Владыка рассказал «Вестям», почему не появляется в Киевраде, о дружбе с коммунистами, роскоши и «папамобиле»

Марина Петик

— Ваше Высокопреосвященство, скоро Киев будет отмечать 1025-летний юбилей Крещения Киевской Руси. Скажите, смогут ли киевляне увидеть Патриарха Кирилла, попросить у него благословения?

— Конечно. Патриарх Кирилл любит общаться с простыми людьми. Первая встреча состоится на Владимирской горке 27 июля, в 10 утра начнется молебен. Затем он встретится с людьми на Крещатике, где будет на концерте. А 28 июля, в 9 утра, патриарх будет на Литургии на Соборной площади в Лавре.

— Что сейчас происходит в УПЦ? Говорят, что внутри Церкви идет борьба за место Предстоятеля. Среди кандидатов называют и Митрополита Агафангела, и Архиепископа Александра (Драбинко), и Вас. Что Вы об этом думаете?

— Мы этот вопрос не обсуждаем, потому что возглавление Церкви – это Промысел Божий, Сам Господь определяет достойнейшего из многих и призывает его на служение. И также жив наш Блаженнейший Митрополит Владимир, он сегодня управляет Церковью, возглавляя Священнейший Синод. Думаю, что Митрополит Владимир проживет еще многие годы. А насчет кандидатур — то не верьте никому, все это досужие рассуждения. Но надо учитывать и каноны Церкви: Владыка Александр (Драбинко) не может быть кандидатом в силу молодого возраста и некоторых обстоятельств, Владыка Агафангел — тоже в силу преклонного возраста не может им стать. А я ни на что не претендую. Когда придет время, то Господь укажет Своим перстом на того человека, который и займет место Предстоятеля. Ведь никто не думал, что произойдет такое событие в Александрийской Церкви: лет десять назад летел Патриарх на вертолете со своим епископатом, и произошло крушение, в живых остались только два епископа. Один из них и стал Предстоятелем. Так что дай Бог, чтобы никаких катастроф у нас не было, но когда наступит срок, то Бог сам подскажет. Мы над этим вопросом не задумываемся.

— А почему Вы не претендуете?

— Я в Церкви с детских лет, и единственное мое желание всегда было стать священником. Я и подумать тогда не мог, что буду монахом, наместником, викарием и дослужусь до Митрополита. Как выпадет жребий (так в церковном тайном голосовании происходит избрание. — Авт.), так и будет.

— Недавно Минкульт передал УПЦ в безвозмездное пользование 75 объектов на территории Лавры. Что это за объекты? Что вы собираетесь с ними делать?

— К сожалению, я пока этот перечень не видел. Думаю, что они передали все, чем мы пользуемся и что мы и так сами отреставрировали. Ведь вы знаете, как мы отстаивали каждый объект — мы их просто отбирали, и я этого не скрываю. Так что нам передают то, что мы уже фактически имеем. Правда, сказали, что помогать нам больше не будут. Хотя нам особенно и не помогали, так, понемногу давали на реставрацию. Но мы не печалимся.

— Как складываются отношения монастыря с заповедником? Раньше у вас были конфликты.

— Да, я не нравился предыдущему директору Кролевцу, хотя он хороший человек. Громова и Лесничая — хорошие дамы, но их против нас настраивало окружение — мол, москали пришли. А какой я москаль? У меня нет родственников в Канаде, как у некоторых государственных деятелей. С нынешним директором у нас прекраснейшие отношения. Жаль только, что объекты музея раздроблены и не все ему подчиняются. Это глупо. Директор должен быть объединяющей силой.

— Как видите развитие Лавры в будущем, что собираетесь тут отреставрировать, что хотите изменить?

— Хочу выселить структуры, которые не имеют отношения к истории Церкви. Музей книгопечатания, например, имеет отношение к монастырю. Ведь общеизвестно, что именно в Киево-Печерской Лавре начиналось первое регулярное книгопечатание в славянском мире. А Институт повышения квалификации (теперь он называется Национальная академия руководящих кадров культуры и искусств), «Танцующая блоха» (так называют в народе Музей миниатюр народного умельца Сядристого), Музей театра, Институт прикладного искусства — все это очень далеко как от монастыря, так и от заповедника. Ведь заповедник называется «Музей «Киево-Печерская Лавра». Я хочу, чтобы монастырь был монастырем. Что касается больницы, которая находится тут (речь идет об инфекционной больнице, в которой в том числе находятся ВИЧ-инфицированные. — Авт.), то я высказал свое мнение: ей тут не место. Однако я никого из больных и врачей выгонять не собираюсь, им должны подыскать достойное помещение.

— Владыка Павел, вы являетесь депутатом Киеврады от фракции Партии регионов. Однако мы давно вас не видели в зале заседаний. Вы говорили, что вам не нравится, что там происходит, и даже баллотироваться больше не будете. Почему?

— Да, я там не был уже два года. Расскажу, как это было. Меня пригласили баллотироваться от коммунистов, попросили благословения у Блаженнейшего Владимира.

— Как — коммунисты? Они же разрушали церкви!

