хочу сюди!
 

ИРИНА

50 років, водолій, познайомиться з хлопцем у віці 45-54 років

Замітки з міткою «my old poetry»

Альтер эго и я

                   Остывает земля, 
                   Расцветает в ней осень,
                   И черствеет асфальт
                   Под дыханьем сквозных
                   Хладных утр сентября,

                   Альтер эго и я 
                   Дней сырых не выносим,
                   Но глядят облака.
                   Где бы бросить дождей
                   Проливных якоря.

                   И мерцает рубин 
                   В заревОй сладкой дымке,
                   И пытается внять
                   Наговорам ветров
                   Красный бархат рябин,

                   Млечный путь – неделим 
                   На созвездий родзинки,
                   Но ещё не рожден
                   Тот, кто может, прочтя,
                   Рассказать жизнь по ним.

                   Снова веет листвой,
                   Павшей жребием в травы,
                   И лучи бороздят,
                   Всё ища новых жертв,
                   Осветив парк пустой.

                   Рубикон же какой
                   На счету той отравы,
                   Что спускает на землю,
                   В паутинках качая,
                   Предвечный покой.
                                                       2001

Пацифистское

Пустые кроны октября,
Задымленные лица,
Дерев верхушки теребя,
Бессчетной вереницей –

Низконахмуренные дни,
И млечной пеленою 
В дыму повисшие огни –
Объявленной войною.

Храни же сердце под броней,
Держи без ржавли латы,
Оставь лишь бога им судьей,
С дешевым сервелатом,

С их лжеперсидским на стене,
Навек засохшей лейкой,
Плыви же горечью огней,
Крутись магнитной стрелкой,

Всходи последнею звездой
Над сном многоэтажек,
Стелись несмелою змеей
Под листопада блажью,

Истлей еловой чешуей
Под теплой мха корою,
Светись зарей сквозь птичий рой,
Но не иди войною.

2000

Путешествие из Петербурга в

… и мышиного цвета трава,
В копнах, точно, угнЕздились мыши,
Чёрна пашня пустая, как будто смола,
Грязь повсюду, мудра, как людская молва,
И окрест – никого. Возопи – не услышат.

И ширяет поэта душа
По долинам и безднам ничейной Отчизны,
И впустую кричит, чем живёт и жива,
Только эхо её повторяет слова
С интонацией скепсиса и укоризны.

Лишь древесный берёз застывающий мёд,
Что на вечном тле пахарем прОклятой почвы,
Только ветер себе в толк никак не возьмёт
Стопорит что листов удивительных лёт,
Погребенье их в мокрых канавах обочин.

Взвод берёз – сторожа зазеркалия врат,
Всё сияют на глянце озёр тихих ложбищ,
Лишь багрянцем верхушки их красит закат.
Только небо над ними – без туч и преград,
А на фоне – плешины полян, куцых рощиц.

То убожество поздних осенних широт
Пронимает до слёз, пробивает до боли,
А старателю рифм и унылых острот,
Ах, припасть бы мне к кладезю местных красот,
Сантиментов наплакать бы целое море!

1999

Прятки

Поздняя прядь виноградной лозы,
Первые взносы всё царских червонцев,
В кронах пленяет нас тлеющий стронций,
И листопад вновь ведет под узды

Солнце из жаркой обжига печи – 
Елочной медленно стывшей игрушкой,
Осень –  побитый и рыжий Петрушка,
И Златоуст начинает речить,

И звездопад начинает ронять
Многие даром прожитые лЕта,
В ржавой кольчуге отца Пересвета – 
Сонных лесов поредевшая рать.

Царство вечерних и длинных теней,
Золушки, ставшая тыквой, карета,
Коли в картине твой лик незаметен,
Так сожалеть ли поэту о ней?

2002

Орден заходящего солнца

Что в золота слитки
Закатное солнце
Любовно глядится,
Мерцание в кронах,
Как нам обещанье
Восполнить сторицей

Безмолвие будущих
Пасмурных дней
В отлучке светила,
И запахи смерти
На сумрачном дне
Из листьев настила.

