Музыкант Сергей Шнуров, сыгравший в "Ассе 2" одну из главных ролей, рассказал о фильме, Викторе Цое и чисто русском отсутствии перемен. — Некоторые сочли идею продолжения "Ассы" сомнительной и даже кощунственной. Какие были у вас мысли на этот счет? — Во-первых, "Асса" — это целиком и полностью детище Сергея Александровича Соловьева. Что с ним делать, как распоряжаться, снимать ли вторую серию — это абсолютно в его власти. А всем остальным нытикам, для которых "Асса" почему-то является чем-то большим, нежели просто кино, каким-то фетишем, я предлагаю все-таки в церковь ходить и молиться там Богу. Дело в том, что в России культурному продукту всегда придают чрезмерное значение. "Поэт в России больше, чем поэт" и все такое прочее... Это, по-моему, совершенная глупость. Фильм — всего лишь пучок света, направленный на экран. — Вы помните, как посмотрели "Ассу" образца 1987 года? — Даже не знаю, что сильнее на меня повлияло: увиденная в видеосалоне жесткая порнуха немецкого производства или увиденная в кинотеатре "Асса". Посмотрел я и то и другое практически в одни и те же дни. Честно говоря, я все же за порнуху. — Расскажите о своей роли в "Ассе 2": кто вы там и что делаете? — Я играю музыканта. Фактически самого себя, только чуть лучше. Как в любом, например индийском, фильме должна присутствовать гипербола, так и у Соловьева получился преувеличенный я. Для меня съемки в этом фильме значат только то, что в итоге мы с Сергеем Александровичем Соловьевым стали добрыми приятелями, даже, наверное, друзьями. Все остальное — побочные эффекты. — Первая "Асса" для многих прозвучала чуть ли не как политическое высказывание. Со второй может что-нибудь подобное произойти? — Это кино нельзя назвать культовым — дурацкое слово. Да и вообще кино как таковое, по моему убеждению, не может быть культовым. То, что началось с прибытия поезда, всегда было развлечением, времяпрепровождением, чем угодно. И сегодня кино окончательно вернулось к развлекательной функции. Тарковский сейчас неуместен. — Возвращаясь к "Ассе 2": долгое время был вариант названия "Кинг-Конг мертв". Это же вы предложили Сергею Александровичу? Как в свое время Африка уговорил его назвать первый фильм собственно "Ассой"... Что вы имели в виду? — Название, опять же, очень подходит к нынешней культурной ситуации. Очевидные вещи почему-то не называют очевидными для них именами. Почему тот старый фильм, где убивают Кинг-Конга, называется "Кинг-Конг жив"? Это же неправда. Мне страшно от этого становится. Почему на стенках пишут "Цой жив"? Ну он же мертв, он умер, братцы! Я видел безумное граффити "Цой жив", а внизу подпись: "Спасибо, ребята!" — Это, возможно, русская вера в то, что правду скрывают, всех обманывают, а все на самом деле не так. — Ну да, очередной Китеж-град. — Полтора года назад в Зеленом театре снимался концерт, он же финал новой "Ассы". Ваше выступление там сильно рифмуется со знаменитым цоевским номером "Мы ждем перемен"? — Финал был решен как сознательная стилизация под те времена. Когда люди, наверное, еще ходили на концерты. В фильме есть как специально сочиненные песни, так и пара вещей "Ленинграда". Должен сказать, что, конечно, невозможно проводить параллели между мной и Цоем. Во-первых, я еще жив, во-вторых, и композитор я попроще. И тексты мои ни на что не претендуют. Да во всем огромная разница: тогда, несмотря на наличие железного занавеса, русский рок являлся частью мировой культуры. Сегодня то, что происходит в остальном мире — в музыке, кино, искусстве и так далее, происходит параллельно российским делам. Мы реально страна третьего мира. В культуре не производится ничего оригинального. Виктор Цой, безусловно, слушал группу The Cure, но при этом они, условно говоря, с Европой были на равных. — Все-таки может ли быть именно сейчас актуальным вот это "ожидание перемен"? Перемены грядут? — Я боюсь, что со времен Ивана Грозного перемен в России так и не случилось. Движуха временами есть, перемен — нет. Я понимаю, что сознание людей вообще не меняется, веками. Достаточно прокатиться в метро, чтобы это понять. Тот же отечественный рок-н-ролл в 1980-е все равно возник от комсомольского коллективного задора, и даже до сих пор он мало чем отличается от комсомола. Это не Вудсток, нет, у нас такого никогда не было и не будет. — У многих есть ощущение, что время закольцевалось. И возрождение застойно-перестроечной эстетики, и возвращение Соловьева к "Ассе" дают повод для таких выводов. — Неправда, если честно, тогда все же было страшнее. То есть мы бы с вами поговорили не более минут трех. Текст: Артем Лангенбург, Егор Яковлев Собака.ru

<...>

Сергей Шнуров уже имел дело с телевидением и доказал свой недюжинный телепотенциал. Его программа путешествий «Шнур вокруг света» очень неплохо смотрелась, а на канале НТВ скандальный певец снял очень трогательный и честный цикл фильмов «Окопная жизнь» о войнах, которые вел Советский Союз в 60 - 80-е годы прошлого века. На этот раз певец и композитор возвращается на ТВ с новым проектом.




Это тоже серьезная работа - целое исследование. Рабочее название - «История российского шоу-бизнеса». Пока планируется отснять 20 серий, каждая из которых будет самостоятельной историей той или иной группы, или продюсера, или явления в нашем шоу-бизнесе. Вместе с актером и тележурналистом Борисом Корчевниковым («Кадетство», «Тариф Новогодний») Шнуров проедется по стране, найдет героев минувших лет и попытается создать некую энциклопедию...
Первые выпуски покажут уже этой осенью. Интересно, что программа будет выходить на чисто развлекательном канале СТС, где журналистские истории представляла программа «Детали». Но как раз «Детали» этим летом прекратили свое существование.

<...>

Комсомольская правда

В любые эпохи и при любых правителях появляется вдруг человек, которому дозволяется выкрикивать то, о чем думает народ. Как бы их ни называли – юродивыми, шутами, бунтарями-футуристами, а то и «совестью нации», молвят они не в бровь, а в глаз. Рок-музыкант Сергей Шнуров хорошо известен публике как лидер группы «Ленинград», орущей благим матом о социальных проблемах, а с декабря 2008 года – как создатель новой группы «Рубль». Этот «Рубль» уже «нарубил» диск и виниловую пластинку с полдюжиной текстов, сопровождаемых утробным ревом психоделического гаражного рока. В новую группу Шнур позвал всего двух человек из старой команды: звукорежиссера, севшего за ударную установку, и трубача, вставшего за клавишные. Порой участвует в концертах гитарист «Ленинграда» Константин Лимонов. Несмотря на столь «экономичный» и антикризисный состав «Рубля», рубленые нецензурные строки мгновенно разнеслись по Интернету и цитируются от Владивостока до Калининграда. О своей новой группе, о творческой концепции в частности и о жизни в России вообще Сергей ШНУРОВ рассказал в интервью «Новым Известиям».

– Первые статьи музыкальных критиков о вашей новой группе «Рубль» дышат разочарованием. Общее мнение – это ребрединг группы «Ленинград». Как вы к этому мнению относитесь?

– Я всегда полагал, что критики дураки. Поэтому – никак. Я занимаюсь тем, что мне интересно на данный момент. А что думают критики – мне не интересно.

– В чем концепция «Рубля»? Это более жесткий рок?

– Концепция «Рубля» – это просто мне захотелось поиграть на гитаре до отвала. Вот и вся концепция.

– По некоторым вашим высказываниям, это финансовый проект, совпавший с мировым экономическим кризисом. Вы надеетесь на нем заработать?

– Если бы я хотел заработать, я бы не распускал «Ленинград». Верно же?

– Да, «Ленинград» был раскрученным и прибыльным.

– Ну да. Ну, зачем мне еще что-то нужно, если я хочу заработать?

– Все-таки ваш «Ленинград» был запрещен Лужковым на больших столичных площадках как неприличный, потому и ушел в гламурную корпоративную тусовку, в закрытые клубы. Чиновники задавили?

– Не знаю насчет их запретов… Мы давали два концерта подряд в самом крупном клубе Москвы, до нас это делал только Мэрилин Мэнсон! Причем это были аншлаги. И черед две недели я распустил «Ленинград».

– Особый шик – уйти на пике?

– Не то чтобы на пике. Но это я к тому, что финансовая составляющая в моем решении была как раз минимальная. Честно говоря, мне сложно себе представить, что группу «Рубль» будут приглашать на корпоративчики или там на свадьбу.

– Так это уход от корпоративов? Уж слишком вас полюбили олигархи – Потанин, Чичваркин, политики, «белые воротнички».

– Да кто сейчас заказывает корпоративки? И где сейчас Чичваркин? Мне кажется, олигархам не до того.

– Ну почему же, недавно прошла информация о том, что Олег Дерипаска пригласил Майкла Джексона за три миллиона долларов.

– Наверное, что-то у них еще есть. Мне не интересен ни Дерипаска, ни Майкл Джексон, ни миллионы. Все эти три позиции мне вообще не интересны.

– А почему вы охотно соглашались ездить на гламурные тусовки? Скажем, выступать в Куршевеле для обитателей Рублевки?

– Да нет, просто, если ты назвался артистом, тебе в принципе без разницы – петь в переходе или в Кремле. Если ты артист с большой буквы «А». Для меня вопрос «где выступать» не имеет абсолютно никакого значения. Для меня Куршевель это просто географическая точка. «Ленинград» стоил в Куршевеле столько же, сколько и в Киеве. Может, со стороны кажется, что петь там – это какой-то другой смысл?

– Очень даже кажется. Может, это способ посмеяться над жирующей публикой? Обругать ее так, чтобы она и не поняла? Например, вы в Куршевеле Ксюшу Собчак нецензурно «обложили».

– Нет, ни у кого не было такой задачи – обидеть Собчак.

– Сколько просуществует, на ваш взгляд, «Рубль»?

– Не знаю. Пока не надоест.

– Аудитория у «Рубля» другая – не «ленинградская»?

– Сложно мне о них судить. Кто выживет! (Смеется.)

– Как-то вы сами заявили, что группа «Ленинград» – порнофильм. Каково же быть порнозвездой? Не слишком приятное амплуа?

– Почему же? Можно честно играть в порнографии. А можно ее снимать. Вот мне кажется, что наш Первый канал – это абсолютная порнография. Самая настоящая, причем, знаете, такая – некрасивая. А «Ленинград» все-таки был красивой порнографией.

– А скажите, пожалуйста, почему вы не любите русский рок?

– Не нравится по мелодике. Не нравится его пафос. Почему я не люблю русские автомобили? Потому что они плохо ездят. Русский рок по тем же причинам мне не нравится.

– Может быть, потому, что он у нас прекраснодушный?

– Нет. Потому что он плохо ездит.

– Недолюбливаете питерских кумиров Шевчука и Гребенщикова. Как-то песню о них колкую сочинили.

– Да нет, по большому счету я люблю всех. Но меня пугают люди, которые слишком серьезно относятся к себе.

– Вы против «гуризма»?

– Да я не то чтобы против. Кто-то хочет быть гуру. Мне это забавно.

– Разве хороший рок – это просто дикие эмоции?

– Не знаю, какой рок хороший и какой плохой. Рок либо есть, либо его нет. Группа AC/DC – это понятно, что рок. А группа «Аквариум» – это понятно, что не очень. Вот и все.

– Говорят, вы однажды были в смятении после выступления в Москве Rolling Stones. Это ваша «группа крови»?

– Да, Rolling Stones мне нравится. Но ранний. Я не являюсь поклонником британской музыки. Мне больше нравится американская. Или в случае с AC/DC – австралийская.

– А Оззи Осборн?

– Оззи? Вы имеете в виду период группы Black Sabbath или какой?

– И Sabbath, кажется, вам созвучен, и поздний Осборн.

– Ну, не знаю. Мне больше нравились Led Zeppelin, хотя они англичане.

– Неистовый хард-рокер Осборн, разрывающий зубами живую птицу, вам не по душе?

– Ну, насчет птицы – это легенды. Про меня можно тоже много чего услышать, чего я не делал.