— А разве нынешние не разрушают? Есть депутаты от большинства, которые отрицательно относятся к передаче зданий Церкви. Я ничего не буду сейчас говорить о коммунистической идеологии. Но те, кто при коммунистах были верующими, те верующими и остались. А думаете, после развала СССР все обратились к Церкви? Нет, кто ходил, — тот и ходит. Это были истинно верующие люди. А сейчас многие ходят в церковь, потому что это модно и престижно в тех кругах, где они вращаются. У меня есть друзья-коммунисты. Например, я дружу с Игорем Калетником. Я и хотел их поддержать, получил благословение Митрополита идти с ними на выборы. Но тут приходят другие мои друзья — Василий Горбаль и Владимир Дейнега и говорят: мол, Владыка Павел, что ж вы с коммунистами идете, вы же всегда были рядом с нами с самого начала нашей партии. Снова пошли к Митрополиту и получили благословение идти от Партии регионов.

Страницы: 1 2

Разговор с наместником Сретенского монастыря архимандритом Тихоном, чья книга «Несвятые святые» бьет рекорды читательской популярности

Это действительно так: книга, написанная отцом Тихоном (в миру Георгием Александровичем Шевкуновым), разошлась несколькими тиражами — свыше 1,2 млн экземпляров. И продолжает читаться без всяких директив и рекламной раскрутки.

Зто странно: просто истории из жизни верующих, без закрученных сюжетов и энергичного утверждения добра над злом. А оторваться трудно, да и после прочтения долго носишь в себе какое-то виноватое вопросительное чувство: а правильно ли устроена твоя жизнь, не разменял ли ты на медные медяки что-то действительно важное и дорогое? С этим я отправился к отцу Тихону в его обитель.

— Вы знаете песню Бориса Гребенщикова «Сокол»?

— Нет, не слышал. Я не очень знаком с сегодняшней эстрадой.

— Ну, это не совсем эстрада, скорее, художественный пример того, как трудно искать себя, свою душу... Так вот, вы можете различить, когда человек искренен в таком поиске, а когда, пусть и талантливо, всего лишь имитирует процесс?

— Не совсем понимаю, зачем это надо имитировать. Был такой христианский апологет Тертуллиан, который однажды сказал, что каждая душа по природе своей христианка. Просто люди об этом забывают или не желают задуматься над главным, оставляя себя суете. Но эти вопросы: откуда мы, зачем мы, какова цель человеческой жизни — как их характеризовал Достоевский, «проклятые вопросы» — они все равно встают перед человеком. Как сказано в Апокалипсисе? «Стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, а он со Мною...» Цель сокровенная, многими не осознанная, в том и состоит, чтобы встретить Бога, открыть себя для Него.

— Но у нас сегодня возник целый класс людей, которые не столько ищут себя, сколько стремятся к ритуалу, к форме, не вникая в содержание. В народе их еще называют «подсвечниками».

— Ну, это на самом деле не столь прямолинейная вещь... Я не стал бы их жестко судить. Потому что знаю по опыту самого разного общения: порой человек формально подходит к вере по той лишь причине, что пока не дорос духовно до ее сути. Пока. И эта его попытка следовать обряду встречает высокомерное и насмешливое отношение — почему? Это движение к Богу, пусть и неуклюжее порой, разве достойно осуждения? Даже формально переступая порог храма, человек переступает через стереотипы, страхи свои, сомнения. А потом: человеку свойственно меняться. Посмотрите на современников Христа. Матфей — вчера был мытарем, сборщиком налогов, а сегодня апостол. А Петр и Андрей? Неграмотные рыбаки, а через несколько лет — великие апостолы!

— Отец Тихон, вы человек не старый и даже не пожилой...

— Как сказать, все же 55 лет.

— Ну, это позволяет вам наглядно сравнить две эпохи: советскую и нынешнюю. На ваш взгляд, когда было легче сохранить душу — тогда или теперь?

— Сложный вопрос. Многое было легче тогда, все было для христианина определеннее: вот свои — вот чужие. Сейчас нет таких гонений, но теперь иные испытания и соблазны. Для тех, кто ищет веру, укрепляется в ней, в помощь сегодня есть множество книг, храмы, священники, возрастающая христианская община. Но надо сказать и о другом: общество советское в чем-то было намного здоровее нынешнего. При всей порочности коммунистической идеологии в русском обществе — будь то крестьянство, городские слои, интеллигенция — существовали устои, принятые и оберегаемые если не всеми, то большинством. Жертвенная любовь к Родине, порядочность, доброта, предпочтение ближнего, а не себя самого — к этим ориентирам стремились. Да и зло называлось своими именами: воровство, предательство, эгоизм...

Сейчас такой определенности нет, многое сместилось. Изощренно воруешь, преуспел в стяжательстве — молодец, прохиндей, но успешный. Взял от жизни все — здесь и сейчас. Под этим лозунгом выросло целое поколение... Ложные герои, ложные ориентиры — это огромная опасность. Посмотрите, с какой яростью либеральное сообщество отстаивает своих кумиров-разрушителей. Их возводят на пьедестал, даже если они занимаются откровенной гнусью: организуют оргию в музее, кощунствуют в храме, устраивают безумные развлечения с морожеными курицами. Но идет внушение, промывание мозгов: вот они, герои вашего времени, образцы для подражания, и других героев у вас быть не должно. Вот что внушают.

— А вообще человек по мере познания законов природы, развития науки и техники становится лучше или хуже?

— Могу только ответить словами Экклезиаста: «Что было, то и будет... и нет ничего нового под солнцем». Человек остается человеком. В Священном писании сказано, что под гнетом зла люди когда-нибудь придут к грани самоуничтожения и перейдут эту грань. Но когда — никто не знает. Мы, священники, часто видим, как умного, мужественного, яркого человека болезнь ломает — он становится капризным, мстительным, эгоистичным, это как минимум. Вот так и человечество подойдет к черте, когда болезни сделают жизнь на земле невыносимой.

Страницы: 1 2