Чем руководствоваться при выборе подарка мужчине – личным вкусом, приметами или практичностью? Задача - не простая! Определиться будет легче, если точно знать, какие подарки нельзя дарить мужчине.

Что не стоит дарить любимому мужчине.

Гробница Майи, кормилицы Тутанхамона, открыта для посетителей впервые, сообщает Mail Online. Таким образом, власти Египта пытаются вернуть стране былую популярность со стороны туристов.

В Египте впервые открыли гробницу кормилицы Тутанхамона

Эйфелева башня — одно из самых знаменитых сооружений мира, он ней знает каждый, даже тот, кто никогда не бывал в Париже. Именно с этой башней прежде всего ассоциируется Париж. Предлагаем Вам познакомиться с 11 интересными фактами об этом выдающемся сооружении.

Интересные факты об Эйфелевой башне

«…прострешь руки свои и другой перепояшет

тебя и поведет, куда не хочешь.

 

            Окончание жизни – случай обыденный. И даже предсказуемый. И даже, когда знаешь, как это будет – все равно неожиданно.

---

            Операция была плановая; моя подготовка к ней шла неделю. Проведена госпитализация и даже назначен день; а вот время – неизвестно.

И моё буднее утро катилось суетой мелких дел в больничной палате, когда распахнулась дверь и деловито-равнодушная санитарка в светло-зеленом (а не в бело-ангельском) халате выкликнула: «***…нко, кто? Вы? Выходите, ложитесь!»

             Обернувшись на голос, успел подумать: «Как?!? Уже?!?». В то время как другая санитарка, неслышно пройдя за спиной, сняла с кровати одеяло и застелила каталку, стоящую у двери.

            «Разувайтесь, тапочки (белые, кстати!) оставляете здесь, ложитесь», - повелительно будничным тоном распоряжалась жрица Асклепия. Запахнув мое тело сверху одеялом, она захлопнула дверь палаты, отсекла квадрат света. И споро взявшись за рукоятки каталки, они повезли мое тело в серо-бежевую даль больничного коридора.

---

            Когда везут на каталке, голова лежит низко; потому видно только перфорированный потолок и спину впереди везущей сестры. И уже понимая, что неотвратимое хирургическое вмешательство сделает разрез моего бытия между болезнью и здоровьем, так и не смог собрать мысли и подумать о чем-то возвышенном. Растерянность и пустота в голове; и мотивчик, услышанный по радио утром.

---

            Мое тело везли длинными коридорами, изредка встречающиеся люди жались к стенам.

С тюремным лязгом распахнулись ворота лифта. Громыхнув колесами на стыках, каталка въехала в серый безоконный объем.

            «Интересно,- подумалось,- куда направят меня: вверх? Или вниз? Рай, так сказать или …» Зеленохалатная жрица затворила двери и вдавила невидимую мне кнопку. Железная коробка загудела и пол ушел вниз. Вниз, вот оно как! Что, мечталось вверх? А за какие заслуги? Вниз, вниз везут! Что же, посмотрим, как оно внизу.

---

 

            Оказалось, привычно и буднично. Операционный стол, бестеневая лампа, деловито-сочувствующая санитарка («А чего под местным-то?»). Подошла ассистент. С джентльменским опозданием появился хирург. Непринужденно переговаривался с коллегами об отвлеченных вещах, разглядывал снимки, мыл руки. Все они двигались вне поля моего зрения и как-то вдруг все трое склонились надо мной. «Готов?»

            Готовность обретается в собранности и сосредоточенности. Этого во мне не было.

И времени не было.

И процесс пошел без моего согласия.

---

            Полтора часа вечных мучений в аду ничего не прибавили в мою пустую мыслительную сферу. Веды глаголят истину: 

 Я в последний момент ничего не думал и мучения для меня не были наполнены философским смыслом. Просто ощутимая заглушенная боль и понимание того, что перерождение из больного тела в здоровое требует жертвенной крови (в данном случае – моей).

Крови было достаточно.

Милостью Всеблагого и умением хирурга (и всей бригады) жертва была принята. Освобожденный от тяжести расплаты за грех невнимательности к своему здоровью, ( а через год было бы хуже), тело моё переложили на каталку (а не на катафалк) и снова повезли по туннелям коридоров к лифту.

            В этот раз он повез меня - вверх.

---

 

Теоретически известно, что у жизни есть предел. И к этому пределу всякий когда-то придет. В своей репетиции я понял, что нужно собираться заранее. Чтобы не было мучительно больно и трудно перерождаться в новое бытие. Чтобы с готовностью оставить все суетное, чтобы принять неизвестное новое. И чаще задумываться о серьезном.

Чтобы умирать было – легко.