Мы яростно негодуем по поводу Европы, которая вернула Россию в ПАСЕ. Но почему нам кажется, что она должна поступать иначе? Давайте примерим на себя оптику условного европейского политика.

       Есть Украина. Страна, на которую напало соседнее государство. Агрессор аннексировал один регион и оккупировал еще два. За пять лет погибло 13 тысяч человек. Европейский политик открывает социологию и видит, что на пятый год войны к государству-агрессору хорошо или очень хорошо относятся 57% населения Украины. Плохо или очень плохо – лишь 27%. Еще 15% – не определились.

Вдобавок число тех, кто хочет жить с соседом без границ и таможни, достигло 48%. 38% хотят прекращения военных действий и замораживания конфликта. Еще 22% готовы предоставить оккупированным территориям автономию в составе страны. Сражаться до победного согласны лишь 18% жителей Украины. Почему Европа должна вести себя как ястреб – если ястребами отказываются быть люди, на которых напали?

       У европейского политика нет оснований сомневаться в этих цифрах. Ведь на президентских выборах 73% украинских избирателей поддержали человека, который предлагал "просто прекратить стрелять". 

       Список приоритетов вообще иллюстративный. 38% ждут снижения тарифов. 20% – повышения соцстандартов. А тех, кто ожидает укрепления нашей армии, и тех, кто хочет нормализации отношений с Россией, поровну – по 12%. Лишь 7% жителей считают приоритетом возвращение Крыма.

       Европейский политик видит, что в следующем украинском парламенте пророссийские силы сформируют вторую по величине фракцию, и что цифры беспристрастной социологии говорят - страна не хочет воевать. Страна устала от издержек. Страна хочет мира и ГОТОВА РАСПЛАЧИВАТЬСЯ ЗА МИР СУВЕРЕНИТЕТОМ.  И в этот момент он резонно думает о том, почему бремя санкционных издержек должна нести Европа, если жители страны, ради которой эти санкции вводились, настроены вполне капитулянтски.

       Европа ведет себя так, как ведет себя сама Украина. Если мы не готовы нести издержки – то почему их должны нести за нас французы и немцы? И если мы голосуем за возвращение в парламент "российской делегации" из партии Виктора Медведчука – то почему этого не могут делать европейские парламентарии?..

          Сейчас, накануне выборов в Верховную Раду Украины рейтинг президентской партии приближается к 50%. В штабе "Слуга Народа" рассуждают об однопартийном большинстве. 

       Вся новейшая история Украины – это многоголосица. В отличие от России, у нас не было единственной тумбочки с деньгами – вокруг каждого ресурса формировалась своя финасово-промышленная вертикаль, которая затем – для защиты своего актива – создавала политические партии и СМИ.

       Отсутствие монополии на деньги рождало все то, чем затем гордилась страна: конкуренцию, свободу слова и многопартийность. В результате, ни у кого в Украине не было контрольного пакета акций. Свою роль в многоголосицу вносила традиционная украинская разобщенность. Недоверие к власти. Конкуренция визий. И даже теневая экономика – которая лишала крупных игроков монопольного контроля над финансовыми потоками. Все это приводило к тому, что Украина рельефно выделялась на фоне северных и восточных соседей.

       А во всех тех евразийских объединениях, куда Украину пыталась завлечь Москва, парламент не играл никакой роли. Он был лишь придатком администраций президентов, лишь одобрявшим присланные законопроекты. Украинская же модель куда больше тяготела к европейским традициям, в рамках которых власть всегда обречена на сложные коалиции. Вполне возможно, что к концу лета мы окажемся в принципиально иной ситуации.

       Президентская партия уже сейчас может забрать себе половину списочного состава Верховной Рады. Сторонники президента уверены, что это даст возможность для реформ и борьбы со всем плохим во имя всего хорошего. Но кто может быть уверен, что новая вертикаль станет воспринимать "добро" и "зло" так же, как их мыслят люди? И дело даже не в том, что избиратели президентской партии нередко мыслят идеальное будущее совершенно по-разному. Угроза в том, что новый парламент может перестать быть "местом для дискуссий". В той же мере, в которой он перестал им быть у наших соседей по восточную сторону границы. Ни у одного украинского президента не было монополии на власть.