– Как вы определяете свою роль в среде и судьбе русского рока?

– Могильщика!

– А почему ваша ярость, социальный протест выражается в радикальной нецензурной форме, а не участием в политических акциях? В маршах несогласных?

– Мне не нравится компания маршей несогласных. Мне не нравятся вожди этого племени. Мне вообще вожди не нравятся. Я свободный человек в свободном мире.

– Вы когда в последний раз были на баррикадах?

– Каждый день. Просыпаюсь – и на баррикаду! (Смеется.)

– Говорят, вы в 1991 году на баррикадах у Мариинского дворца готовились встречать танки из Москвы?

– Собирался. Я был молод. Дело не в танках, а в необразованности. И дело в лености людей.


– Нынешние «протестанты» – скажем, из запрещенной партии нацболов – очень даже образованны. И протестуют всерьез. Против вороватых людей.

– Понимаете, демократия возможна только в обществе, где люди пытаются думать. Дело даже не в образованности. Как можно ратовать за демократию, если большинство людей не думают? А что делать потом, когда они все порушат?

– Может быть, надо ратовать не за демократию, а за коммунизм или за диктатуру, за царя?

– Знаете, мне любые «измы» не по душе.

– Но свободный человек не может жить без свободного государства?

– У меня государство начинается и заканчивается в паспортном столе и в ЖЭКе.

– Вы рождены в Ленинграде и не можете не думать о том, что в нем, снова ставшим Петербургом, происходит.

– Я вижу, что в нем происходят чудовищные вещи. Я вижу, что мой город уже совершенно не мой. Я вижу, что города, в котором я родился, уже фактически не существует.

– И что? Мучает легкая ностальгия?

– Нет, это не ностальгия. Но глупо плакать о Римской империи или о Древней Греции – совершенно замечательных цивилизациях. Их не стало. Сейчас мы живем в то время, когда старое рушится. А поддерживать падающую скалу это глупо, согласитесь.

– «Перемен, мы ждем перемен»? И это вас не печалит?

– Я не за то, что все должно поменяться. Но оно все равно меняется. А плевать против ветра – зачем?

– Просто надо примириться с новой жизнью?

– Кто-то примиряется, кто-то нет. Это выбор каждого.

– Ваша музыка, особенно тексты к ней, – это то, против чего протестует масса приличных людей. Вы матом портите поколение – победили, можно сказать, ратующую за чистоту русского языка Людмилу Вербицкую – ректора питерского университета.

– Ну как вы думаете, могу ли я испортить своими песнями целое поколение?!

– Вы недооцениваете свое влияние на молодежь.

– Я думаю, вряд ли я испортил поколение. А, как говорил Ницше, падающего – подтолкни. Если поколение готово упасть, значит, оно испортилось, если не готово, значит, оно не испортится.

– Это эксперимент – насколько глубоко можно пинать окружающих вниз?

– Нет, это не эксперимент. Никого я вниз не пинаю. Попытка разбудить человека, и все. Очень много спящих.

– Да, надо признать, что последние ваши «рублевые» тексты, если убрать мат, – это жесточайшие памфлеты. Куда же может пойти после концерта ваш слушатель? Если это не «белый воротничок», то он «заведется» и способен на социальный, а то и политический протест?

– Ну как они начнут чего-либо требовать, если все чуть ли не единогласно еще позавчера голосовали за Путина? Себя им нужно менять!

– Глядя на публику, понимаешь, что они поддерживают гнев, бросаемый вами в зал.

– И одновременно идут и голосуют за тех, за кого им велят.

– Для вас это тоже странно?

– Для меня это не странно. Потому что любые социальные потрясения – на самом деле зло. Лучше, если каждый будет заниматься мелким, но реальным делом, как то: подметать двор, красить дверь, чинить забор. Лучше делать эту ерунду, от которой жизнь непременно станет лучше, нежели пытаться поменять все и сразу.

– То есть каждый должен заниматься своим, пусть маленьким, делом, а не бороться за счастье человечества?

– Да. Мне кажется, что наша страна переживает какое-то странное время, когда все вдруг, ни с того ни с сего, стали великими геополитиками. Даже дворники рассуждают о подковерной борьбе, о теневых влияниях, о давлении монополии американцев, о влиянии Китая. Господи Иисусе! А дворы не метены, понимаете?!

– Так это наша народная забава! И в советские времена, когда вы были малышом, у пивных ларьков за кружкой «Жигулевского» народ спорил о политике партии, о влиянии решений съездов КПСС на жизнь трудящихся Анголы.

– Не только о политике, а об империализме! (Смеется.) Анекдоты про Брежнева рассказывали! Я помню те времена. Но где теперь Советский Союз? Так вот его и проговорили.

– Россию тоже можем проговорить?

– Думаю, что да. У меня все меньше и меньше сомнений.

– А почему у вас в последние годы появилась большая тяга к респектабельности?

– А у кого ее нет, этой тяги?

– Вы даже как-то сказали: «Хватит петь, пора заняться бизнесом».

– Я бы с удовольствием занялся бизнесом. Но «бизнес» в переводе на русский – это всего лишь «дело». А у нас делом никто не занимается. И потом, смотря что понимать под «респектабельностью». Это как? Это чисто одетый? Не в дырявых носках? Тогда я респектабелен.

– Ну, все-таки это уход от того, что называется в народе «гопотой», а научно – маргинальностью. Другой уровень, другой социальный слой.

– Да нет у нас людей разных уровней. Всего лишь 20–30 лет назад все были пионерами и октябрятами. Какой тут разный уровень? Все от сохи!

– На вас обратили внимание режиссеры. Понравился ли вам летний проект с Андреем Могучим?

– Понравился.

– Это был разовый эксперимент?

– Видимо, да.

– Продолжится сотрудничество?

– Это был концерт группы «Ленинград», которой уже нет. В декорациях Могучего.

– А с «Рублем»?

– Группа «Рубль» – очень камерный коллектив, который на большие площадки пока не претендует и под них не «заточен».

– В 2008 году для вас была написана драматическая роль в новой постановке классической оперы «Бенвенуто Челлини». Ваше имя теперь связано с Мариинским театром. Вам это понравилось?

