Встречаются в мире судьбоносные сочетания: роза и крест, водка и томатный сок, девушки и бриллианты. Одною из несомненных вершин, покорённых немецким гением ещё до основания «БМВ», была кулинарная. Ибо сочетание свинины с квашеной капустой — гениально, самодостаточно и самодовольно, как и положено настоящей Ding an sich. Так воздадим же должное и немецкой кулинарии, и Эммануилу Канту!

 В гости к обитающим в семейных закромах квашеной капусте и луку, включив личное обаяние и рублёвую дразнилку, мы заманили свиную шейку на косточках (в принципе, можно было и рёбрышки — не столь принципиально), шмат копчёного сала и молотую паприку. Последняя не вполне аутентична, но добавляет блюду балканский колорит. Томатный сок в кадр не попал, но передавал приветы.

 Анатомируем мясо, шмат сала нарезаем по Пирогову (без шкурки, она лишняя на этом празднике вкуса!),

лук — полукольцами,

после чего разогреваем казан на сильном огне и отправляем в него сало — пошипеть, зарумяниться и сбросить лишний жир.

Как только сало постройнело и загорело, вынимаем его из казана — второй заход ему предстоит буквально через несколько минут.

А в казан с раскалённым жиром отправляется лук — помягчеть характером и приобрести золотистый оттенок. Как только воспитательная и эстетическая цели достигнуты,

компанию луку составляет мясо, буквально минут на пять,

после чего туда же отправляются шкварки,

а затем — и капуста, плюс литр кипятка — чисто полирнуть и заполнить пустоты. Кстати, если капуста кажется излишне кислой, можно промыть её водой, но у нас до этого дело не дошло.

С этого момента вещь в себе томится под крышкой, но в обязанности философствующего повара входит периодически под оную заглядывать, чтобы перемешать ингредиенты: подгорание может нарушить вселенскую гармонию в отдельно взятом казане.

Когда капуста становится мягкой, а мясо начинает свободно отделяться от костей, вливаем поллитра томатного сока (собственного приготовления или магазинного — кто чем богат), всыпаем две-три ложки молотой паприки

и готовим ещё минут десять.

Всё, можно приступать к процессу познания.

Семейство запросило чего-нибудь сакрального. Поскольку Пасха далеко, а жертвенный баран или ханукальный пончик — это не совсем то, чего можно ожидать от когда-то и зачем-то крещёных атеистов, то решение нашлось само собой — пельмени. Опять же, ничто так не укрепляет семейные узы, как совместное занятие какой-нибудь...ммм...жутко нужной медитативной работой. Внимание! Содержимое поста немилосердно к трафику и голодным желудкам!

Для теста из семейных сусеков, амбаров и прочей кухонной мебели были реквизированы мука, яйцо, соль, а из крана — стакан воды.

Тесто замешивается до безобразия просто, главное после этого — дать ему немного выстояться на холоде. Всего-то с полчаса-час: в конце концов, это не коньяк, особый винтаж тут не требуется. Пока тесто расстаивается, можно заняться начинкой.

В качестве начинки, за неимением в магазинных охотугодьях медведей, лосей и кабанов, было добыто немного свинины и говядины. Вообще, в России подход к начинке для этого блюда демократичный и без ксенофобии: кто попался, тот пельмень. Лук, чеснок и перец с солью — всё из тех же закромов.

Скармливаем мясо с луком и чесноком мясорубке — без фанатизма, не испытывая тонкий и нежный инструмент на прочность. Пока готовился фарш, пока его перчили, солили и вымешивали, тесто дошло до кондиции.

Теперь берём скалку и используем её по одному из основных назначений (не воспитательному). Некоторые виртуозы отрезают от теста маленькие кусочки и раскатывают ровно столько, сколько нужно на один пельмень, но мы такого дао ещё не достигли, поэтому работаем по площадям, а затем в дело вступает рюмка — по второму варианту её применения.

На получившийся кружочек кладётся фарш,

после чего несколько ловких движений -

и пельмень готов.

Теперь копипастим получившийся образец до полного расхода материалов.

Мы привыкли делать стратегический пельменный запас, поэтому противени отправляются в морозилку (или на балкон, в зависимости от температуры за бортом), а затем все отмороженные пельмени ссыпаются в мешочки и хранятся в морозилке — до востребования.

Их потом можно просто отваривать — плёвое дело: закипело, всплыли, минут пяток покувыркались на волне — и в тарелку. Но душа просила праздника. Поэтому были добыты грибы.

Нет-нет, в лес ходить не пришлось, поскольку местные лесники — люди с тонкой душевной организацией, и вид психиатров со снеговыми лопатами и топориком для скалывания замёрзших опят их бы очень расстроил. Все запасы были сделаны по осени. Кроме грибов (заранее обжаренных и замороженных), понадобилась куриная печень (можно было бы и гусиную, но у нас на неё шикарные планы), сливочное масло, лук, перец, соль, сметана и несколько листиков всё из того же лаврового венка.

Обжарив лук до относительной прозрачности,

отправляем печёнку составить ему компанию и жарим всё до готовности.

Затем снимаем с полки горшочки, стираем с них пыль времён и укладываем в них печень с луком,

грибы,

пельмени (опытным путём выяснено, что на один порционный горшочек достаточно десяти-двенадцати),

после чего солим, сеем перец, накрываем всё лавровым листочком

и заливаем кипятком — так, чтобы он покрыл пельмени, но при этом не пытался при кипении покинуть судно, и накрываем горшочки крышками (или запечатываем пельменным тестом). Можно было бы залить вместо кипятка горячий мясной бульон. Кто-то даже использует для этой цели кипящее пиво, вызывая лютую ненависть всех гамбринистов в округе. Главное — чтобы жидкость была кипящей, а духовка к тому моменту — хорошо прогретой (градусов 220 по Цельсию — в самый раз).

Отправляем караван горшков в духовку, чутко прислушиваемся, когда нежное «буль» оповестит о закипании и выжидаем ещё десять минут. Готово! Зелень и сметану можно добавить по вкусу, напитки — по предпочтению.

 На Новый год просто необходимо было сделать что-то с огоньком, поэтому выбор пал на свиную шейку, над которой дважды пролетел дракон. Голодным под кат не пикировать!

Свиная шейка, как обычно, водилась на рынке, где и была успешно добыта; брокколи и ломтики помидоров были извлечены из недр морозилки (эхо осенних массовых заготовок), а пармезаном любезно поделились продавцы одного из супермаркетов.

 Глянув на получившийся натюрморт, готовить единогласно решили на оливковом масле. Мясо нарезали классически, по Пирогову.

Подрумянили шейку на сильном огне минуты по четыре с каждой стороны, посолив в процессе жарки, после чего устроили первый полёт дракона над сковородкой (рюмка коньяка и спички пришлись очень кстати).

Пока шейка приобретала красивый цвет, благородный привкус и румяную корочку, на пару-тройку минут пустили соцветия брокколи поплавать в кипящей воде — говорят, это у них котируется куда выше, чем отмокание в джакузи.

Затем тем же маслом из сковороды полили выстланный фольгой поддон, расположили поудобнее шейку, украсили помидорами и разомлевшими соцветьями брокколи,

мелкоразмашистым тремором руки с кусочком пармезана в интимной близости от тёрки сотворили немного сырной крошки,

коей и укрыли всё сверху.

После этого поддон отправили в раскалённую до 200 градусов по Цельсию духовку минут на десять — пятнадцать, не более: так, чтобы сыр успел расплавиться и чуть подрумяниться. В том-то и был смысл прожарить мясо перед запеканием: духовка нужна в этом процессе только для того, чтобы придать всей композиции законченный вид, при этом всё будет очень сочным. Теперь мясо извлекаем, поливаем коньяком или спиртом (так даже вернее), чиркаем спичкой, тушим свет — второй заход дракона, господа!