       Но в июле украинские избиратели, скорее всего, вручат новому президенту ключи от парламента, и тот сможет самостоятельно определять законодательное будущее страны, а самим останется лишь гадать, какая картинка желаемого будущего появится у него в голове. Кого он будет слушать? Игоря Коломойского? Социологов? Аудиторию своего инстаграмма? Ближайшее окружение? Брюссель? Вашингтон? Но не украинский парламент, скорее всего!

       Мы стоим перед новой реальностью, и обыватель связывает с ней самые оптимистичные ожидания. Но способность обывателя влиять на реальность закончится уже 21 июля. И следующие пять лет все полномочия будут принадлежать одному центру влияния. Кто-то может считать, что это будет открытое акционерное общество. Но оно вполне может оказаться закрытым, как у северо-восточных соседей.

(Павел Казарин, журналист, крымчанин. Сотрудничает с «Крым.Реалии», «Украинской правдой», Liga.net, телеканалами ICTV и «24». Из публикации в Обозревателе. С сокращениями).

    … Владимиру Зеленскому лишь предстоит это всё испытать на себе. Пока что ему не о чем тревожиться. Медовый месяц продолжается, и его поклонники продолжают купать своего кумира в волнах обожания. Но в какой-то момент уже не получится списывать ненаступление эпохи счастья на парламент или предшественников.

       Запад требует от Украины реформ. Тех самых, что снизят влияние самого Игоря Коломойского и его коллег по олигархическому цеху. Разгосударствление, конкуренция, рынок, демонополизация – все это напрямую бьет по интересам финансово-промышленных групп. И нескольким крупным нет никакого резона желать появления множества средних. Потому что такая трансформация рискует сломать ситуацию, в которой Украина – это всего лишь офис для их обогащения.

       Олигархи заинтересованы в максимальном ослаблении государства как такового. Потому что сильные институты для них – естественный противник, ограничивающий их влияние. То домашнее задание, которое Запад раз за разом предлагает Украине, идет вразрез с интересами украинских олигархов, и было бы странно, если бы Игорь Коломойский не предлагал новоизбранному президенту отказаться от западных рекомендаций.

       Для справки из исследований Центра Разумкова:

·         58% избирателей Зеленского хотят моратория на продажу земли (за – 29%).

·         67% хотят снижения тарифов (адресные субсидии по нраву лишь 27%)

·         46% хотят прекращения сотрудничества с МВФ (за – 22%).

       Цифры говорят сами за себя. Избиратели Владимира Зеленского не хотят реформ. Не хотят приватизации, реформ образования и медицины. В рамках их логики государство – это тумбочка, из которой нужно брать деньги. Возможно, этим людям никто так и не объяснил реальных возможностей страны. Возможно, они не подозревают, по каким принципам работает экономика. Сторонники Зеленского похожи на человека, который устал от скучных врачей с их дорогостоящими рецептами лечения, и сбежал к целительнице, обещающей эффект уже завтра утром. Вопрос в том, какой выбор готов сделать сам президент.

       1. Можно пойти наперекор общественным ожиданиям – и стать изгоем, растерять рейтинг, стать объектом всеобщей нелюбви. Зато у Зеленского будет возможность сохранить страну и дать ей шанс на медленное выздоровление. Именно медленное – потому что величину опухоли недооценивать не стоит.

       2. А можно поддаться соблазну и дальше купаться в лучах всеобщей любви. Говорить популярное. Делать популярное. Раздавать обезболивающее, которое будет скрывать прогрессирующую болезнь. Разрешать есть сладкое без ограничений и позволять не мыть руки перед едой. Разорвать отношения с МВФ, обнулить обязательства, свернуть реформы и снять новую серию "Слуги народа".

       Но экономические законы никто не отменял. За народную любовь Владимир Зеленский расплатится будущим страны. И те, кто сегодня твердит о том, что "хуже быть уже не может" получат возможность убедиться в обратном. Только будет уже поздно. 

