Вспомнился еще один фееричный случай. Достаточно давний. Переписывать лень, поэтому я его просто перепощу. Тогда я еще курил:

Кто-нибудь может мне объяснить, откуда в слегка морозный январь, ночью, в почти закрытой квартире может появиться здоровенный шершень (очень большой полосатый мух)? Живой, хоть и сонный слегка, но вполне способный летать.
Впрочем, я догадываюсь, откуда.
Итак…
На балконе у меня стоит спинка от дивана. От антикварного дивана здоровенная такая спинка с пружинами. Некоторые пружины из нее торчат. Выкинуть бы эту спинку нафиг вместе с диваном, да жаба давит. За диван этот, вместе со спинкой от него, можно выручить реально хорошие деньги. Только надо его отреставрировать вначале. То есть вложить реально хорошие деньги. Как в мультике про дядю Федора и кота Матроскина: «Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет».

Нет, наверное я не с того начал. Начну еще раз.
Зимними ночами я курю так: вылажу из постели, надеваю теплую куртку и иду на балкон курить. Курю быстро, потому что ноги мерзнут. В ту самую ночь я проделал те же самые манипуляции. Вылез, надел, вышел на балкон, покурил. И тут в стройный распорядок вкралась логическая ошибка.
Отвлекусь: в одной из заметок я писал, что в самый сильный мороз дверь на балкон перестала закрываться снаружи. Когда потеплело (но не стало тепло, где-то -5 °C), а именно в ту самую приснопамятную ночь, дверь перестала открываться. Снаружи. Язычок задвижки там, понимаете ли, упал. Наглухо.
Так вот. Дома я один. Стою на балконе в одной куртке (трусы греют слабо), а дверь не открывается. Благо – форточка открыта. Можно пролезть. Только спинка эта, от дивана того самого, несколько мешает. Отодвинул я ее. И стал в эту форточку просачиваться. Но в процессе понял, что или я, или куртка. Куртка полетела в форточку первой. Я за ней, гордо выставив в форточный проем свои ягодицепсы. Которые, в итоге, и застряли. Половина меня внутри квартиры, ягодицепсы снаружи. Тут же подумал, что так меня и найдут. Застывшего, как муха в янтаре. С торчащими из форточки… ага.
Подумал и вспотел от страха. Это и стало решающим фактором. Трудовой пот сыграл роль очень нужного лубриканта. С ободранными локтями, ребрами и коленями я очутился в квартире.

Первым делом я открыл балконную дверь и хитро заклеил язычок задвижки скотчем, от греха. А потом уж уполз в кровать греться. Лежу себе, дрожь понемногу отпускает, и тут вижу – шершень. Плавненько так планирует на прикроватную лампу. Ну, думаю, перемерз.

Дальше неинтересно. Убедившись в реальности шершня, погонялся за ним по квартире с журналом «Натали», свернутым в трубочки (ни на что другое он не годится). Шершень умирать упорно отказывался. В конце концов я его выгнал в форточку. Ту же самую.

Опять я не о том. Думается мне, что этот шершень осенью залетел в спинку того самого дивана и там заснул. А я его своим вояжем ненароком разбудил. Он проснулся, очень удивился и полетел на тепло. Внутрь.
Это я теперь такой умный, а тогда это выглядело сюрреалистично, как минимум.

Так толсто, что аж тонко:

Троицкий вообще классный дядька. Совершенно нормальный, только ебанутый.
Ебанутость его заключается в том, что он на полном серьезе может прогнать телегу, например, на любую тему.
Он и в жизни такой. Как-то я с ним, группой и устроителями концерта пил водку в киевском индустриальном клубе «Ленин». Его уже нет, вестимо .

Расскажу еще про один свой ПЦ!
Ну, то есть я аккуратный и умный, но иногда как что-то сотворю, так ажно засомневаюсь. Итого...

Тогда я еще курил. Утром ничего не предвещало. Собрался на работу, перед выходом проверил зажигалку – сухая, как мартини. Потому срочно заправляю, переливаю в спешке бензин, решаю поссать на дорожку.
Этими самыми в бензине руками удерживая, ага.

Поссал и побежал, значит. Бегу к метро и все отчетливей понимаю, что мне там, чем я ссал, не очень комфортно.  И с каждой минутой все некомфортнее. Обозвав себя мудаком второго места, купил минералки, непременно мятных салфеток и ажбегом искал общественный туалет.

Дальше не очень интересно. Да и закончилось все хорошо. Когда все хорошо, то не очень интересно.

Не ошибайтесь.

Всегда считал излишеством красить торцы межкомнатных дверей краской с люминофором. Ну, чтобы их в темноте видно было. Мол, места вокруг вон сколько, а торец – он такой узенький. Как штанга и футбольные ворота.
Вчера коллективный вселенский разум дал мне понять, что я – мудак. И этот самый мудак прекрасно получил торцом двери в... ну, в торец. Так что теперь я, на некоторое время, наполовину панда не кунг-фу. По вертикали. И что, сука, характерно, трезвый был.

Селфи не будет.

Пиздато играет:

Страдающий бессонницей снег-полуночник нежно прижался щекой к земле и недоуменно растаял. Земля была теплой. Душ фонаря поливал оранжевым мокрым светом блестящий асфальт. Две дворняжки спали в обнимку на канализационном люке. Спали очень уютно. Наверное им снилось что-то хорошее. Может быть – мозговая косточка. Одна на двоих. И во сне они ее мирно поделили.
В воздухе пахло мятной зубной пастой. Время глубоко вздохнуло и замедлило ход. Узловатые ветви деревьев, как воздушные корни, тянули свои когтистые лапы к грязноватым низким тучам. В просветах мерцали ленивые звезды и посадочные огни одинокого самолета.
Светофоры, эти молчаливые постовые, сонно моргали желтыми совиными глазами. Гипнотизировали автомобили, и те покорно подчинялись.
Южный ветер лизнул мой холодный, как у здоровой собаки, нос. Хотелось закрыть глаза и замереть, застыть в этом мгновении, как в капле душистой смолы.
Наступала весна.

Эти ребята уже прошлись по клипам Лазарева и Макsим. Настала очередь нашей сермяжной, посконной Лободы. Как хорошо, что я не слышал оригинал:


По уровню выделения эндорфинов в кровь вполне сравнимо с вот этим чудом: