Вижу я в руинах тёмных
дома на стене оружье:
на заре во ржу вплетённый
меч искрит, с росою дружен,

а с последним звоном стали,
с тем, что ветер-дик срывает:
над клинков скрещеньем старый
спас-жилец с туманом тает;

Род новейших недомерков
бойко лазит по утёсам:
если солнце-- главки вертят,
если буря --плещут носом,

слёзы-кровь святой отчизны
с хохотками продавая,
без почтенья, клятвы, тризны
ток столетний иссушают;

Думал я, что ты держался
с верой-- что от ней осталось?
Я, чтоб стыд покрыть, желал бы,
выгорев любовью алой,

в скальной марке корениться:
словно ствол сосны гигантской,
прямо в небо устремится,
чтоб остаться гневной сказкой.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Zorn

Seh ich im verfallnen, dunkeln
Haus die alten Waffen hangen,
Zornig aus dem Roste funkeln,
Wenn der Morgen aufgegangen,

Und den letzten Klang verflogen,
Wo im wilden Zug der Wetter,
Aufs gekreuzte Schwert gebogen,
Einst gehaust des Landes Retter;

Und ein neu Geschlecht von Zwergen
Schwindelnd um die Felsen klettern,
Frech, wenns sonnig auf den Bergen,
Feige kruemmend sich in Wettern,

Ihres Heilands Blut und Traenen
Spottend noch einmal verkaufen,
Ohne Klage, Wunsch und Sehnen
In der Zeiten Strom ersaufen;

Denk ich dann, wie du gestanden
Treu, da niemand treu geblieben:
Moecht ich, ueber unsre Schande
Tiefentbrannt in zorngem Lieben,

Wurzeln in der Felsen Marke,
Und empor zu Himmels Lichten
Stumm anstrebend, wie die starke
Riesentanne, mich aufrichten.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Детка, спи, пока на свете
тихо, странно, хорошо!
Пастырь стадом злата вертит,
бдит за нас дудя в рожок.
Далеко гуляет ветер;
одинок на чёлне я--
длань из цитры песню треплет,
духоту-тоску гоня.

Эти звуки, увивая
ствол и ветви, в твой покой,
словно зайчики из мая
лезут стайкой золотой.
А волшебный принц на лодке
над горой-рекой плывёт,
веслецом в златой оплётке
шелестит по ветру в лёт.

А над зелен-лугом чу`дным
пеет он былину-песнь,
что кругами вслед за судном--
и стремится до небес.
Ах, разносит мёды-звоны
ветер тихий, ухажор;
Детки в клетке чуют стоны--
те крадутся: кот да вор.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Abendstuendchen

Schlafe Liebchen, weils auf Erden
Nun so still und seltsam wird!
Oben gehn die goldnen Herden,
Fuer uns alle wacht der Hirt.
In der Ferne ziehn Gewitter;
Einsam auf dem Schifflein schwank,
Greif ich draussen in die Zither,
Weil mir gar so schwuel und bang.

Schlingend sich an Baeum und Zweigen,
In dein stilles Kaemmerlein
Wie auf goldnen Leitern steigen
Diese Toene aus und ein.
Und ein wunderschoener Knabe
Schifft hoch ueber Tal und Kluft,
Ruehrt mit seinem goldnen Stabe
Saeuselnd in der lauen Luft.

Und in wunderbaren Weisen
Singt er ein uraltes Lied,
Das in linden Zauberkreisen
Hinter seinem Schifflein zieht.
Ach, den suessen Klang verfuehret
Weit der buhlerische Wind,
Und durch Schloss und Wand ihn spueret
Traeumend jedes schoene Kind.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Покраснели пионы в саду,
заколдованы, может, они--
отчего год за годом цветут?
...сколько лет мать-отец померли.

Всё болтает весенний родник
о былых дорогих временах;
дама там прикорнула-- приник
локон к личику детки впотьмах.

У неё погремушка в руке--
словно сон изрекается ней.
Узнаю`, кто такая, за кем...
Уходи-ка, и тронуть не смей!

Только темень протянется в дол,
тронет струны тихонько она--
ночь прольёт свою чару на стол,
охмелеет тогда сад сполна.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
* рябчик императорский  или "цесаркая корона" см. на фото внизу, он в строку перевода не лёг, а пион см. на фото вверху,-- прим.перев.