         (Павел Казарин, журналист. Сотрудничает с «Крым.Реалии», «Украинской правдой», Liga.net, телеканалами ICTV и «24». Из публикации в Обозревателе)   

       И речь сейчас даже не о его кулуарных договоренностях. Новый президент, безусловно, будет заложником старых обязательств. Тех самых, что помогли ему добраться до победы во втором туре. Вполне возможно, он будет выплачивать дивиденды своим акционерам. Вполне возможно, что от каких-то инвесторов он попытается отжениться. И главный вопрос в том, президентом какой повестки Владимир Зеленский постарается стать.

       Каждый, кто ставил крестик напротив его фамилии, голосовал за что-то свое.

Кто-то – за примирение с Россией.

Кто-то – за интеграцию в ЕС.

Кто-то – за низкие тарифы.

Кто-то – за борьбу с коррупцией.

       Первый сценарий – стать президентом войны. В избирательной кампании повестка бегства от империи принадлежала Петру Порошенко – и те, кто голосовал против пятого президента Украины, привыкли обесценивать его лозунги. Но в том и штука, что эта повестка никуда не исчезнет. Хотя бы потому, что никуда не исчезнет Россия, которая уже начинает проверять новоизбранного президента на прочность. Паспортизация оккупированных территорий, переговоры по газовому контракту, ограничение экспорта нефтепродуктов … Эта проблема не имеет легких решений. Сложно "договариваться посередине", когда в РФ от тебя ждут капитуляции. Эта проблема не может решиться быстро – а обыватель ждет скорого и неизбежного счастья. Разрыв между реальностью и ожиданиями создаст ту самую пропасть, в которую рухнет рейтинг любого политика.

       Второй сценарий – президент борьбы с коррупцией. Стоит сразу оговориться, что "антикоррупцию" в нашей стране принято расшифровывать максимально широко.

Для кого-то борьба с коррупцией – это разгосударствление, дебюрократизация и война с клановой системой. Для кого-то – это судебные процессы, приговоры и конфискации. Для кого-то – и вовсе политкорректный синоним классовой борьбы. Для кого-то антикоррупционная повестка – это борьба с монополиями, олигархами и попытка создать страну честной конкуренции. Для кого-то – это инструмент политической войны и смены одних кланов на другие. Для кого-то – разновидность борьбы с богатыми и универсальное "взять и поделить".

       Любая форма воплощения этой повестки тоже обрекает на снижение рейтинга. Потому что борьба за смену правил игры – это борьба против существующих финансово-промышленных групп и кланов. Ресурсы которых суммарно превышают ресурсы, которые есть у государства. И если кланы почувствуют угрозу – они станут торпедировать любого, кто объявит им войну. Публичный образ президента-"чудотворца" будут растаптывать при любой попытке переиначить правила игры.

       Третий сценарий – президент холодильника. Повестку "зубожiння" продвигали так активно, а Зеленский был столь неконкретен, что он обречен стать заложником чужих обещаний. От него ждут снижения тарифов, роста зарплат, падения цен и новых коммунальных платежек. Его команда пытается осторожно дистанцироваться от "программы Тимошенко-Каплина", но рано или поздно гамлетовский вопрос потребует однозначного ответа. Можно остаться в рамках реальности – и объявить, что тарифы определяются не желаниями, а экономикой. Призвать к рациональности и предложить программы энергосбережения. Приводить в пример соседние страны и доказывать, что все имеет свою цену. Платой за ответственность опять же станет рейтинг. Никто не прощает кражу мечты, а для многих украинских избирателей новый президент был надеждой на одномоментное обогащение. Чем честнее будет позиция Владимира Зеленского, тем быстрее его рейтинг сравняется с цифрами предшественника.

       Реальность в том, что аттракцион невиданной щедрости может иметь лишь одного спонсора – Россию. Ради обнуления украинского дрейфа на Запад Кремль может пойти на уступки. Снизить цены на газ. Выделить кредиты. И заново погрузить Украину в пространство политической коррупции и "русского мира". Запад не будет платить за сохранение рейтинга новоизбранного президента, это может сделать Москва, которой не привыкать класть сыр в мышеловку. В результате, украинский обыватель может тактически выиграть "сегодня". Ценой своего собственного стратегического "завтра".

