя. Дома она надёжно защищала его спину в период сидения за монитором, в транспорте обеспечивала неприкасаемость сидячего места получше Чернобыльского удостоверения, а на улице создавала почти осязаемое чувство превосходства по причине пристального внимания сограждан.

Со временем Люстрат пообвыкся и даже начал аккуратно помахивать планкой над головой пригибающихся сограждан, как бы намекая, что не всякий до такой высоты допрыгнет из положения «упор лёжа». Некоторые невнимательные граждане, ударяясь о планку, конечно же начинали возмущаться. Тогда Люстрат натурально объяснял им о высоте высотности планки и предлагал допрыгнуть, куда следует. Трусливые граждане пожимали плечами и, стараясь не нарушить баланса, аккуратно перелезали через дрын и шли по своим делам. Попадались, конечно, и такие, которые пытались допрыгнуть. У некоторых это даже получалось. Не с первого раза. Раза так с десятого. И потом они все вместе долго изумлялись на этот феномен, приписывая его то глобальному потеплению, то всенародному ополчению, а то и, просто по привычке, подлым янки, выпустившим в космосе очередную утку.

Так уж устроена жизнь, что кто-то гордится данными данным от природы, длинными ногами там, или раритетными яйцами из драгметалла. Но только лучшие из лучших в состоянии собственными пальцами и одной только силой воображения создать некую субстанцию, именуемую личностью, на таком уровне, что бы стыдно не было за бесцельно ношенные годы.

Люстрат, теперь уже прочно Сергеевич любовно поглаживал высокоподнятую планку собственного достоинства и смахивал скупую мужскую слезу, читая сводки с полей и список вакансий мерчендайзеров в сфере компьютерной логистики. Только теперь он наконец-то понял весь глубинный смысл родительского замысла, но по старинному славянскому обычаю сказать «спасибо» было уже некому….

 

За сим благославляю вас, други мои, и напоминаю, что аффтор, как всегда, благодарит алфавит за любезно предоставленные буквы, и предупреждает, что все случайные совпадения не случайны.