Der alte Garten

Kaiserkron* und Paeonien rot,
Die muessen verzaubert sein,
Denn Vater und Mutter sind lange tot,
Was bluehn sie hier so allein?

Der Springbrunn plaudert noch immerfort
Von der alten schoenen Zeit,
Eine Frau sitzt eingeschlafen dort,
Ihre Locken bedecken ihr Kleid.

Sie hat eine Laute in der Hand,
Als ob sie im Schlafe spricht,
Mir ist, als haelt ich sie sonst gekannt –
Still, geh vorbei und weck sie nicht!

Und wenn es dunkelt das Tal entlang,
Streift sie die Saiten sacht,
Da gibts einen wunderbaren Klang
Durch den Garten die ganze Nacht.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Где зиждятся желанье с волей,
а здравый смысл берёт права,
душа там чувствует раздолье...
я взлёты частые знавал.

Держава Веры порешилась;
величье старое в камня`х;
Краса с бесчестьем не ужилась--
с тем век бесславный наш зачах.

О, Простота в сердцах блаженных,
Невеста божья, ты красна
среди смехачьего круженья,
от дури умственной больна!

Где дом обрящешь ты, изгнанник,
своё где чудо обретёшь:
любовь, венец трудов-исканий,
житья честно`го славный кош?

Где старый сад ты свой обрящешь,
игрушки, чудный мальчуган,
тот звёздный шёпот свят-манящий,
зарю в росе, весны луга?

Как Солнце выблекло с годами!
Сколь стар и немощен наш век;
как рань сберечь меж стариками,
чем сердца вымостить разбег!?

Поэт не в силах мир устроить,
коль вкруг него сплошной разор--
он божьей милости достоин,
он нерв и сердце на позор*.

Страстей величия живущих,
суть Божья промысла следы,
он, Естества любимец пущий,
любовно пестует сады.

Бог одарил его свечою,
что тьму способна словом крыть,
радушьем в странствие ночное,
чтоб честно и богато жить,

чтоб на Земле он пел привольно,
в нужде и в жире Богу дан,
чтоб всем сердцам раздалась доля,
чтоб всякий гость на пир был зван.

Ему быть кладезем достоинств,
ему гласить ворам в лицо!
Из сердца слово не простое,
в нём сила вещая отцов!
 
От суеты беречь обязан
он сердце чистое своё,
чтоб не сфальшивило ни разу,
и не трясло чужим бельём.

Отриньте муки и проклятья,
игру, скольженье строк пустых
под Светом Праведности-- знайте,
иначе грешен будет Стих!

Пусть Бог тебе судьёю будет,
пой от души, начистоту!
Твоих достоинств не убудет,
оставь для смерти лишь ботву. **

Гляжу, вдали заря сияет,
ручью в лугах преграды нет--
всё хорошо! Всем, кто дерзает,
от сердца чистого привет!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
* т.е. на виду, а не на срам, ср. "позориште, позорица" - "театр, актриса" (сербскохорв.)
** Was wahr in dir, wird sich gestalten,
     Das andre ist erbaermlich Ding. –
     "Пусть слитки мiръ в сердцах остудит,
      а шлак ссыпай под хвост коту..." -- как вариант,-- прим.перев.

An die Dichter

Wo treues Wollen, redlich Streben
Und rechten Sinn der Rechte spuert,
Das muss die Seele ihm erheben,
Das hat mich jedesmal geruehrt.

Das Reich des Glaubens ist geendet,
Zerstoert die alte Herrlichkeit,
Die Schoenheit weinend abgewendet,
So gnadenlos ist unsre Zeit.

O Einfalt gut in frommen Herzen,
Du zuechtig schoene Gottesbraut!
Dich schlugen sie mit frechen Scherzen,
Weil dir vor ihrer Klugheit graut.

Wo findst du nun ein Haus, vertrieben,
Wo man dir deine Wunder laesst,
Das treue Tun, das schoene Lieben,
Des Lebens fromm vergnueglich Fest?

Wo findest du den alten Garten,
Dein Spielzeug, wunderbares Kind,
Der Sterne heilge Redensarten,
Das Morgenrot, den frischen Wind?

Wie hat die Sonne schoen geschienen!
Nun ist so alt und schwach die Zeit;
Wie stehst so jung du unter ihnen,
Wie wird mein Herz mir stark und weit!