       Владимир Зеленский просто обречен оказаться на этой развилке уже очень скоро. У любого медового месяца всегда есть срок годности.

       «Всё отличие Владимира Зеленского от своих предшественников по прошлым президентским кампаниям сводится к двум моментам. Это наличие медиааватара (президент Голобородько) и отсутствие профильных компетенций (предыдущие “чудотворцы” до избрания успели поработать во власти). Причем, многими его сторонниками второй пункт воспринимается как достоинство — позволяет говорить о том, что в систему приходит абсолютно новый человек.

       Украина упорно хочет чуда. Украинский избиратель раз за разом выбирает волшебника. Мы верим в то, что счастье совсем рядом и что нужно лишь найти правильного человека, который знает рецепт секрета. Но в том-то и штука, что вся эта ситуация — не про рациональное. Она про эмоциональное. Те, кто голосует за “чудотворца”, не нуждаются в предметных дискуссиях. Они не стремятся оценивать риски или взвешивать издержки. Лишь потому, что любые дебаты о кандидате и будущем рискуют разрушить их мечту. А кражу мечты украинский избиратель не прощает никому. В случае победы Владимир Зеленский обречен на то, чтобы в этом убедиться». 

       … рад, если через год вы снисходительно расскажете мне о моих просчетах. А я стану сокрушенно кивать и думать о том, что прогнозист из меня никудышный. Я буду ликовать, если Зеленский сохранит независимость Нацбанка. Не станет играть с печатным станком. Проведет реформы и перевооружит армию. Защитит Приватбанк от прежних владельцев, а госбюджет – от их претензий на компенсации.

       Я буду аплодировать стоя, если коррупцию удастся уменьшить. Если судебную реформу реанимируют. Если прокуратура перестанет быть избирательной и неэффективной. Я хочу убедиться в беспочвенности своих подозрений. Хочу обнаружить, что за молодым политиком не прячутся старые лица. Хочу узнать, что его команда профессиональна, креатуры – компетентны, а указы работают на страну. Я хочу, чтобы всё, в чем убеждают меня его сторонники, оказалось правдой.

       Чтобы при нем украинская экономика стала инновационной. Налоговое администрирование – простым. Правила игры – прозрачными и одинаковыми для всех. Я читал обо всем этом в соцсетях. Избиратели Владимира Зеленского стараются убедить меня в неотвратимости этого сценария и упрекают в излишнем скептизиме. Они уверены, что им никогда не жилось так плохо, как сейчас.

       Я не стану настаивать на всяких глупостях. Мне не нужно, чтобы глава государства ездил на велосипеде. Чтобы он отказывался от охраны. Чтобы он покупал продукты на рынке и катался на метро.

       Зато мне нужен тот самый президент, которого обещает нам штаб Владимира Зеленского. Президент, перед которым мне будет стыдно. За свое неверие, за свои сомнения, за свой скепсис. Тот самый президент, которого лет через пятьдесят мы будем печатать на деньгах. Тот самый, в честь которого внуки станут называть улицы.

       И я готов к тому, что через пять лет буду рассказывать о том, как поначалу ошибался на его счет. Стану говорить, что его манера общения была обманчивой – и что за ней крылись недюжинный административный талант и потрясающая политическая воля. Я буду извиняться перед его сторонниками. Заброшу публицистику и начну писать тест-драйвы.

       Я буду ликовать, когда президент разрушит клановый клубок. Когда мы удвоим экономический рост – я распишусь в собственной профнепригодности. Это будет мое триумфальное фиаско. Поверьте, я жду этого не меньше вас. Вы получите право на снисходительность, высокомерие и нравоучительные нотки – это будет неважно, если в тот момент мы будем жить в стране нашей общей мечты. Только давайте условимся об одном. Если внезапно что-то пойдет не так – мы поменяемся ролями. Договорились? 

       В Украине политикой становится всё – даже то, что политикой изначально быть не должно. Нет смысла этому удивляться. Мы – страна, обожженная войной, которая в режиме реального времени конструирует собственную идентичность. За собственные довоенные иллюзии страна заплатила достаточно дорого – и теперь придирчиво всматривается в каждого, кто хочет выступать от ее имени.

       Нет смысла упрекать нас в том, что мы "излишне политизированы". В конце концов, политика – это разговор о будущем. О том, что ты считаешь нормой и девиацией. Это разговор о приоритетах и картинке желаемого "завтра". В этом смысле политике найдется место везде. И если ты заявляешь о собственной аполитичности – ты всего лишь делегируешь свое право определять картинку завтрашнего дня кому-то другому.

       Кстати, про песенный конкурс. Его организаторы любят подчеркивать его аполитичность. Вполне возможно так оно и есть – но только не для нашей страны. По одной простой причине: для значительной части Украины ключевое в его названии – не "песенный", а "европейский". Мы совсем недавно определились с тем, частью какой цивилизации хотим быть. Мы лишь недавно перестали играть в игру под названием "многовекторность". Нет ничего удивительного, что мы с самоотверженностью неофитов видим в европейском конкурсе нечто большее, чем просто музыкальное состязание.

       "Евровидение" для нас – это способ подтвердить наш цивилизационный выбор. Для "старой Европы" нет никакого резона воспринимать этот конкурс точно так же. В конце концов, у Великобритании, Франции и Германии нет рефлексий на тему того, являются ли они Европой. А мы продолжаем сомневаться. Мы до сих пор не уверены, что пересекли свой геополитический рубикон. И потому так остры наши копья, которые мы ломаем в риторических битвах на тему "кто достоин нас представлять".

       Наверное, это проблемы роста. Наверное, это детские болезни. Те самые, которыми нужно переболеть сейчас, а не высокомерно снобить на тему "а вот для Европы это третьестепенное мероприятие". Европа на то и Европа, чтобы не сомневаться в том, кто она. А вот мы продолжаем закономерно сомневаться. Страшиться реванша. Опасаться поражения и краха. И потому каждый год этот конкурс превращается для нас в ценностное дерби. В той же мере, в которой  им становятся для нас любые выборы.

(Павел Казарин, журналист, публицист, филолог)

       ... а реальность - непопулярных реформ.

       Президентская кампания разделила избирателей на тех, кто ждет после выборов улучшения, и тех, кто хочет, чтобы не было ухудшения. Первые ищут своего фаворита среди претендентов. Вторые - готовы голосовать за действующего главу государства. Но особенность в том, что любой следующий президент будет хуже нынешнего. Даже если новым будет действующий. 

       Во-первых, ждать экономических чудес от следующего президента не стоит. По одной простой причине. Украина не является сувереном в своей экономической политике. Нынешняя относительная стабильность стала итогом западной финансовой поддержки. Более-менее стабильный курс гривны и осторожный экономический рост – всего лишь следствие того, что официальный Киев выполняет свое домашнее задание, которое ему задают международные доноры. Если он перестанет выполнять эти рекомендации – финансовый кран закроют. Если он начнет снижать тарифы, печатать деньги и прочими способами играть в аттракцион невиданной щедрости, то стабильность закончится. Потому что международные доноры за это платить не станут. А то, что произойдет дальше, всем хорошо известно. Инфляция. Падение курса валюты. Попытки госрегулирования цен. Черный рынок – в том числе и валютный. Товарный дефицит. Математика беспристрастна – она всего лишь наказывает за незнание своих законов.

       А потому никаких прорывов в этом направлении не будет и быть не может. Не стоит питать иллюзии. Любые реформы и любая либерализация могут дать лишь отсроченный эффект, но никак не сиюминутный. На следующий день после второго тура украинцы проснутся точно в такой же стране, в которой и засыпали. (Если только следующий президент – кем бы он ни был – не решит, что ему удастся обмануть экономические законы. Но тогда нас всех ждет темное будущее).

