хочу сюди!
 

Киев

49 років, рак, познайомиться з хлопцем у віці 42-53 років

Замітки з міткою «my poetry»

Аллегория




«Полное мое имя - Альберт Аллегория. Во всяком случaе, в этом воплощении. Сaми понимaете, другие формы - другие именa…»
Фармер Филипп Хосе «Божье дело»

Профессор Склеротичный

Гляди, уж близится пора
Экзаменов и жесть-зачетов

Мнс Хрюндель

К литературе мы в два счета
Вас подготовим на "Ура"


Профессор Склеротичный

Как часто мы ее встречаем
То в притчах, то в моралитэ,
И в баснях, что не волк – то Каин...
В литературной маете

Когда нет смелости и силы,
Сказать где Сочи, где – Прованс,
Тогда, писака Вы мой милый
Иносказание – для Вас!

Но вот беда – стереотипы
Как башмаки, сносила жизнь,
Фигур античности полипы
Вовсю кричат себе «Держись!»

А мы уже не представляем
Фемид повязку и весы
И Афродиту странно хают
Во всю поющие трусы

Мнс Хрюндель

Дракон с плодами Гесперид
Уж более не актуален,
Ни на мгновенье не смыкает
Глаза консьерж все ночи-дни,

Амур – не стрелы при луне,
В руках с станковым пулеметом
Косит лиловым хищным оком,
Но ходит праздный люд в броне,

Смерть в балахоне от Карден
С газоно- новенькой косилкой
И в соцсетях с онлайн рассылкой
С рекламой на канале Дзен

У Немезиды имидж нов –
Отнюдь не меч и не веревка,
Из почтальона сумки ловко
Счета за газ, за свет, за кров,

Как времени изменчив лик – 
То явно не двуликий Янус,
Загрузка – сколько там осталось?
На мониторе легкий блик

Не обезьяна и очки,
Гляди – учитель с ноутбуком
Осовременить как науку
И технологии почтить?

Профессор Склеротичный

На форумах и на тиви
Вновь аллегории стенают
Их смысл, как лед в ведерке, тает
От жара жизненных светил

Иные выросли боги,
Другие деньги ходят нынче
И мы, фастфуд духовной пищи,
За модою должны следить!

Дикоэротивное



Где воздух дивно напоЁн
Естественным панэротизмом
И соловьиная харизма
Рулады щедро в небо льет?

Цветёт шиповник: «Was ist das?»
Цветёт акация: «Aloha!»
Коль есть в сезонах время бога,
То это, видимо, сейчас.

Весна снимает венчик, сглаз,
Духовный сан и епитимью,
И те, кто штурмовал Бастилью,
На стенах пишут: «[censored]!

Ваш Бонопарт Наполеон,
Что вечно тролил Жозефину,
Мол, «Не сейчас, война, интриги,
Потом, мой милый компаньон!»

Ах, это хитрое «потом»!
Ведь никогда не наступает,
Морожено в гляссе растает,
Забудет короля миньон.

Зависни, дивное «сейчас»!
Пусть файл давно не существует,
Но ароматов сладких струи
Тебя тревожат каждый раз,

Закат пока не сдал в наём
Червлёну медь поганской тризны
Невинно-диким эротизмом
В ночь вешнюю цвет уплывет.

Летающие киты Исмаэля



Плывут чрез высь, как на парад,
Торжественно и величаво,
Как тень отца (не Гамлет – Чавес)
Пронзая время без преград,

Скользят сквозь солнечный простор
(О, грация в телодвиженьях!)
Без спешки и без напряженья
Как в фильмах Жака Ив Кусто

И мудро не опустят взгляд
На шалости евра виденья,
На митингов морды томленья,
Игр камасутр-упанишад

И прочих счастий бытия,
Что дрючат ровный ход сознанья,
По утру – кофеев лобзанье,
По пьяни – чашек бития,

По жизни – жжет автопилот,
И в синеве, в высокой неге,
Как дворянин и хлыщ Онегин,
Язык теряет полиглот,

Теряет планку милый друг,
Роняет гейша толсту спицу,
И, с намерением забыться.
Ныряет в лимбо Малый Мук,

Но им ведь нечего терять,
Им не смешны, не грустны драмы.
Им не нужны и не желанны
Ни поп, ни адвокат, ни [censored]

Они столь выше суеты,
Земле подарят лишь бег тени,
Недосягаемым виденьем
Летят ИсмАэля киты.