При ревизии недр морозильной камеры обнаружилась незаслуженно забытая баранина — так, немного мяса на косточках. Решено было пустить её в дело. Сразу оговорюсь: несмотря на некоторое сходство по набору ингредиентов, это совсем не харчо, поскольку в процессе кухонной алхимии не были задействованы ни говядина, ни тклапи, ни алыча. Так получилось, что не пришлось даже идти в магазин, все ингредиенты нашлись дома: баранина, картофель, лук, чеснок, рис, перец, грецкий орех, томатное пюре и хмели-сунели. Вначале отправили баранину нежиться в слегка кипящей воде. Как только мясо разнежилось и перестало цепляться за кости мёртвой хваткой, а бульон стал насыщенным и прозрачным, баранину из кастрюли извлекли, а на нагретое место отправили вначале рис (немного, пару горстей), а спустя минут десять — картошку (не знаю, кто как, а мы предпочитаем очищенную и нарезанную мелкими кубиками). К моменту, когда картошка и рис от такого внимания к себе размякли и сделались готовы на всё, мелко нарубили чеснок и нашинковали перец (весь стручок необязательно, тут каждый выбирает собственную степень родства с племенем огнеедов), нарезали извлечённую из бульона и немного остывшую баранину (тот, чьи эстетические предпочтения допускают задумчивое поедание мяса прямо с кости, могут оставить всё как есть), натолкли грецких орехов и отправили всё это в кастрюлю с бульоном, после чего занялись зажаркой. Сначала обжарили лук на сливочном масле до благородного золотистого цвета, затем добавили туда же томатного пюре (после невероятного урожая помидоров в доме образовался некоторый избыток этого чудесного продукта), дождались, пока всё закипит, и дополнили кастрюльный натюрморт. Заправили получившийся суп хмели-сунели, подождали, пока он ещё пять минут покипит в полном составе — и готово! Можно было добавить зелени, но дома её не оказалось, а выходить по такому морозу на улицу было страх как неохота.

 Поскольку стратегический запас квашеной капусты на днях был создан, надо начинать его осваивать. В конце концов, это не межконтинентальные ракеты, чья основная прелесть — в ПОТЕНЦИАЛЬНОЙ возможности жахнуть и уконтрапупить. Семья проголосовала за щи. Тут я должен оговориться. Как и в случае борща, рецептов щей есть много, очень много. Некоторые из них рьяно претендуют на аутентичность, первонаховость и, если перевод берестяных грамот не врёт, а те, в свою очередь, правильно интерпретировали древние руны и картинки на валунах моренного ландшафта, то настоящие щи положено готовить из мамонта, облопавшегося постепенно приручаемой капусты, загнав его в праведном гневе в ближайшее озерцо и подпалив торфяники — нефиг шастать по чужим огородам! И наш, а точнее, Оксанин вариант — это тот, на котором мы остановились, перепробовав несколько других. Ахтунг! Вредно для худеющих и за аутентичность радеющих!

Подстрелили немного свинины на косточке. Косточка в таком деле — очень важный структурный элемент: если свинье она позволяла гордо относить себя к позвоночным и давала стратегическое преимущество перед всякими там хордовыми и прочими бесхребетными, то кроме этого, если не брать в расчёт свинский гонор, она даёт навар в бульоне. Из закромов на передовую эшелонировались картошка, квашеная капуста, чеснок, душистый перец, фрагмент многоцелевого лаврового венка и томатное пюре.

Вместо томатного пюре можно было взять свежие помидоры, полтора-два стакана томатного сока или две столовые ложки томатной пасты, но у нас второй год подряд не выходит обуздать себя во время весенней посевной, а фитофтора перед таким томатным натиском просто пасует, вот и перерабатываются излишки великолепия в нечто среднее между соком и пюре — не пропадать же добру!

Сначала капуста. Её помещаем в горшок, добавляем немного сливочного масла и буквально одну чайную ложку сахара (и продукта не жалко, и вкус будет интереснее), после чего подливаем кипятка — немного, только чтобы был вровень со слегка примятой капустой, и при этом не просился сойти после закипания на ближайшей остановке. Накрываем крышкой — и в духовку, при 200 градусов по Цельсию на час или около того. Почему такая предварительная подготовка? Дело в том, что одним из компонентов будет картошка, а ей надо вариться в обычной воде, без кислоты, которую даст капуста, если только вы не питаете особой страсти к резиновым картофельным кубикам. Вот уже когда сварится — тогда добавим капусту, а это будет уже самое окончание процесса, и капуста должна к тому моменту быть уже готовой, мягкой.

Пока капуста томится в духовке, ставим вариться мясо. Кто как, а мы запускаем его целым куском. Варим до готовности на медленном огне (кипение ключом — это не для бульонов), в середине процесса солим (так, чтобы недосолить — ведь будет ещё капуста, она придёт со своей солонкой)

затем делим на порционные кусочки,

а в бульон тем временем запускаем картошку, очищенную и мелкими кубиками, нечего всяким немытым клубням плавать в наших щах!

Пока картошка предаётся неге и праздности в бульоне, подступаемся к луку. Ножом, добрым словом и слезами уговариваем его сбросить шелуху и нашинковаться.