       Во вторых, следующий президент обречен быть слабым еще и потому, что избирается в два тура. А второй тур – это голосование не столько "за", сколько "против". Следующий президент Украины займет свое кресло не в силу своих достоинств, а в силу недостатков своих конкурентов. Его изначальное позиционирование – это статус "меньшего зла". И уровень стартовой публичной легитимности у него априори будет меньше по сравнению с тем, кому повезло выиграть в первом туре.

       Страна будет с недоверчивым прищуром всматриваться в триумфатора гонки. Медовый месяц ожиданий будет короче. Уровень недоверия – выше. Количество критики – больше. Все это приведет к тому, что пространство для решительных маневров у следующего президента будет явно уже. А кредит доверия со стороны избирателей – меньше.

      В третьих, новый президент не сможет принести мир. По той простой причине, что ключи от мира находятся у Кремля, а не у Банковой. Победитель второго тура не сможет вернуть украинских политзаключенных. Не остановит похоронки с фронта. Не вернет оккупированные территории под контроль Киева. Любые попытки силового освобождения Донбасса приведут лишь к тому, что российская армия перестанет делать вид, что ее там нет. А судьба санкционного давления на Россию окажется под вопросом – об этом Вашингтон неоднократно предупреждал Киев прямым текстом. А потому кто бы ни оказался в президентском кресле, к сожалению, единственный способ снять войну с повестки дня – это капитуляция. Поэтому грезить о мире нет никакого резона.

       В-четвертых, в 2019 году Украине предстоит отдавать долги. Несколько миллиардов долларов пойдут на обслуживание госдолга. Стране придется пройти по самой кромке экономической стабильности. Любому обитателю Банковой придется начинать свою каденцию с режима экономии. А фрустрация от завышенных обывательских ожиданий обязательно даст эффект на осенних парламентских выборах. Поэтому пройдёт много популистов и адвокатов Кремля, причем Москва попытается усадить и в кресло спикера своего ставленника. Реальность будет требовать непопулярных реформ, а общество будет требовать мгновенного счастья. Спонсоры будут требовать лоббизма. И вполне может быть, что на фоне нового парламента мы будем вспоминать нынешний парламент с ностальгией.

       И этот сценарий не зависит от фамилии вашего фаворита. Любой, кто займет президентский пост в 2019 году, окажется в ситуации цейтнота. Обывательские ожидания станут молотом, а экономика и реальный баланс сил – наковальней. Любые реформы – если им и суждено будет случиться – дадут эффект лишь со временем. И если вы ждете сиюминутного чуда, то придется разочароваться - его не будет.

(Павел Казарин, журналист, автор Slon.ru, обозреватель Крым.Реалии и ведущий телеканала ICTV)

       Для Кремля нынешняя украинская реальность – лишь отклонение, которое можно и нужно выправить. После чего можно будет вновь душить соседнюю страну в объятиях. Собственно, именно это мы наблюдали довоенные двадцать три года. Экономики двух стран напоминали сиамских близнецов. С той лишь разницей, что украинская, по сути, была придатком российской.

       Последние два десятилетия Москва подчиняла внешнюю торговлю Киева интересам своей политики, заставляя Украину подчинять свою политику интересам внешней торговли России. Такая вот, рыночная геополитка. Украина барахталась в этой паутине вплоть до 2014-го. Развязать этот Гордиев узел никто не пытался. Разрубать – тем более. Все решила война.

       С момента вторжения взаимный товарооборот сократился в несколько раз. Но даже после аннексии и оккупации полного разрыва не случилось. Отчасти по объективным причинам - некоторые поставки с российского рынка было нечем заменить;  отчасти по субъективным - своя рубашка для финансово-промышленных групп явно ближе, чем государственная.

       И именно на это сейчас, перед украинскими выборами-2019, решила сделать ставку Москва - Путин подписал указ о введении "специальных экономических мер" в отношении Украины. Скажем ему спасибо. Обещаны запрет импорта ряда товаров, блокировка активов и несколько сотен "подсанкционных" фамилий. Осталось дождаться финальной редакции. Москва убеждена, что посылает этим сигнал Украине и ее избирателям.