И вечногорящие,
Как фонари,
Жар-гроздья рябины,
И ставшие фреской,
Те в памяти дни,
Что мы так любили.

Лучей перекрестный
И строгий допрос:
«Что ждем мы сегодня?»
И солнце, как орден,
На китель прирос,
И стал благородней.

1998

С приходом весны!



С небес все отчетливей веет весной – 
То зим равновесье теряет покой,
Сосульки грохочут со звоном оков,
Пророча Исаей изгнанье снегов.

Как царственен солнца закатного лик,
Где щурится в каждом окне вечер-блик,
Вороны за трапезой из сухаря
Клянут хлад и сырость, клянут почем зря.

В зигзагах и криках, крылом теребя
Лучи, что, как нить, водят солнце-дитя,
Втоптав рыхлый снег в почерневшую грудь,
Ему указуют, где место уснуть.

Бездомное братство, собачий Эдем,
В тепле, у стен древних, что твой Вифлеем,
Не помня друзей, обратившихся в тлен,
Находят вполне упоительным плен

Светила, взметнувшего сини небес,
Сорившего золотом, словно царь Крез,
Пора, ведь прочитаны все сто страниц.
Весна. Рыжий свет, как меха у лисиц.

1993

По оперативным сведениям

Я разведал все боем –
Песни ветра молчат,
Всюду тлен и смятенье,
Где ни бросишь свой взгляд.

Заболели желтухой
В парке сотни листов,
Он завален по горло,
Как неприбранный стол.

Осень – старый, усталый,
Многоопытный врач,
Каждый лист, словно солнце,
Легок, сух и горяч,

Осень грустно качает
Головой много дней.
Хороша терапия,
Но болезнь все ж сильней.

1998

Записи из вахтенного журнала

Срочное дело. Бессменная вахта.
Город, закутанный в порванный ватник,
Месяц – монетой, подачкой ненужным
Людям, и ночью ещё что-то ждущим.

Осень – расхристанной старой цыганкой,
В пестрых монистах, в клубАх перебранки,
Вечер – последнею тёплою птицей,
Сумерек пепел на землю садится.

Листья – бессчётная дань расставаньям,
Вязкий туман, как сокрытое знанье.
Ветер ворожит над мудрости камнем
Красно всходящим в октябрь утром ранним.

1994

Параллельно лучам заходящего солнца



Синие тени на хрупком снегу,
Чистое-чистое небо,
Хруст замерзает на долгом бегу
Цепью пролегшего следа.

Краски остывшие щедро даны,
Запечатлен день холодный,
И акварелью прозрачные сны
Вписаны в неба каноны.

Рваные раны и сетки морщин,
Разом ослепшие лужи,
Бережно белым пороки укрыл
Снег – лишь привратник у стужи.

Ветви кустарника в муфты одел,
В легко-песцовые шубы,
Тонкие талии черных дерев,
Ягод пунцовые губы.

И лишь в закате растекся огонь, 
Прах воронья пеплом кружит,
Там, где наполненный вздохами склон
Солнцем багровым простужен.

1993

Тщета всех жертвенных костров (чухонская народная песнь)

Серебряные дымы
Над желтым и мраморным глянцем,
Над жарким и пышным багрянцем
Несут и лелеют те сны.

Полнеба октябрь закоптил
И сполз на песчаные кручи,
Кленовой звездою падучей
Уткнулся в пахучий настил.

И будет опять источать
Улыбки последние солнце
В сознание темно чухонца,
Что все равно будет молчать,

И все одно будет грустить
И в дождь, и в бал бабьего лета,
И сравнивать солнце с омлетом,
И рвать паутин легких нить.

И ради кого затоплять
По маковки древ город синью,
Лучами чертить сонмы линий
И в реку кидать бликов рать?

2000

Сторінки:
1
2
попередня
наступна