Der Dichter kann nicht mit verarmen;
Wenn alles um ihn her zerfaellt,
Hebt ihn ein goettliches Erbarmen –
Der Dichter ist das Herz der Welt.

Den bloeden Willen aller Wesen,
Im Irdischen des Herren Spur,
Soll er durch Liebeskraft erloesen,
Der schoene Liebling der Natur.

Drum hat ihm Gott das Wort gegeben,
Das kuehn das Dunkelste benennt,
Den frommen Ernst im reichen Leben,
Die Freudigkeit, die keiner kennt,

Da soll er singen frei auf Erden,
In Lust und Not auf Gott vertraun,
Dass aller Herzen freier werden,
Eratmend in die Klaenge schaun.

Der Ehre sei er recht zum Horte,
Der Schande leucht er ins Gesicht!
Viel Wunderkraft ist in dem Worte,
Das hell aus reinem Herzen bricht.

Vor Eitelkeit soll er vor allen
Streng hueten sein unschuldges Herz,
Im Falschen nimmer sich gefallen,
Um eitel Witz und blanken Scherz.

Oh, lasst unedle Muehe fahren,
O klingelt, gleisst und spielet nicht
Mit Licht und Gnad, so ihr erfahren,
Zur Suende macht ihr das Gedicht!

Den lieben Gott lass in dir walten,
Aus frischer Brust nur treulich sing!
Was wahr in dir, wird sich gestalten,
Das andre ist erbaermlich Ding. –

Den Morgen seh ich ferne scheinen,
Die Stroeme ziehn im gruenen Grund,
Mir ist so wohl! – Die's ehrlich meinen,
Die gruess ich all aus Herzensgrund!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Со стволом в руках стою я,
здесь забытый, на часах;
в тот конец гляжу, горюя*:
мне б домой податься, ах!

Вдалеке часы пробили
благолепие тоски;
было, вместе мы ходили:
помню милые деньки.

Тучи прут сюда что башни--
Вены чудится мне дух,
а Дунай, нет речки краше--
по лужку меж башен двух.

Не достать реки и башен!
Помнят там меня едва;
осень сыплет снежной кашей;
я стою что сон-трава.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
*  конечно, герой не горюет, он стоит "спокойно", так в тексте оригинала;
** Wien--Gruen, "вИн-- грЮн"-- изысканная рифма в немецкой просодии!-- прим.перев.

Auf der Feldwacht

Mein Gewehr im Arme steh ich
Hier verloren auf der Wacht,
Still nach jener Gegend seh ich,
Hab so oft dahin gedacht!

Fernher Abendglocken klingen
Durch die schoene Einsamkeit;
So, wenn wir zusammen gingen,
Hoert ichs oft in alter Zeit.

Wolken da wie Tuerme prangen,
Als saeh ich im Duft mein Wien,
Und die Donau hell ergangen
Zwischen Burgen durch das Gruen.

Doch wie fern sind Strom und Tuerme!
Wer da wohnt, denkt mein noch kaum,
Herbstlich rauschen schon die Stuerme,
Und ich stehe wie im Traum.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Тебя желаю песнею восславить,
о тихая добрячка,
как ты, любя, хладишь мою горячку,
сладишь, храня, стотысячной приправой
мужское непокойное житьё:
смешок сквозь слёзы-- смерть назад сдаёт.
Лишь взгляд твой в строчку уложить желаю,--
тиха, прекрасна, горечь на устах,
ты предо мною с деткой на руках:
в очах голу`бых-- верность, мир без кра`ев;
Тебя увижу лишь -- перо из правой;
вот-- Божья милость мне, жена за здравье.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

An Luise

Ich wollt in Liedern oft dich preisen,
Die wunderstille Guete,
Wie du ein halbverwildertes Gemuete
Dir liebend hegst und heilst auf tausend suesse Weisen,
Des Mannes Unruh und verworrnem Leben
Durch Traenen laechelnd bis zum Tod ergeben.
Doch wie den Blick ich dichtend wende,
So schoen still in stillem Harme
Sitzt du vor mir, das Kindlein auf dem Arme,
Im blauen Auge Treu und Frieden ohne Ende,
Und alles lass ich, wenn ich dich so schaue -
Ach, wen Gott lieb hat, gab er solche Fraue!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Эх-ма! Веду шеренгу я
погостом, полем, ловко.
Довольно старого тряпья,
подайте нам обновки.

-- Что? Малыши? Вы-- богачи?
Стекочут ножниц клинья:
"Отдай, делись, равняйсь, молчи";
Всем бедным быть, малина!

Музы`ку старую свищу--
народу впору танец;
я городок не упущу;
о, Боже вразуми нас!

перевод с немецкого Терджимана Кырмылы

Der neue Rattenfaenger

Juchheisa! Und ich fuehr den Zug
Hopp ueber Feld und Graben.
Des alten Plunders ist genug,
Wir wollen neuen haben.

»Was! Wir gering? Ihr vornehm, reich?
Planierend schwirrt die Schere,
Seid Lumps wie wir, so sind wir gleich,
Huebsch breit wird die Misere!

Das alte Lied, das spiel ich neu,
Da tanzen alle Leute,
Das ist die Vaterlaenderei,
O Herr, mach uns gescheute! –

Joseph Freiherr von Eichendorff

Мне мельница гадала,
скрипя, судьбу свою.
Моя любовь пропала,
верни любовь мою.

Колечко подарила,
клялась быть верной мне,
да вскоре изменила--
обручки больше нет.

(Быть верной обещалась
кольцо мне подарив:
колечко поломалось--
любимая с другим.-- вариант)

C музы`кой мне б отчалить
в далёкий мир с трудом--
и петь свои печали,
и йти из дома в дом.

Хочу лететь как всадник,
готов на лютый бой,--
иль ночью в полем дальнем
жечь огник голубой.

Я слышу, ходит жёрнов,
не знаю, что хочу,
наверно, смерти чёрной
себе-- и замолчу.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Lied

In einem kuehlen Grunde,
Da geht ein Muehlenrad,
Mein’ Liebste ist verschwunden,
Die dort gewohnet hat.

Sie hat mir Treu versprochen,
Gab mir ein’n Ring dabei,
Sie hat die Treu gebrochen,
Mein Ringlein sprang entzwei.

Ich moecht’ als Spielmann reisen
Weit in die Welt hinaus
Und singen meine Weisen
Und geh von Haus zu Haus.

Ich moecht’ als Reiter fliegen
Wohl in die blut’ge Schlacht,
Und stille Feuer liegen
Im Feld bei dunkler Nacht.

Hoer’ ich das Muehlrad gehen,
Ich weiss nicht, was ich will,
Ich moecht’ am liebsten sterben,
Da waer’s auf einmal still.

Joseph von Eichendorff

Наверху фамильной башни
старый рыцарь спит на ложе;
тучи льют ли, сеют брашна;
шум лесной решётки гложет.

Колтуном брада-волосья,
грудь в плену окаменела;
сотни лет сидельца осень
убеляет тихо мелом.

Тишь да гладь: долины плоскость
ожила-- народ снуёт там;
птах лесной щебечет, холост
во окна пустом проёме.

Заиграли свадьбу утром--
Рейн светлее под лучами;
музыканты шпилят круто,
а красна невеста плачет.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Auf einer Burg

Eingeschlafen auf der Lauer
Oben ist der alte Ritter;
Drueber gehen Regenschauer,
Und der Wald rauscht durch das Gitter.

Eingewachsen Bart und Haare,
Und versteinert Brust und Krause,
Sitzt er viele hundert Jahre
Oben in der stillen Klause.

Draussen ist es still und friedlich,
Alle sind ins Tal gezogen,
Waldesvoegel einsam singen
In den leeren Fensterbogen.

Eine Hochzeit faehrt da unten
Auf dem Rhein im Sonnenscheine,
Musikanten spielen munter,
Und die schoene Braut die weinet.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Два музыканта подошли
из лесу, издалёка:
один влюблён "ты не шали",
другой "как если б только".

Стоят с морозцем на ветру
поют, смычками водят:
дитя ль им грезит теша грудь
к окошку на подходе?

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Vor der Stadt

Zwei Musikanten ziehn daher
Vom Wald aus weiter Ferne,
Der eine ist verliebt gar sehr,
Der andre waer es gerne.

Die stehn allhier im kalten Wind
Und singen schoen und geigen:
Ob nicht ein suess vertraeumtes Kind
Am Fenster sich wollt zeigen.

Josef Freiherr von Eichendorff