       Нынешняя инициатива, судя по последним заявлениям Кремля, носит вполне предвыборный характер. Москва посылает недвусмысленный сигнал: мы назовем тех, кто мешает продавать ваши товары на нашем рынке. Исправьте нынешнюю девиацию в отношениях – и все вернется на круги своя. При этом Кремль не учитывает одну деталь. Для того, чтобы вернуть Украину в 2013-ый, Москве нужно вернуть Киеву оккупированные территории. Пока Донецк и Крым остаются под российскими флагами, ни о каком замораживании дрейфа от метрополии к Европе говорить не приходится.

       А восстанавливать территориальную целостность Украины Москва не хочет. В таком случае ее санкционный список просто станет фактором внутренней украинской политики - с ним будут сверяться в поисках публичных имен к выборам. Равно как и отсутствие фамилий в этом перечне станет поводом для недоверия. "Скажи мне, кто твой друг".  Кремль своими руками создаёт в Украине ситуацию, в которой выбор будет идти уже даже не между пророссийскими политиками и сторонниками европейского курса, а между реалистами и популистами.

       То есть, даже если Украина в 2019-ом не выберет своего собственного Николаса Мадуро, то эти российские санкции всё равно приведут лишь к обратному эффекту по отношению к целям Кремля. Москва вновь лишит кое-кого в Киеве иллюзии, что можно и дальше наслаждаться постсоветским безвременьем и заставит меняться. Так что, скажем Путину спасибо!

       Возможно, когда-нибудь в учебниках напишут, что Украина перестала быть гибридным государством благодаря гибридной войне.

        Очевидна российская точка зрения на украинских политзаключенных, озвученная украинским нардепом Евгением Мураевым. Об этом говорит цитирование им версии российского обвинения, определяющей Сенцова террористом:

     «С точки зрения того, что человек (Олег Сенцов – прим.ред.) готовил поджоги и взрывы, для части населения он является террористом. Для националистической части он, наверное, является героем. Время расставит на свои места, кто прав, кто не прав».

     Украинские пророссийские – это оксюморон. Такое словосочетание могло существовать до войны. До того момента, как Москва отторгла Крым и подожгла Донбасс. С февраля 2014-го единственный вопрос, который имеет значение, звучит просто: "Чьей победы и чьего поражения вы желаете по итогу этой войны?". И я прекрасно понимаю, какой ответ готов дать Евгений Мураев.

     Наши украинские пророссийские пытаются притвориться оппозицией, говорят о том, что они – лишь выразители альтернативной точки зрения. Уверяют, что защищают повестку несогласных. На самом деле, нет никакой точки компромисса с этими людьми. Их невозможно включить в украинский проект, просто потому, что им не нужен никакой украинский проект. Им попросту нужна Россия – и ни на что меньшее они соглашаться не готовы.

     Если они победят – мы увидим судебные процессы над армией. Аресты добровольцев, сражавшихся на стороне Киева. Экстрадицию в Россию украинцев, защищавших Украину последние четыре года. В конце концов, если человек готов транслировать российскую точку зрения на украинских политзаключенных – то наивно ждать, что в других вопросах он решит проявить принципиальность.

     Нет смысла вести с ними переговоры. Ничто из предложенного не будет для них достаточным. Даже Таможенный союз и "второй государственный" будут для них лишь промежуточной стадией, следом за которой должны идти поглощение и унификация.

     Украинский нардеп цитирует версию российского обвинения. Он не подвергает ее сомнению, не вспоминает о пытках, под которыми выбивали показания из Сенцова и его коллег. Не вспоминает, что дело Сенцова стало первым показательным процессом ФСБ в аннексированном Крыму. Вместо этого он ведет себя как пресс-секретарь российской прокуратуры.

     Евгений Мураев не идиот. Он всего лишь зарабатывает деньги и делает карьеру. Единственная проблема в том, что в его картинке будущего, судя по всему, нет места для Украины и украинцев. 

(Павел Казарин, журналист, автор Slon.ru, обозреватель Крым.Реалии, ведущий телеканала ICTV)