Листья тополя пахнут горечью,

Я вдыхаю их аромат.

Пью до донышка чашу горькую

За тебя, мой неназваный брат.

 

Я не верила в то, что сбудется –

Не нашла еще нас судьба.

Только поняла – обманулась я,

Чашу горькую пью за тебя.

 

Пребывала я в мыслях облачных,

Запах тополя огорчил.

Я ловлю его в глотках воздуха –

Разум сонный он мой разбудил.

 

Все не просто так, как мне думалось.

И порой найти тяжело

Пару нужных фраз, пару нежных слов,

Чтобы чувство опять ожило.

 

Мне не хочется помнить прошлое,

И что будет – уже все равно.

За тебя, мой брат, очень горькое

Тополиное пью я вино.

В этом мире все не так, как хочется.

И соблазна много, и тоски…

Если дождь к тебе нечаянно попросится,

Ты его, пожалуйста, впусти.

Вместе с пестрой разноцветной радугой,

В облаке задумчивых лучей.

Иногда и мысли наши пагубны,

Как итог обузданных страстей,

Как итог влаченья в безысходности –

Результат отчаянья и лжи.

Если дождь к тебе нечаянно попросится,

Ты его, пожалуйста, впусти.

Пусть он смоет пыль враждебной зависти,

Защитит от грязи жизнь твою,

Оживит мгновенья в чьей-то памяти

Вместе с фразой «я тебя люблю».

Я желаю тебе в счастье пропасти.

Ты поверь мне, там не страшно утонуть.

Там не встретишь ты коварной подлости,

И никто тебя не сможет обмануть.

Заблудись в полосках пестрой радуги,

Обними весь мир одной рукой.

Я желаю тебе нежности и радости,

Все, что хочешь – лишь тебе одной.

А в любви желаю чистой совести,

Как прозрачная соленая слеза.

И не важно: от желанья ли, от робости

Пусть сияют твои милые глаза.

Пусть сверкают в бесконечной россыпи

Звезды над твоею головой,

Пусть, как радуга, жизнь будет пестрою,

И украшена заветною мечтой!

Настанет день и тело распылится,
Уйдя в могилу или в жар огня,
Молекулами в космос возвратится,
Чтоб стать частицей вечной бытия.

В том мире нет рождения и смерти,
Там вечное Сознание царит.
Всесильному Спасителю поверьте,
Чтобы воскреснуть - Павел говорит*.

Для этого не нужно мук и знаний,
Достаточно всё лишнее убрать,
Остаться честным пред своим сознаньем,
Других не мучить и себе не лгать.

---------------
* К Римлянам 6:1-9

Особый стиль осеннего дизайна,

Морозный дух, пронизанный листвой.

И радость та, которой нет названья,

И желтый засыпающий покой.

 

Капризный ветер и дождливый город

Закружатся, обнявшись, на балу…

И каждый лист душе настолько дорог,

Что даже непонятно почему.

 

Осенний вздох разбудит эхом зиму,

Разворушит немую желтизну.

И стаи птиц, парящие как листья,

Опять летят в далекую страну.

 

Полоской черной в синем небосводе

Они рисуют на прощанье нам

Ту декорацию, что заказала осень,

Немного с грустью и тоской напополам.

Герой несбыточных надежд,

На что надеешься теперь?

Тебе ль, ценителю потерь,

Среди изысканных невежд

Удастся свой найти удел?

Ты неуверен и несмел,

Но дух мечты неистребим,

Покой твой непоколебим,

А впереди святая цель!

Хоть смысл идей неуловим,

Рассудка глас неумолим,

И, подчиняясь лишь ему,

Не веря чувству своему,

Ты, как слепой изгой, гоним

Из мира вон.    Но почему?

Тебе придется одному,

Доступно это или нет,

На сей вопрос найти ответ.

Возможно больше никому

Ты не откроешь свой секрет

И, как и раньше, так и впредь

Ты продолжаешь жить мечтой,

Прося пред образом святой

Счастья врагам; прозренья свет

Себе в сей жизни роковой.

Я живу на краю света.

Я молчу и песня спета.

День остыл, и ночь устала.

Моя душа как будто спала,

И не успела пробудиться.

Лето скучает, зима злится.

Душа едва прозреть успела,

Судьбе своей отдалась смело.

Море бушует, гнев ликует,

Ревность кипит и ветры дуют.

Нельзя предать меня теченью –

Плод идеального творенья.

Нельзя ступить шаг за границу:

Душа не спит, душа боится.

Палач устал, остыла плаха,

Судьба спасет меня от страха!

И я молчу, и песня спета –

Нельзя в мечту так верить слепо.

Сердце скучает, разум злится –

Так можно жизнью отравиться

 

Любовь – какая-то зараза,

И ядовита, как змея.

Ужалит же не больше раза –

И ты любви во власти вся.

Ты будешь мучаться от боли: 

И сладкой, и безумно злой.

Ты – заключенный, но на воле.

Ты будто умер, но живой.

Душу терзать будет тревога –

Противоядия здесь нет.

Все будет выглядеть особо,

Другим покажется весь свет.

Болезнь такая прогрессивна

И не поможет доктор-быт.

Ты можешь быть и агрессивным,

А можешь очень добрым быть.

Ты будешь чувствовать ужасно

Себя, и каждый день худеть.

И не помогут здесь лекарства –

Их от такой болезни нет.

Меняться будет настроенье:

То будут слезы, а то смех,

Покой уйдет, придет волненье –

Это какой-то смертный грех.

Но все же можно излечиться,

Изгнать из сердца сей недуг.

Необходимо лишь стремиться

Забыть кого-то, милый друг!

Но, знай, болезненное чувство

Не так уж плохо для души.

И, может быть, еще вернуться

К нему не раз захочешь ты.

В лесу дремучем среди трав струится ручеек,
с прозрачно льдистым голоском он чистоты исток.
Вокруг переплелись цветы венком душистых звезд,
играют рядом мотыльки со стайкою стрекоз.
Небесный купол чашей дня наполненный светло
и Солнце в красоте огня  сиянием зажглось.
И стены чащи вековой сомкнулись в плотный строй ...
Ручей, рожденная река, храни ее покой.
Чтобы никто не смог найти и замутить родник,
он легкой радости слеза, он из любви возник.
Струись хрустальная вода, как символ чистоты
и пусть у каждого в душе цветут любви цветы.

Открыл журнал, а там картинки -
Дрю Берримор и Джастин Лонг.
Визаж, гламур, с Багамов снимки
И ананасовый пирог.

А мне б чего-нибудь попроще,
Без наворотов, но сытней,
Жену, желательно потолще,
Без разных мыслей и идей.

Чтоб безотказная, как Zippo,
Она была по вечерам.
И не ругаться с ней до хрипа.
Короче, без семейных драм.

Да пива холодильник полный
К дивану ближе подтащить,
Чтоб я, работой утомлённый,
Мог под футбол пивка попить.

А на сегодня план короткий:
Друзья с подругами придут.
Возьмём жратвы и ящик водки,
Устроим дома Голливуд.

Истерзанная мыслями дурными,
Покоя не даю сама себе...
Какие только мысли не бродили,
Но ни одной - о сказочной весне.
Нет, чтоб подумать о природе,
О солнце, счастье, о любви,
О жизни образе здоровом...
Где эти мысли, где они?
В мозгах тайком засела одна дурость:
События, пророчащие крах,
И перечень жестоких катаклизмов,
Все больше наводящих страх...

О нем, о нем все мои мысли,
Переживания, страдания, мечты.
Его люблю я больше жизни,
О нем слагаю я стихи.
Он самый преданный и верный,
И самый лучший из мужчин.
Мой славный необыкновенный
И самый ненаглядный сын!