- Вам нравятся волосы в носу? - спросила стажировщица Снежана у генерального директора Афанасия Сигизмундовича Фельдмановского.

Фельдмановский прищурился и с недоумением посмотрел на девушку. Та, покрасневшая вся, только что подняла с пола упавшую папку и сейчас грациозно поправляла на себе юбку, которую и юбкой то назвать было  сложно.



- Что вы имеете ввиду? - наконец выдавил из себя гендиректор, продолжавший где-то в глубине сознания наслаждаться видом Снежаниного зада, совсем даже неплохого, надо сказать, сейчас уже упрятанного под куском великолепной турецкой ткани, превращенной в глубоком подвальчике на Арнаутской улице в славном городе-герое Одессе, в то, что Афанасий Сигизмундович видел как часть женской одежды, названной для удобства - юбкой, хотя и совсем неудачно. Ибо ее смело можно было назвать также - набедренной повязкой. Вызывающей и отрицающей всякий дешевый снобизм.

- Я имею ввиду то, что человеку привычно смотреть туда, где ему приятность видится. А не туда, где приятности никакой нет, а есть отвращение к жизни. Я уже вижу, Афанасий Сигизмундыч, что вы мужчина, интересующийся исключительно женщинами. Притом именно теми, которые внешность имеют не дурную. Это мне сильно импонирует. Так как я девушка совсем свободная и думающая о красивом будущем. И если вы еще и возьмете меня секретаршей к себе, то познаете всю прелесть весеннего сада.

- Ну что же. Как говорится, посмотрим. Однако, освоили ли вы кроме искусства обольщения еще и навыки работы с документами?

Девушка с улыбкой посмотрела на вспотевший лоб начальника, провела по нему пальчиком и ответила:

- Я думаю, что это весьма вторично, Сигизмундик. Весьма вторично. А вот волосики из носа мы все-таки выстрижем. А то при близких и правильных отношениях это не способствует большой потенции. Совсем даже наоборот.