– Не понял вопрос…

– Ну, все-таки с именем Сергея Шнурова связан скандал, эпатаж, разрушение морали. Другой репертуар…

– Сергей Шнуров также связан с фильмом «Ленинградский фронт» о блокаде! Сергей Шнуров ассоциируется как киноакадемик и получатель «Ники»! Ассоциируется с телепроектом НТВ «Окопная жизнь»! Имя Сергей Шнуров много с чем ассоциируется!

– Да, несомненно, и с режиссером Сергеем Соловьевым – скоро выйдет фильм «Асса-2» с вашим участием. А если закрыть проект «Рубль»? Не хотелось бы вам насовсем сменить амплуа – стать артистом театра и кино, которого бы все воспринимали как уважаемого и очень интересного человека?

– Дело в том, что если мне чего-то хочется, то я это делаю.

– Продолжите гулять – от низкого до высокого?

– Не бывает ни высокого, ни низкого. Бывают вещи актуальные, сильные и глубокие. А то «высокое и низкое», что вы имеете в виду, наверное, было в Советском Союзе.

– Недавно в обществе обсуждали нашумевший, извините, заголовок: «Эра потреблятства закончилась». Вы согласны с тем, что эра разнузданного потребления закончилась и нужно что-то другое играть, по-другому думать, жить, петь другие песни?

– А знаете, вот эти массированные разговоры в русской прессе о том, что закончилась эра потребления – в иностранной прессе я что-то их не встречал, – говорят о том, что нас готовят к голодухе. Где тут у нас в России было это самое «потреблятство»? Может быть, процента два в нем «прозябали». А все остальные – что? Мне бы, конечно, было интересно посмотреть, если бы вся Россия в излишнем потреблении «погрязла». Нет, это нам естественным образом «компостируют» мозги: мол, ребята, вот вы ели мясо – может, вдосталь, в первый раз за всю историю России, а теперь вы снова будете есть хлеб с кашей. Вот и все.

– Поразительная у вас прозорливость: недавно главный санитарный врач России Геннадий Онищенко действительно рекомендовал населению экономный рацион питания.

– Думаю, те, кто разрабатывают эти рационы, их не придерживаются.


Новые Известия

Шнурову тридцать семь. Но кажется, что он, как покрытая патиной туба, гудел и жарил вечность. Он поставил свой копирайт на том настроении, которое наши мужские люди ловят на похоронах и пьяных танцах. Если бы он не был русским, то родился бы, наверное, интеллигентным Гораном Бреговичем. И тогда его музыку весело и эстетично исполняли бы цыгане. Но он русский, похмельный, бородатый философ, придумывающий такие неувядающие рингтоны, как «www.leningrad» или «Бумер», а еще убивающие сознание (пусть всего на несколько минут) песни вроде «Дня рождения» или «Ду ю лав ми». Его задиристое ска действует как прививка. У одних от нее случается аллергия, у других – наступает отторжение, у третьих она вызывает тяжелые осложнения на несколько дней. И все же медики от шоу-бизнеса прописывают его процедуры в профилактических целях каждому успешному господину. Шнур, как Чумак – защищает яппи от витающего в воздухе вируса обстоятельного загула и еще от решительного упадка сил, также передающегося воздушно-капельным путем. Он принимает на грудь и в голову за каждого из нас и при этом ничуть не стареет душой. Свое настроение Сергей Владимирович, как ни странно, черпает в классике и трудах хард-рокеров 70-х.

– Вам действительно так нравится Jimi Hendrix?

– Мне вообще-то мало что нравится. Hendrix, Zeppelin, AC/DC, Prodigy…

– На возрожденные составы ходите?

– На Led Zeppelin вот не полетел в Лондон. Я хотел бы там побывать, но не получилось. А остальное меня мало интересует. А кто там еще возродился? Police меня не волнует – это какая-то псевдомузыка. Smashing Pumpkins – тоже не нравится.

– А в поп-музыке?

– Популярная музыка всегда была черт знает чем. От Марлен Дитрих до сегодняшних дней. Просто, мне кажется, не нужно в куче говна искать гусиную печень. Поп-музыка на то и поп-музыка, что настроена на потребление массами. А массовая культура – не прорыв в метафизические глубины бытия, а всего лишь фон. В отличие от того же Jimi Hendrix.

– Но гусиная печень в поп-музыке все же есть?

– Да не особенно. Хотя, если покопаться, найти можно. Но там нет метафизики – это точно. Вся беда так называемого русского рока, который, по-моему, окончательно загнулся, в том, что ребята с помощью шлягера пытаются объяснить смысл бытия. Шлягер – неподходящая субстанция. Это все равно что на «Жигулях» пытаться выиграть гонку «Формулы-1». Одно к другому не имеет никакого отношения.

– А в чем метафизика вашей популярности в 1997-м, в 2000-м, в 2010-м?..

– «Ленинград», «Рубль» – как фирма Adidas, мы актуальны всегда. Пока есть футбол, есть фирма Adidas. Футбол – это надолго. Мои группы и футбол – это параллельные события. Вон у нас какая команда большая. Но мы не задумываемся, актуальны мы или нет, – просто играем от души.

– У вас еще, знаете, особенный зритель. Вроде бы разные люди, но их всех что-то объединяет. Наверное, они могли бы вот так, без подготовки вместе выпивать!

– «Ленинград» – это спонтанная фигня, как кутеж. Вот собираются четыре взрослых человека за бутылкой водки, а потом это перерастает в недельную пьянку. А вообще-то они хотели просто посмотреть футбол. Но вот закрутилось, разразился ураган и докрутил до двух разграбленных ларьков. Так и у нас. Никто специально не готовится к концерту – не бреется, не надевает брюликов, чтобы блеснуть ими и нас увидеть.

– Серьезная взрослая публика, которая вас слушает, позволяет вам быть успешным?

– Да.

– Не припоминаете, с какого времени?

– Да мне кажется, я был успешным уже в детском саду. Как-то так сложилось. Когда мы сидели в сугробах: вот они – «фашисты», а мы – «русские», и нужно было поднять парней в атаку – поднимал всегда я.

– Вы всегда были за «наших»?

– Нет, «фашистом» я тоже был. Кто из нас не был «фашистом» в детском саду?!