Май, как мистический канал





Фото:  

Сумская пыльная сирень
Подозреваю, что-то знает,
Наполнив томный вечер мая
Сплошь феромонами «Шанель»,

Она готова расцвести
Лишь солнцем за румянят весны,
Покорна жадным и несносным
Рукам, ломают что кистИ,

Для одуванчиков в саду
Понятны шамбалы виденья,
Дремотной царственною ленью
Ждет ветер – гуру и пастух,

Он понесет их без чудес
К иным мирам – садам зеленым,
Опушкам, в вечный лес влюбленным,
И речкам с видами небес,

Какой мистический канал
Скрыт в заурядном теплом мае!
Цветы оттенками играют
Тех истин, что в вине знал Фавн,

Прислушайся, и ты поймешь – 
Давно развенчаны все тайны,
Весенни краски не случайны
Вновь обличат обман и ложь

Закрытых обществ, орденов,
Ведь у природы нет секретов,
Спроси у трав на брегах Леты
И насладись шуршаньем слов.

Над цветущей землей



Как взойдёт над цветущей землёй
Да ущербное сердце поэта,
Как слова притаились в преддверии лета,
Притворились лёгкой ветра струёй.

Как садится на лёгкие пыль,
Наползут, словно вши, те заботы,
Но зато соловьи, сплошь транжиры и моты,
Растрещат ночи древнюю быль.

Небо выгнется глубже, темней,
Испещрённое сказочной пылью,
И тогда мы вспорхнём без тревог и усилья 
В кладезь снов, миражей и теней.

В эту ночь каждый бел лепесток,
Каждый шорох прохладою дышит,
Каждый отмах ветвей ароматом так пышет,
Как надеждой на солнце восток.

Всё в гармонии этой весной,
Лист поймёт соловья с полуслова,
Возрожденье прекрасно и ново,
Как былинок пробившихся строй.

Распускается древ ясен цвет,
Как единый венец мирозданья,
Средь унылых дворов и уродливых зданий,
Средь людей, потерявших нить лет.

И над тленностью мелких страстей,
Над согласием снежного цвета.
Всё ущербное сердце поэта
Проплывает незримо для всех.

1999

Ты кто такой?

Ты помнишь себя восемнадцати лет?
И улицы в дымке вишневого цвета?
БГ с земледельцу своим менуэтом
Вливался сквозь в окна распахнутый свет.

Их взгляд не таил даже толики лжи,
Их звук не на йоту не плыл лицемерьем,
И черных ходов неприметные двери
В доспехе сияющем дух сторожил.

Картонно мельканье немого кино
Когда молодым зажигал Чарли Чаплин,
Когда проявленье вниманья, участья
С холодным расчетом не шли заодно.

И как тяжело каждой теплой весной
Когда сладкий запах приносит химеры
Беспечных мечтаний и праведной веры
«Ты – не скарабей, катит что перегной».

*** 
Вопрос не в глубине морщин,
Седин искр первых обесцвете,
Найдя в завалах первый стих,
Дивлюсь безмерно: «Я ли это?»

Voodoo dolls

Хрустальный сад, случайный блеск
Несносный (далее – повсюду)
Ко мне приходят куклы вуду
Как Хармса мастерский бурлеск.

Они лакают мой коньяк,
Вовсю браня в нем жесткость спирта,
И, с взглядом мэтра над пюпитром,
Мне сообщают: «Ты – тюфяк».

Они вопят – я мягкотел,
Как рыба фугу на прилавке,
И всякий хрен в меня булавки
И вновь, и вновь вонзать хотел.

И трансильванские друзья
Как сговорившись, навещают,
«Уйди старушка, я в печали!»
Кричу «Сосать здесь кровь нельзя!»

Но дегустаторов лишь тронь:
«Боишься встретить правды очи,
От света прячешь лик, морочишь
Людей», - как русская гармонь. 

