Твой образ чуд`но-свя`тый
храню на сердце, он,
столь счастлив, незапятнан,
в глаза мне устремлён.

А сердце тихо пеет
прадавний, красный кант,
что с ветром не робеет:
письмо в твоих руках.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Dein Bildnis wunderselig
Hab ich im Herzensgrund,
Das sieht so frisch und froehlich
Mich an zu jeder Stund.

Mein Herz still in sich singet
Ein altes schoenes Lied,
Das in die Luft sich schwinget
Und zu dir eilig zieht.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Высо`ко в тучах птицы  тропы торят;
Земля уснула, астры не пылают;
сдарив веселье, песни умолкают--
зима-смурна простор покроет вскоре.

Часы цок-цок, в покое птах приморен
едва поёт, тобой пленён был в гае;
твой календарь что ми`нуло, то знает--
листай его, не зная бурь и горя.

Столь кроткой старость часто мне сдавалась:
пожди, туман стечёт со стре`хи снова--
и через ночь потянет ранним ветром.

В окно стучит посыльный, наглый малый;
ты, удивлённый, выйдешь-- всё готово:
весна пришла навек, она бессмертна.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Das Alter

Hoch mit den Wolken geht der Voegel Reise,
Die Erde schlaefert, kaum noch Astern prangen,
Verstummt die Lieder, die so froehlich klangen,
Und trueber Winter deckt die weiten Kreise.

Die Wanduhr pickt, im Zimmer singet leise
Waldvoeglein noch, so du im Herbst gefangen.
Ein Bilderbuch scheint alles, was vergangen,
Du blaetterst drin, geschuetzt vor Sturm und Eise.

So mild ist oft das Alter mir erschienen:
Wart nur, bald taut es von den Daechern wieder
Und ueber Nacht hat sich die Luft gewendet.

Ans Fenster klopft ein Bot' mit frohen Mienen,
Du trittst erstaunt heraus – und kehrst nicht wieder,
Denn endlich kommt der Lenz, der nimmer endet.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Где зиждятся желанье с волей,
а здравый смысл берёт права,
душа там чувствует раздолье...
я взлёты частые знавал.

Держава Веры порешилась;
величье старое в камня`х;
Краса с бесчестьем не ужилась--
с тем век бесславный наш зачах.

О, Простота в сердцах блаженных,
Невеста божья, ты красна
среди смехачьего круженья,
от дури умственной больна!

Где дом обрящешь ты, изгнанник,
своё где чудо обретёшь:
любовь, венец трудов-исканий,
житья честно`го славный кош?

Где старый сад ты свой обрящешь,
игрушки, чудный мальчуган,
тот звёздный шёпот свят-манящий,
зарю в росе, весны луга?

Как Солнце выблекло с годами!
Сколь стар и немощен наш век;
как рань сберечь меж стариками,
чем сердца вымостить разбег!?

Поэт не в силах мир устроить,
коль вкруг него сплошной разор--
он божьей милости достоин,
он нерв и сердце на позор*.

Страстей величия живущих,
суть Божья промысла следы,
он, Естества любимец пущий,
любовно пестует сады.

Бог одарил его свечою,
что тьму способна словом крыть,
радушьем в странствие ночное,
чтоб честно и богато жить,

чтоб на Земле он пел привольно,
в нужде и в жире Богу дан,
чтоб всем сердцам раздалась доля,
чтоб всякий гость на пир был зван.

Ему быть кладезем достоинств,
ему гласить ворам в лицо!
Из сердца слово не простое,
в нём сила вещая отцов!
 
От суеты беречь обязан
он сердце чистое своё,
чтоб не сфальшивило ни разу,
и не трясло чужим бельём.

Отриньте муки и проклятья,
игру, скольженье строк пустых
под Светом Праведности-- знайте,
иначе грешен будет Стих!

Пусть Бог тебе судьёю будет,
пой от души, начистоту!
Твоих достоинств не убудет,
оставь для смерти лишь ботву. **

Гляжу, вдали заря сияет,
ручью в лугах преграды нет--
всё хорошо! Всем, кто дерзает,
от сердца чистого привет!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
* т.е. на виду, а не на срам, ср. "позориште, позорица" - "театр, актриса" (сербскохорв.)
** Was wahr in dir, wird sich gestalten,
     Das andre ist erbaermlich Ding. –
     "Пусть слитки мiръ в сердцах остудит,
      а шлак ссыпай под хвост коту..." -- как вариант,-- прим.перев.

An die Dichter

Wo treues Wollen, redlich Streben
Und rechten Sinn der Rechte spuert,
Das muss die Seele ihm erheben,
Das hat mich jedesmal geruehrt.

Das Reich des Glaubens ist geendet,
Zerstoert die alte Herrlichkeit,
Die Schoenheit weinend abgewendet,
So gnadenlos ist unsre Zeit.

O Einfalt gut in frommen Herzen,
Du zuechtig schoene Gottesbraut!
Dich schlugen sie mit frechen Scherzen,
Weil dir vor ihrer Klugheit graut.

Wo findst du nun ein Haus, vertrieben,
Wo man dir deine Wunder laesst,
Das treue Tun, das schoene Lieben,
Des Lebens fromm vergnueglich Fest?

Wo findest du den alten Garten,
Dein Spielzeug, wunderbares Kind,
Der Sterne heilge Redensarten,
Das Morgenrot, den frischen Wind?

Wie hat die Sonne schoen geschienen!
Nun ist so alt und schwach die Zeit;
Wie stehst so jung du unter ihnen,
Wie wird mein Herz mir stark und weit!

Der Dichter kann nicht mit verarmen;
Wenn alles um ihn her zerfaellt,
Hebt ihn ein goettliches Erbarmen –
Der Dichter ist das Herz der Welt.

Den bloeden Willen aller Wesen,
Im Irdischen des Herren Spur,
Soll er durch Liebeskraft erloesen,
Der schoene Liebling der Natur.

Drum hat ihm Gott das Wort gegeben,
Das kuehn das Dunkelste benennt,
Den frommen Ernst im reichen Leben,
Die Freudigkeit, die keiner kennt,

Da soll er singen frei auf Erden,
In Lust und Not auf Gott vertraun,
Dass aller Herzen freier werden,
Eratmend in die Klaenge schaun.

Der Ehre sei er recht zum Horte,
Der Schande leucht er ins Gesicht!
Viel Wunderkraft ist in dem Worte,
Das hell aus reinem Herzen bricht.

Vor Eitelkeit soll er vor allen
Streng hueten sein unschuldges Herz,
Im Falschen nimmer sich gefallen,
Um eitel Witz und blanken Scherz.

Oh, lasst unedle Muehe fahren,
O klingelt, gleisst und spielet nicht
Mit Licht und Gnad, so ihr erfahren,
Zur Suende macht ihr das Gedicht!

Den lieben Gott lass in dir walten,
Aus frischer Brust nur treulich sing!
Was wahr in dir, wird sich gestalten,
Das andre ist erbaermlich Ding. –

Den Morgen seh ich ferne scheinen,
Die Stroeme ziehn im gruenen Grund,
Mir ist so wohl! – Die's ehrlich meinen,
Die gruess ich all aus Herzensgrund!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Со стволом в руках стою я,
здесь забытый, на часах;
в тот конец гляжу, горюя*:
мне б домой податься, ах!

Вдалеке часы пробили
благолепие тоски;
было, вместе мы ходили:
помню милые деньки.

Тучи прут сюда что башни--
Вены чудится мне дух,
а Дунай, нет речки краше--
по лужку меж башен двух.

Не достать реки и башен!
Помнят там меня едва;
осень сыплет снежной кашей;
я стою что сон-трава.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
*  конечно, герой не горюет, он стоит "спокойно", так в тексте оригинала;
** Wien--Gruen, "вИн-- грЮн"-- изысканная рифма в немецкой просодии!-- прим.перев.

Auf der Feldwacht

Mein Gewehr im Arme steh ich
Hier verloren auf der Wacht,
Still nach jener Gegend seh ich,
Hab so oft dahin gedacht!

Fernher Abendglocken klingen
Durch die schoene Einsamkeit;
So, wenn wir zusammen gingen,
Hoert ichs oft in alter Zeit.

Wolken da wie Tuerme prangen,
Als saeh ich im Duft mein Wien,
Und die Donau hell ergangen
Zwischen Burgen durch das Gruen.

Doch wie fern sind Strom und Tuerme!
Wer da wohnt, denkt mein noch kaum,
Herbstlich rauschen schon die Stuerme,
Und ich stehe wie im Traum.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Покраснели пионы в саду,
заколдованы, может, они--
отчего год за годом цветут?
...сколько лет мать-отец померли.

Всё болтает весенний родник
о былых дорогих временах;
дама там прикорнула-- приник
локон к личику детки впотьмах.

У неё погремушка в руке--
словно сон изрекается ней.
Узнаю`, кто такая, за кем...
Уходи-ка, и тронуть не смей!

Только темень протянется в дол,
тронет струны тихонько она--
ночь прольёт свою чару на стол,
охмелеет тогда сад сполна.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
* рябчик императорский  или "цесаркая корона" см. на фото внизу, он в строку перевода не лёг, а пион см. на фото вверху,-- прим.перев.

Der alte Garten

Kaiserkron* und Paeonien rot,
Die muessen verzaubert sein,
Denn Vater und Mutter sind lange tot,
Was bluehn sie hier so allein?

Der Springbrunn plaudert noch immerfort
Von der alten schoenen Zeit,
Eine Frau sitzt eingeschlafen dort,
Ihre Locken bedecken ihr Kleid.

Sie hat eine Laute in der Hand,
Als ob sie im Schlafe spricht,
Mir ist, als haelt ich sie sonst gekannt –
Still, geh vorbei und weck sie nicht!

Und wenn es dunkelt das Tal entlang,
Streift sie die Saiten sacht,
Da gibts einen wunderbaren Klang
Durch den Garten die ganze Nacht.

Joseph Freiherr von Eichendorff

По-над крышами средь бледных
облаков плывёт Луна;
студиоз влюблённый, бедный,
распевает у окна.

А родник шумит как прежде,
тишине наперекор;
а с горы спускает вежды
старый добрый древний бор.

Здесь и я в младые годы
ночкой тёплой почивал,
песни пел, шумя по ходу,
про амурные дела.

Уж меня с больничной койки
увезли на тихий край...
Только ты, приятель бойкий,
пой всегда, к любви взывай!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Das Stuendchen

Auf die Daecher zwischen blassen
Wolken scheint der Mond herfuer,
Ein Student dort auf der Gassen
Singt vor seiner Liebsten Tuer.

Und die Brunnen rauschen wieder
Durch die stille Einsamkeit,
Und der Wald vom Berge nieder,
Wie in alter, schoener Zeit.

So in meinen jungen Tagen
Hab ich manche Sommernacht
Auch die Laute hier geschlagen
Und manch lustges Lied erdacht.

Aber von der stillen Schwelle
Trugen sie mein Lieb zur Ruh –
Und du, froehlicher Geselle,
Singe, sing nur immer zu!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Здесь верных гор восстал дозор :
"В тиху`ю рань крадётся кто
с чужбины склоном меж кустов?"..
А я смеюсь над из грозой,
гляжу охотно в их размах,--
и выкликаю от души
пароль во всю долины ширь:
"Виват, Оьстрайх!*"

И вот, меня признал кордон:
ручей и пташечка поют;
по мне шумит лесной уют;
Дунай блестит под сенью крон;
уж Сте`фан** вовсе не далёк,
из-за горы видать висок--
рукой подать, за шагом шаг.***
Виват, Оьстрайх!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
* т.е. "виват, Австрия!", букв. "Восточная Империя", "оь"-- "губгое о", точно так же пишу, например, франц.муж. имя "Hugo"-- "Ьуго", а не "Гуго"%)) ;
** букв. "башня Стефана", собор св. Стефана, архитектурный символ Вены;
*** "шаг" следует читать с фрикативным "г", как я)), это такой у нас "австрийский русский",--прим.перев.

An der Grenze

Die treuen Berg stehn auf der Wacht:
»Wer streicht bei stiller Morgenzeit
Da aus der Fremde durch die Heid?« -
Ich aber mir die Berg betracht
Und lach in mich vor grosser Lust,
Und rufe recht aus frischer Brust
Parol und Feldgeschrei sogleich:
Vivat Oestreich!

Da kennt mich erst die ganze Rund,
Nun gruessen Bach und Voeglein zart
Und Waelder rings nach Landesart,
Die Donau blitzt aus tiefem Grund,
Der Stephansturm auch ganz von fern
Guckt uebern Berg und saeh mich gern,
Und ist erst nicht, so kommt er doch gleich,
Vivat Oestreich!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Наверху фамильной башни
старый рыцарь спит на ложе;
тучи льют ли, сеют брашна;
шум лесной решётки гложет.

Колтуном брада-волосья,
грудь в плену окаменела;
сотни лет сидельца осень
убеляет тихо мелом.

Тишь да гладь: долины плоскость
ожила-- народ снуёт там;
птах лесной щебечет, холост
во окна пустом проёме.

Заиграли свадьбу утром--
Рейн светлее под лучами;
музыканты шпилят круто,
а красна невеста плачет.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Auf einer Burg

Eingeschlafen auf der Lauer
Oben ist der alte Ritter;
Drueber gehen Regenschauer,
Und der Wald rauscht durch das Gitter.

Eingewachsen Bart und Haare,
Und versteinert Brust und Krause,
Sitzt er viele hundert Jahre
Oben in der stillen Klause.

Draussen ist es still und friedlich,
Alle sind ins Tal gezogen,
Waldesvoegel einsam singen
In den leeren Fensterbogen.

Eine Hochzeit faehrt da unten
Auf dem Rhein im Sonnenscheine,
Musikanten spielen munter,
Und die schoene Braut die weinet.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Вечер. Ворчит тёмен лес,
шу`мами гнёт нутряны`ми;
Бог на мако`вку полез--
зорьку-свечу вот подымет.
Тихо, как в бедной пустыне;
вечен, ворчит тёмен лес. 

Все собрались на покой.
Мир и леса отшумели;
странник в тиши сам не свой:
тянется к пристани с ме`ли.
Здесь, во лесной канители,
сердце, твой крайний покой.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы   
 

Abendlich schon rauscht der Wald...

Abendlich schon rauscht der Wald
Aus den tiefsten Gruenden,
Droben wird der Herr nun bald
An die Sternlein zuenden.
Wie so stille in den Schluenden,
Abendlich nur rauscht der Wald.

Alles geht zu seiner Ruh.
Wald und Welt versausen,
Schauernd hoert der Wandrer zu,
Sehnt sich recht nach Hause.
Hier in Waldes stiller Klause,
Herz, geh endlich auch zur Ruh.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Кастаньеты брызжут пламя--
детка нежная, гори!
Чёрной ко`сы завитками
грает лета томный вихрь.
Ты искусно в обхожденьи
с о`гнем ясным;
кротко, властно
члены в музыку ныряют,
горячи`-- волна сырая.

Отчего бледны ланиты,
очи влажны и темны,
что увило танца нити--
страсть, несбыточые сны?
Долу лик белее мела;
ночь любви
весь день лови;
Песни чувствами горят--
вздень горе`  усталый взгяд!

То ль,чаруя в лад гитарам,
блещет омута вода--
ты сама поддавшись чарам
в них ныряешь навсегда.
Грешный огнь за члены тянет,
Господи прости;
отцвести
должен сладострастный танец...
Ах, дитя, поблёк твой глянец!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

An eine Taenzerin

Kastagnetten lustig schwingen
Seh ich dich, du zierlich Kind!
Mit der Locken schwarzen Ringen
Spielt der sommerlaue Wind.
Kuenstlich regst du schoene Glieder,
Gluehendwild,
Zaertlichmild
Tauchest in Musik du nieder
Und die Woge hebt dich wieder.

Warum sind so blass die Wangen,
Dunkelfeucht der Augen Glanz,
Und ein heimliches Verlangen
Schimmert gluehend durch den Tanz?
Schalkhaft lockend schaust du nieder,
Liebesnacht
Suess erwacht,
Wolluestig erklingen Lieder –
Schlag nicht so die Augen nieder!

Wecke nicht die Zauberlieder
In der dunklen Tiefe Schoss,
Selbst verzaubert sinkst du nieder,
Und sie lassen dich nicht los.
Taeglich schlingt sich um die Glieder
Suendlich Gluehn,
Und verbluehn
Muessen Schoenheit, Tanz und Lieder,
Ach, ich kenne dich nicht wieder!

Joseph Freiherr von Eichendorff