– Вы прошли большой путь от командира в детском саду через студента религиозно-философского института при духовной академии до панк-ска…

– Институт я не окончил – до сих пор в академическом отпуске. А путь к музыке – действительно сложный. Скорее всего, через прочитанного философа Шестова. Шестов обратил мое внимание на другого философа – Фридриха Ницше. И через Ницше я вышел на Бодрияра. Вот так.

– Пост соблюдаете?

– Нет. Путешествующие не постятся. А мы все время в пути.

– Вы вообще верующий человек?

– Мне не нравится это слово. Нет неверующих. Одни верят, что Бог есть, другие – что Бога нет.

– Ну, платите десятину, в конце концов?

–  Я не считал. Может, больше трачу, а может – меньше. Мне кажется, отношения с Богом должны немного отличаться от сотрудничества с налоговой инспекцией.

– От вас вечно что-то этакого ждут. С ума можно сойти – все время стараться не облажаться…

– Мне вечно пытаются приплюсовать чужие качества. Например, скандалиста. Я никогда не скандалил. Положим, то, что было мне интересно в 29 лет, письку, там, показать, – в 37 уже не интересно. Я думаю, мало кого моя писька сейчас удивит. Мы сейчас больше думаем об аранжировках. Интересно стало выступать – вот так, прозаично, без сисек-писек. Хотя сиськи-письки тоже присутствуют в нашей жизни.

– Так что от вас теперь ждать?

– А хрен его знает. Если бы знал, было бы совсем скучно жить. План есть только у Путина. А я без плана живу. Мне так лучше.

– Похоже, на выборы вы не явились?

– Нет. Мне не нравится… Вот летишь в самолете, предлагают пепси или колу – а мне хочется томатного сока.

– Ну а план Медведева захватывает? План Путина убеждает?

– Я не очень разбираюсь в плане Путина. Да и план Медведева мне не ясен. Вся эта ситуация мне напоминает мультфильм моего детства «За 80 дней вокруг света». Там был такой персонаж, который вечно спрашивал: «Мистер Фикс, у вас есть план?» Вот и у нас какие-то вечно меняющиеся планы. Я не вижу вот этого инновационного развития России. Не слышу о вложениях в развитие инфраструктуры. Не вижу развития дорог. Я много чего не вижу. Вижу, что открывается множество магазинов, в которых продают китайские товары. Сама страна ничего не производит. Меня это пугает.

– Вы, как философ, наверняка знаете особый путь России. Или его нет?

– Порой мне кажется, что стабильность – это когда человек стоит по горло в дерьме. Еще чуть-чуть, и захлебнется. Так вот стабильность – это не призыв разгрести все это, а надежда, что не поднимется волна.

– Как получилось, что к вам, вполне удачливому и образованному человеку, приклеился образ вашего персонажа – тунеядца и алкоголика?

– Образ придумывают люди, слушатели. И как он складывается, это одному Богу известно. Я живу так, как я живу. Хочу – пью, хочу – не пью. И вот сейчас никто меня не заставит махануть перед концертом стакан водки. Пусть кто-то скажет: «Да, блин, а Шнур-то уже не тот!» Да нет, братцы, я просто не хочу. Я всю жизнь делаю то, что я хочу. Чем выгодно, кстати, отличаюсь от депутатов.

– Мне кажется, ваши озорные песни всегда агитируют присоединиться – замахнуть стаканчик, затянуться вкусной сигаретой…

– Ерунда. Сколько импотенту ни показывай порнухи, у него все равно не встанет. И Черчилль курил, и Сталин. Ну и что?

– Маме, наверное, неловко, что вы со сцены матом ругаетесь…

– Ну, мама до сих пор переживает – как мама. Ей бы, конечно, хотелось, чтобы я был первой скрипкой в Мариинском театре. А мне этого не очень хочется. Мне там скучно. Да и если все время оглядываться на маму… Я думаю, Хендрикс на свою не особенно оглядывался.

– А ведь когда-то вы были мирным офисным работником!

– Был, а что еще делать? Человек оканчивает институт – а заводы стоят, наука никуда не двигается. Что ему делать? Продавать китайские железки, понятное дело! У него выхода другого нет.

– Так это китайцы виноваты в том, что у нас расплодился офисный планктон?

– Дурацкое словосочетание. Мне кажется, сегодня менеджеры являются передовой частью общества – каким при Ленине был пролетариат. Менеджеры посидят вот так в интернете, уткнувшись в свои odnoklassniki.ru или youtube.com, и в конце концов внесут какой-то вклад в историю и искусство. Просто перевернут этот мир. Потому что они ничем не заняты. А люди, которые ничем не занимаются, очень опасны. Хотя среди журналистов и музыкантов тоже хватает… (Шнур смачно выругивается. – А. В.)

– Вы могли бы предупредить нас, что это будет за революция?

– Я не знаю. Скорее всего, она будет завязана на технологиях.

– Война миров? Высокие технологии погубят человечество?

– Не погубят. На самом деле, как говорил Хайдеггер, атомная бомба взорвалась в трудах Парменида. Человечество уже давно погублено.

– Кстати, что вас в последнее время потрясло в науке? Или, может быть, какой-то гаджет изменил вашу жизнь?

– Потрясло то, что математик-петербуржец отказался от Нобелевской премии, послал всех на… (в шнуровских матерках словно бы материализуется его тёмная энергия. – А. В.) и выключил свой компьютер. Вот это гениально. Это было давно, но ярко.

– А вы бы смогли отказаться? Ну, хотя бы от приглашения играть в тьмутаракани?

– Это разные вещи. На концертах мне важен звук. Остальное – не важно. А какая разница? Мне что Куршевель, что Гатчина – это же всего лишь географические точки.

– Вспомните самый маленький населенный пункт, куда вы приезжали с концертом.

– Этот пункт называется Новосадовая – бывшая зона, где нет электричества, живут всего четыре человека. И там я как-то оказался у костра с гитарой. Это было давно… Жуткий замес!

– Был аншлаг?

– Были все.

– После этого пельменями олигархов вас уже не удивишь…

– Они бросались потому, что у меня не получилось выступить, – я перенервничал.  Правда, я тоже кидался – так что неизвестно, кто кого закидал. Ну и потом, это все же очень положительный, глубоко личный опыт. Положительный – в том, что вседозволенность этого коллектива фактически не имеет границ.

– А вы сами как относитесь к олигархам?

– Я – наверное, не отношусь. Не владею такими активами. У меня в основном пассивы. Так ничего толком и не работает. К олигархам нормально отношусь, как ни странно. Мне кажется, это все дутая история. Одна из болезней российского общества в том, что к богатым и успешным людям принято относиться плохо. Почему такая фигня?.. (Задумчиво чешет «репу». – А. В.) Вот если ты чуть поднимаешь голову, тебе начинают по ней бить.

– У вас все будет хорошо. Вы вот и линию обуви выпустили – Jump&Шнуров…

– Идея пришла российскому представительству американской фирмы Jump.

– На эмблеме белка – символ белой горячки?

– Каждый видит в ней что-то своё. Иногда мне тоже кажется, что речь идет о «белочке», но нечасто. Там еще год моего рождения есть – 1973, рыбы…

– А шнурки?

– Они присутствуют в каждом ботинке.

– Извините за прямоту, а вы на футбол летаете?

– Нет. Да я и в Питере не особенно хожу на стадион. Мне нравится смотреть повторы. А на стадионе если ты не вовремя отвернулся, то все – капут.

– Дома смотрите или в клубе?

– Дело в том, что я люблю разговаривать с телевизором – как Фантоцци. Мне этого общения, кстати, хватает. Мне очень нравится, что телевизор мне ничего не отвечает. А в клубе все же нужно какой-то диалог вести.

– Правду только телевизору и рассказываете?

– Телевизор – он не ждет правды. Я от него, кстати, тоже.

– У вас большой экран?

– У меня разные квартиры, а в них разные экраны.

– А в самой большой квартире?

– Ну, вот такой, наверное. (Шнур показывает, похоже, диагональ в 82 сантиметра. – А. В.)

– Книгу про вас одобряете?

– Книга гениальная. «Музыку для мужика» написал не просто наш поклонник, а великий журналист и музыкальный критик Максим Семеляк. А недавно мы получили сообщение от великого кинокритика Ростоцкого: «Читаю пятый раз. Плачу».

– А вы от чего плачете? Например, от какой музыки?

– Дома я стараюсь ничего не слушать. Музыка меня отвлекает. А если я что-то слушаю, то делаю это осознанно. Скорее всего, это будет Рахманинов. Второй концерт, наверное. Может быть, Led Zeppelin – мне сейчас сделали отличный подгон на DVD. Я все это, конечно, видел. Но могу посмотреть еще раз сто.

– Вас мучает, когда где-то поблизости звучит рингтон вашей песни?

– Мне сын вот сюда (Шнур демонстрирует свой мобильник. – А. В.) поставил мотивчик из «Бумера». Мне кажется, отличный ретромотивчик.

– А у него что стоит вместо звонка?

– Слушай, или Puff Daddy, или 50 Сent. Что-то такое слушает. Eminem еще.

– У вас с сыном хороший контакт?

– У нас замечательные отношения. Я не воспитываю его, он не воспитывает меня. Мы оба – состоявшиеся личности. Воспитывать нас уже поздно.

– Для его одноклассников вы – большой человек?

– Одноклассники? Не знаю. Я их не видел, слава Богу. У него есть круг общения – какие-то корешки. Но они не вместе учатся. Мне вообще не нравится вся эта истерия по поводу «Одноклассников». Я ни разу не был на этом идиотском сайте, и нет у меня большого желания видеть своих однокашек. Это какая-то «недожизнь». Если жизнь пустая, ее наполняют вот такими мыльными пузырями. А у меня она как свежий факт – только жарить и жарить.

– Одноклассники звонят? Пытаются использовать старые связи?

– Откуда они знают мой телефон? Да и нет у меня настолько старых знакомых. Все мои знакомые вон там сидят. (Шнур кивает в сторону музыкантов своей группы. – А. В.) Да и как можно воспользоваться моими связями? Ну что?!

– Все же популярность, шоу-бизнес…

– Ну и кто я в шоу-бизнесе? У меня же нет своей программы «Две звезды».

– А вдруг будет!

– Тогда буду выдвигать своих корешков, которые даже петь не умеют, – ну все как в телевизоре.

– А может такое случиться?

– Я думаю, нет. Телевизором правят… (Последнее нецензурное словцо звучит как-то устало, выстраданно. Похоже, интервью окончено…)

Автор: Антон Веселов

Сергей Шнуров, музыкант: «Интернет и ТВ - око дьявола, а мобильник - ухо дьявола»


Скандальный рокер снялся в фильме «Борцу не больно» и озаботился воспитанием трудных подростков

Шнур не только снялся, но и написал музыку к картине режиссера Нурбека Эгена. О чем кино?

Окраина провинциального городка. Беспризорное детство. Подростки живут
по законам улицы. Главный герой - 14-летний Славик попадает в секцию
самбо, где мудрый тренер Михалыч пытается вырвать пацана из уличной
среды. Тот делает успехи в спорте, и его замечает местный криминальный
авторитет Клин (он же Сергей Шнуров). Славке он предлагает бросить
спортивную школу и заняться «серьезным делом». Нелегальные поединки, бои
без правил, хорошие деньги - вот что обещает мальчишке герой Шнура.
Парень перед выбором: идти за ним или за тренером Михалычем?

«УДИВЛЯЮСЬ, КОГДА ДЕТИ МЕЧТАЮТ СТАТЬ ГОСЧИНОВНИКАМИ»

Открытый финал и многоточие, что будет дальше с героем фильма -
непонятно. А главный вопрос, который пробудил во мне незатейливый сюжет:
почему Сергей Шнуров заинтересовался подростковым кино?

- Потому что у нас не снимают вдумчивое, правдивое кино про подростков,
- предельно ясно объяснил музыкант, когда я приехала к нему на
озвучивание картины. - Думаю, подростки, их жизнь государству
неинтересны. А лично мне интересно, как поет Юра Шевчук, что же будет с
Родиной и с нами.

- У вас свои дети - подростки: дочке - 17 лет, сыну - десять. Вы-то занимаетесь воспитанием, они по улицам не шатаются?

- Воспитывать детей глупо. Ничто так не воспитывает, как отсутствие
воспитания. Меня волнует не то, что они по улицам шатаются, а то, что мы
не даем им ценностные ориентиры. У нас у самих в голове сплошные
многоточия и вопросы...

Я искренне удивляюсь, когда современные дети желают стать
госчиновниками. Откуда в них такие странные желания? Они видят, как
живут, например, ученые и как - успешные госчиновники. Сравнивают и
делают выводы. А мы забываем им рассказать, что есть еще призвание, что
можно быть небогатым и счастливым.

- С таким правильным мышлением вам бы играть положительного Михалыча, а не криминального авторитета.

- Мой герой не такой уж плохой человек, видел я и похуже. Он - провинциальный предприниматель. Просто
по странному стечению обстоятельств в России почти все предприимчивые
люди - отрицательные персонажи. Сюжет фильма не настолько туп, чтобы
давать простые рецепты типа идите в «Единую Россию», не курите сигареты,
и все у вас в жизни будет хорошо.

«СВАДЬБЫ ПОЗВОЛЯЮ СЕБЕ РАЗ В 17 ЛЕТ»

- Сергей, вы стали слишком серьезным для такого неформального
музыканта, как Шнур. Даже не носите теперь ботинки разных цветов. Когда
мы с вами виделись последний раз, на вас был один ботинок черный, а
другой - белый.

- Значит, у меня тогда было такое состояние души - черно-белое. А
теперь наступила гармония. Мы даже собрались опять выступать группой
«Ленинград» (группа перестала существовать несколько лет назад. - Ред.).
В конце ноября в Москве дадим два концерта, сейчас репетируем вместе, куча идей, все очень живенько.

- Подозреваю, что гармония к вам пришла после того, как вы женились (в июле Сергей Шнуров зарегистрировал брак с Еленой Мозговой. - Ред.). За вас тогда многие порадовались.

- Многие, но не все. Какой-то процент моих поклонниц, надеюсь, был
огорчен (смеется). Свадьба - это такой праздник, который я себе позволяю
раз в 17 лет (напомним, кстати, что официально женат он уже в третий
раз: первой женой была Мария Исмагилова, второй - директор питерской
группы «Пеп-си» Светлана Костицына. Потом несколько лет Шнур жил в
гражданском браке с актрисой Оксаной Акиньшиной. - Ред.). Согласитесь,
не так уж часто. Но иногда можно себе такую глупость позволить.

- Говорят, третьего ребенка решили завести.

- Третий ребенок пока в планах не стоит.

- Ну тогда поговорим о... грибах. Слышала, что вы заядлый грибник.

- Вовсе нет. И вообще грибы в Ленинградской области в этом году
мутировали. У нашего барабанщика папа живет на даче, ходит по грибы. Так
вот, полтора десятка человек из его садового товарищества в этом году
отравились - мутация грибов.

«ВЛАДИМИРСКИЙ ЦЕНТРАЛ» - ХОТЬ ЧТО-ТО ВЕЧНОЕ»

- Говорят, вы по полгода мобильным телефоном не пользуетесь. И компьютер тоже отключаете, и телевизора у вас дома нет.

- Это правда. Знаете, почему я так делаю? Компьютер и телевизор - это
око дьявола, мобильный телефон - ухо дьявола, а машина - ноги дьявола
(снова смеется).

- И молодой жене не разрешаете телевизор смотреть?

- Почему не разрешаю? Пускай смотрит, только телевизора у нас нет. Есть
компьютер, но в нем нет Интернета. Когда мобильник надолго отключаю, а
нужно срочно позвонить, арендую телефон у первого встречного. За 50
рублей. И прекрасно обхожусь.

Если случится глобальная катастрофа, как обрушение башен-близнецов в
Америке, мы все равно об этом узнаем. А на фига мне каждый день знать
индекс Доу - Джонса, какая от этого практическая польза? Или разницу
валют? Сегодня евро стоит 34 рубля. А завтра - 38 рублей. У всех паника -
такой скачок! Но если эту фазу проживешь в счастливом неведении - в
жизни все зашибись!

- Но это же информационный вакуум!

- Где он сегодня, информационный вакуум?! Вон мы с тобой полчаса
треплемся (Шнур использовал более крепкое слово. - Ред.), и уже не
вакуум. Я вот не мечтал услышать песню «Владимирский централ», но слышал
ее чаще, чем Джона Леннона.

Летом поехал в Сочи на «Кинотавр». Не был в Сочи, наверное, лет десять.
Захожу в местный кабак, а там, как и 10 лет назад, орут «Владимирский
централ»... Ну, думаю, хоть какая-то константа в жизни, есть за что
зацепиться.

Анастасия ПЛЕШАКОВА  http://www.kp.ru/daily/24561/735105/

Был вечер. Я сидела в Мураками.

За окнами плескался Ленинград.

Весна, злой ангел, выключала время в зале.

И сказка в кораблях ушла в закат.

А белые люди, пустые, как вазы,

И горькие ангелы, словно абсент,

Светили, играли, мелькали, как стразы,

Мешая в одно: вечность, жизнь и момент...

1. Любит наш народ
2. Дым и вода
3. Первое свидание
4. Всё, пока
5. Сила Руси
6. Верность
7. Когда-нибудь
8. Прогресс
9. Пиздец

http://www.sosimc.ru или http://fileshare.in.ua/5012283

http://ua.kassir.ru/kiev/db/text/203236196.html

Одна из самых забавных серий шнуровского путешествия )) Скачать все выпуски http://pro-tect.rpod.ru/15244.html

12 августа в Юрмале выступит группа «Ленинград» -
в рамках своего триумфального шествия по миру и, конкретно – эпилога
международного фестиваля «Музыка и Кино».


Сергей Шнуров рассказал о том, почему же он закрыл и снова открыл свою
культовую, как он говорит - группировку, откуда взялась «Юля-Ноги», и
какой в молодой семье Шнуровых развивающий досуг.


Вы распускали «Ленинград», потом играли с
Рублём, потом снова воскресили «Ленинград» (ко всеобщей радости)... а
почему, собственно, распускали, и отчего вернули группу?


А почему люди женатые, например, расходятся?


«Несовместимые противоречия»?


Да. Нет, у меня всё проще... мне просто надоело играть. Дальнейшего пути
развития я не видел на тот момент, и мне гораздо легче было всех
разогнать, чем влачить какое-то жалкое творческое существование.


Получается, вы - самодур?


Почему это? Самодуры разгоняють всех без повода, а у меня формально был
повод – абсолютно личное ощущение, что эта телега заехала в болото, и
никуда дальше не поедет. Что заставило меня изменить это решение?
Естественно – жажда наживы, а, во-вторых, были придуманы какие-то песни,
которые идеально подходили к нашему коллективу. Никакой другой состав
просто не мог бы их исполнить достаточно качественно.


А Юлию Коган, прекрасную вокалистку,
которая теперь поёт с «Лениградом» в качестве фронт-вумен, вы встретили
до воскрешения группы? И не из-за неё ли оно произошло?


Юлия Коган поёт с «Ленинградом», если не ошибаюсь, с 2003-го года.
Правда, на бэк-вокале. В какой-то момент мне показалось, что её следует
выдвинуть на первый план, что так будет интересней: эти абсолютно не
свойственные мне песни от женского лица. А я люблю интересные задачи.
Если бы этого не было, я боюсь, и «Лениграда» бы не было.


Можем ли мы надеяться, что Юля-Ноги останется на тех же позициях и после этого турне?


Вы знаете, вот за это я не ручаюсь. Всякое может произойти... Вот, Эми Уайнхаус умерла – кто бы ожидал?


Вас расстроила новость о смерти Эми Уайнхаус?


Ну, мне её жалко. Как любого человека абсолютно. Каждого человека жалко.
И порочного, и не порочного. Не могу сказать, что я её ярый поклонник –
мне больше Дженис Джоплин нравится. А, вообще, все умирают невовремя.
Ни про кого ведь нельзя сказать, что умер вовремя или достаточно пожил.


Программа, с которой вы 12 августа
будете выступать в Дзинтари, называется «Классика». Почему такое
название? Будут только старые, проверенные временем песни?


Да нет, она называется «Классика» потому что «Лениград» стал уже
каким-то классическим явлением... Не потому, что мы будем играть
классические вещи, а потому что мы сами по себе являемся некоей
константой в мире искусства. Говоришь «Ленинград» - и всё понятно.
Ничего объяснять не нужно.


А что, вы думаете, возникает в мозгу у
обывателя, когда он слышит название вашей группы? Какие образы и
ассоциации? И совпадает ли этот образ с тем, какими вам хотелось бы
представляться?


Ой, мне уже ничего не хотелось бы. Представляют и представляют. Мне на
это абсолютно... мне это это совершенно... не интересно. Ну,
естественно, конечно же, я думаю, что группа «Ленинград» в представлении
людей – это некий пьяный русский угар. Меня это полностью устраивает.
Мне такой группы не хватало явно.


А Юлю Коган такой образ не травмирует? Она, всё-таки, девочка... может, ей хотелось бы ассоциироваться с артистами потоньше?


Да нет, она сама угарная... Правда, что не пьёт, но а так вообще она угарная.


А вы не боитесь, что вывести женщину на
передний план – это смелое и радикальное решение, которое может повлиять
на образ, репертуар и вообще, многовековую концепцию «Ленинграда»?


Да пускай меняет! То, что не меняется – то обречено. А если что-то меняется – это уже неплохо, неважно, в какую сторону.


Недавно мы имели счастье наблюдать вас в
роли Гиреева, в экранизации культового романа Пелевина «Generation Пи».
Понравилась ли вам эта роль, и как вам собственно фильм?


Я уже неоднократно говорил, что, мне кажется, на данном этапе лучше и не
снимешь по Пелевину. То есть, результатом я доволен. Насчёт именно
своей роли... я не знаю, я себя вообще не очень-то воспринимаю на
экране.


«Википедия» показывает, что вы в пятнадцати фильмах уже снялись. Получается, вы – серьёзный актёр...


Даже, может, больше, чем в пятнадцати. Но я не серьёзный актёр, это
точно. Насчёт того, «живо ли русское кино» - я могу сказать, что раз
чего-то снимают, значит да, живо. Впрочем, я современный русский
кинематограф не смотрю... стараюсь не смотреть. Да и нерусский тоже. У
меня дурной вкус по части кино. Мне нравится фильм «Звёздные войны».
Наверное, нужно было вырасти из этого... но не получается. Меня
«Звёздные войны» устраивают со всех сторон. Пересматриваю довольно
часто. Вот, недавно опять смотрел... Там все хороши. Самый любимый
герой, конечно – Дарт Вейдер. Самый главный. Злодей, конечно.


Смотрите ли вы, может быть, современные сериалы?


Ммм... нет. А, да! Смотрел недавно «Подпольную империю». Первый сезон,
12 серий, там что-то про 30-е годы, становление американской мафии и
сухой закон, собственно. Из того, что смотрят остальные, наверное, я
особо не смотрю ничего. А! Смотрел «Доктора Хауса», первую серию. А на
остальное у меня времени нет.


Вы недавно женились (с чем мы вас горячо поздравляем). Входит ли в ваш семейный досуг совместный просмотр фильмов и сериалов?


Нет, нет. Мне кажется, это довольно тупое занятие – совместно что-то
смотреть. Наверное, это для тех, у кого дома только один телевизор. У
нас их, слава Богу, несколько.


А какой тогда у вас общий развивающий досуг? Ведь это очень важно в семье!


Ну, нам как-то и без сериалов пока нормально... У нас семья молодая ещё.
Ходим в музеи, ездим в заграницы какие-то - тоже в музеи.


Чем закончилось ваше противостояние с
рэпером Noize MC? Может, он пришел перед вами извиняться, после вашей
антиполитический сатиры «Химкинский лес»?


Да нет, у нас претензий друг к другу не оказалось. Тут мы даже, так
получилось, на днях выпили с ним. А насчёт противостояния, я ничего и
сказать не могу... я был сам участником этих событий, и насколько хорошо
получилось – нужно смотреть со стороны. Со стороны - оно всегда виднее.