Из снежно-белых майских вьюг
Являют морды жуть-верволки
И шарятся на верхних полках
Лишь бы сожрать чего-нибудь.

И обзывают «конформист»,
И речь плетут, мол, я – двуличен,
Хочу быть сразу и опричник,
И свят отец в бутоне риз.

Скажи, брателло, с кем ты ешь,
Скажи, Данте, кто твои други,
Кто люди, жизней чьих потуги
Твою сформировали плешь?

Ненормативные слова
Вскричу (и далее – повсюду)
Мои друзья – лишь куклы вуду,
Перевертни та вампирва.

Делай как я

Профессор Склеротичный: Имея в своем багаже богатый полугодовалый (полугодный? полугодичный?) опыт публикации рифмованных строчек, автор желает поделиться небольшими секретами навязчиво-регулярного творчества.

Мнс Хрюндель: Наш пациент, тут и к психиа… и к гадалке не ходи!

Я – лишь машина в написании стихов,
Моя задача – каждый день четыре с лишним
Куплета легкой и простой духовной пищи
Для тонких женщин, мизераблей-чудаков,

Секрет создания стихов предельно прост,
Берем и жмакаем постылых будней прозу
И добавляем иль березку, иль мимозу,
Слезинки рос на алых щечках дивных роз,

Затем – метанье неприкаянной души,
(Здесь очень важно соблюсти закон пропорций)
И пусть читатель с радостью первопроходца
Зрит свет духовных звезд из кладезей тиши,

И не забудьте образ распрекрасных дам,
Что озаряет путь ландскнехта и скитальца,
Их светлый лик, их чувственны и нежны пальцы
Почище выскочки-цыганки с Нотр-Дам,

Поэт поопытней советует ругать
Себя в конце стиха и, пеплом посыпая
Буйну главу, немного свой талант охаять,
Мол, ограничен, и «прошу меня звынять»,

Рекомендуется предчувствие смертей,
Горька кручина, мол не все успел забложить,
И обращение к Всевышнему: «О Боже,
Дай сил не бросить крест поэтовых страстей!»

Ты выступаешь, элегантный матадор,
А стих захекался уже, не бьет копытом,
Он завтра (как и каждый день) плачЁм пиита
Вновь ляжет пред читателя пытливый взор.

Вперед!

Вперед, хрустальный дилижанс!
Не смей читать жизнь шрифтом Брайля,
Весенни воспевают стаи
Души и тела мезальянс.

Вперед мой друг, мон шер, комрад,
Прочь от поэтов сухостоя,
Решение вполне простое – 
Вскачь следом за судьбой номад.

Вперед, сияющий апрель,
Беги из вещих рук колдуньи
Шаром предвидений заумных,
Ростком зеленым первых стрел.

Вперед и мимо пирамид,
Где зреет третий глаз Мавроди,
Где мы – смешнее всех пародий
Целуем край жрецов хламид.

И обещанье волшебства
Вновь в теплых сказках всех восходов,
Над чернью гряд и огородов
Мы словно прах в весны перстах.

***
… к Санта-Марии, на причал,
Вдоль поросли всех первых клумб,
В конце пути старик Колумб
Нам пряности пообещал.



La Dolce Vita

Главная валюта в мире — человеческое внимание.
Я нашел золотую жилу! А ты принес мне монетку?

… и невозможно оторваться
От сериалов дивных будней,
Где Роксолана с юной грацией
Играют на волшебных лютнях,

Ах, сколько непройдЁнных игор
И недопетых караоке,
Легенд эфира, где князь Игорь
Всплывает жёлтою подлодкой!

Ах, сколько лайков и ретвитов!
Ах, сколько манг и анимашек!
Самозабвенно читу-дриту
Над «клавой» руки пляшут наши,

И непрочитанных страничек,
И недосмотренных приколов,
Друзей онлайн столь недвуличных,
Чьё имя просто – легионы,

…и близкие уходят тихо
В Содом, Валгаллу и нирвану,
В страну, где не будили лихо
И чувств стремятся караваны,

Они уходят незаметно
В запои, блуд и хари раму,
Пока мы страстно и дискретно
У всех экранов сводим раму.