Затем отправляем на сковороду кататься в масле до модного золотистого оттенка,

после чего вливаем томатное пюре, мелко нарубленный чеснок и минут пять тушим.

Когда картошка готова, десантируем в кастрюлю капусту, а через минут пять — несостоявшийся гаспачо, то бишь томатно-луковую заправку. Перец, лавровый лист, даём щам закипеть и кипятим минуты три, после чего снимаем с огня, даём минут десять настояться — и на стол. (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия)

На носу пятница, ни о чём серьёзном писать не хочется, пусть будет бредятинка))




Звонил мэр одного нерезинового города. Рассказал, сколько чиновников он уволил в рамках борьбы с пробками. Ответил мэру, что несколько удивлён сложной логической взаимосвязью двух явлений, но если он имеет в виду пробки и заторы в карьерном трафике нужных ему лиц, то тогда всё проясняется и встаёт на свои места.






Звонили из ОБСЕ. Волновались. Говорили, что не знают, что имел в виду президент России под модернизацией их уютной организации, но им заранее страшно. Спрашивали, нельзя ли в проведении модернизации ограничиться одной Россией. Намекали, что будут страшно признательны, в случае чего. Успокоил, заверил в том, что на самом деле модернизация — это просто процесс наблюдения за основными событиями в стране, при этом все успехи объявляются личной заслугой модернизаторов, все промахи и авралы списываются на происки несознательной оппозиции, а выделенные средства осваиваются узким кругом доверенных лиц — в качестве компенсации за моральную поддержку и актёрские таланты. Очень заинтересовались, но потом прикинули оперативность интерпола, сроки отсидки и повесили трубку.




Звонили из Совета Федерации, предлагали место по сходной цене. Отметил, что даже с учётом кризиса, сумма немаленькая. Предложил бартер — несколько мест для особо одиозных товарищей в отдельной палате, с мигалкой вместо люстры. Обещали подумать.




Звонили из РПЦ. Подтвердили готовность своего начальства побывать в космосе. На вопрос, кому они там забили стрелку на орбите, отмалчивались и открещивались, но подтвердили готовность на средства прихожан организовать запуск ПОХ, или Православного Орбитального Храма. Осторожно поинтересовался, не означает ли такая поспешность скорого появления орбитальной мечети и не менее орбитальной синагоги, но на том конце провода меня уверили, что таких не берут в космонавты.




Звонили из МОССАДа. Заверили, что акулы-людоеды — это не их школа и вообще не их стиль, но если кое-кто в Египте так настаивает, то они готовы обучить ударно-оккупационный отряд саранчи, а также роту верблюдов-снайперов и ишаков-провокаторов, чтобы не обманывать ожидания.




Звонили из Росавиакосмоса. Божились, что ситуация со спутниками ГЛОНАСС штатная и запланированная, что их место займут три летящих к Земле объекта. Ответил, что отмазка интересная, но страховую компанию она вряд ли успокоит. Тут же следом позвонили из страховой компании, просили не беспокоиться, уверили, что свои деньги они отбили обратно на тотализаторе.




Звонил народный артист. Интересовался, нельзя ли полечить расшатанные репетициями нервы. Ответил, что лучшее место в наблюдательной палате, заботливый персонал и свежайший галоперидол уже наготове, только его, родного, и ждём.




Звонили из ЕврАзЭС, спрашивали, как общественность оценивает новую инициативу трёх стран. Ответил, что за всю общественность мне сказать трудно, но деление на активных (уже вступивших в сообщество) и пассивных (тех, чьё вступление ожидается) евразасов — это новое слово в психопатологии международных отношений. А еврубль в качестве будущей валюты так и вовсе приводит меня в неописуемый восторг.




Звонили поборники и идейные вдохновители ювенальной юстиции. Расписывали ужасы родительского насилия, прелести упразднения института семьи и ту несомненную пользу, что они, новаторы, несут для общества. Ответил по пунктам: что, во-первых, ужасы родительского насилия , по большей части, являются или бредовой, или галлюцинаторной, или пиарно-заказной продукцией — что из перечисленного им ближе и роднее? Во-вторых, упразднить то, что существовало с самой зари цивилизации — это серьёзная заявка. Во всяком случае, на собственную невменяемость и недееспособность. В-третьих, пользу новаторы могут принести только одним способом. Массовым суицидом. Обещаем не мешать.(Маким Малявин. Россия)