Не трави глистов, они воевали в твоих дедах! (18+)

Интернацизм, або Ньет, Молотофф

В самом начале времен я был интернационалистом, потому шо тогда было Слово, а Слово было в Школе. Но потом пришли кацапы, и объяснили, что не все народы равны – есть Великороссы и прочая шлоебень, типа чурок, хачей, бульбашей и хохлов, которые помогают великороссам цивилизовать самих себя.

Тогда я стал националистом, но опять пришли кацапы, и объяснили, что моего народа нет – есть только недорусские хохлы, соответственно нет и нации, в которой я мог бы стать националистом.

Тогда я опять стал интернационалистом. Но в который раз пришли кацапы, и объяснили, что интернационал у нас в доме хитрый – есть русскоязычные, занимающие три четверти парламента, четыре пятых министерств и пять шестых силовых структур в Украине, но один хуй я мешаю каким-то образом двигаться их русскоязычной челюсти по просторам моей страны.

И тут я понял – чтобы перестать метаться от флажка к флажку, как бобик за апортами, надо просто сделать так, чтобы кацапы больше не приходили и ничего не объясняли. И все как-то угомонится само собой.

То есть, в конструкции мироздания лишними являются именно кацапы – и национальные вопросы отпадают сами собой.

Потому что охуенный у них интернацизм получается – я типа должен быть интернационалистом, чтобы не кусался. А национализм – привилегия высшей рязанской расы, раздающей индейцам импортированные английские ружья и голландское полотно, которое покупает в обмен на добываемую индейцами нефть, а само производит только словесные объяснения – почему мир должен быть устроен удобным для кацапа образом.

Не, так не пойдет. Я, может, и дурак, но не идиот.

***
Я понимаю, что предыдущая лекция порвала ватные сраки, но надо вспомнить – для чего катедра создавалась. Под убаюкивающее позвякивание лабораторных пробирок как-то забылось, что в пробирках тлеет биологическое оружие. И ничего я не забыл – ни Будапештский меморандум, ни «сасите, хахлы», ни «поехал на сафари охотиться на укросвиней». Не забыл нашу растерянность, беспомощное состояние и чувство ошеломления от неслыханной подлости. Честно говоря – меня даже Крым так не задел, как кацапская радость по этому поводу.

Вот шо, кацапы.

На Майдан, которым вы нас попрекаете, мы вышли не все сразу. Сначала одни, потом другие, потом третьи. Через год на Майдан вышли даже такие слоупоки, как я.

Мне не нравится, когда брусчатку, купленную за деньги налогоплательщиков, разбирают на пращи, но если альтернатива этому – мрачный пиздец, в котором вы живете, то нехай разбирают. Лучше я второй раз заплачу за брусчатку, чем буду всю жизнь платить за рязанское болото. Больше вольготно скользить по украинской земле вы не будете, только как кот жопой по наждаку – метр дороги за килограмм мяса.

Поэтому идите нахуй, кацапы, со своими обвинениями в нацизме. Какая может быть национальная ненависть к вам, если у вас нет нации? Ненависть к карманникам, насильникам и гопникам – где здесь национальный элемент? С каких пор быдло стало нацией? Эдак скоро потребуется не разжигать против глистов, потому что у них деды воевали в кишечниках моих дедов.

Нам дорого обходится кацапский избирательный интернационализм. Идите домой, здесь водки нет. Усвойте этот положняк, кацапы.

Он должен стать независимым от всего остального – погоды, цены на газ и политических раскладов.




***
Интернациональную идею кацапы выбросили из жизни уже давно, установив в своей недоимперии жесткий религиозный, языковой и культурный отбор, усредняя человека до взаимозаменяемого, как шуруп, канцеляриста. Поэтому, как только я слышу: «Вставайте люди русские!» – мне хочется, как тот еврейский дирижер из анекдота попросить артиста петь в зал, а не в оркестровую яму: «Здесь ваших нет». Русских, стараниями России, уже нет даже в зале, не только в оркестре.

«Русский» – это тот, кто выучил один язык, и утратил способность к изучению других в шесть лет. Это тот, у кого национальный костюм – пинжак, тухли и треники. Тот, кто путает гжель и палех, самовар и самогон, болеет за спартак и хоккей, и хочет вперде роиссю чтобы сталин-гагарин давай накатим дай закурить.

Национальный вопрос в России всегда был засапожным ножом, доставаемым по необходимости кого-то зарезать. Когда необходимости не было – его засовывали обратно за халяву чобота. «Чо ты как нерусский? Ты что, по-русски не понимаешь? Тебе же русским языком сказано!»

В стране, где намешано сто сорок национальностей, «русский» стало синонимом «человеческий». Если это не нацизм, то хуй его знает, какой нацизм бывает, и бывает ли он вообще. Я, наверное, нерусский, томушо в таких хитрых и тонких фашизмах не разбираюсь.

Нет, я не понимаю попорусски, я якут. Говорите, пожалуйста, в Якутии по-якутски.

О, был бы ты горяч или холоден – говаривал когда-то Джизес Крайст, – но ты теплый, и я тебя изблюю из уст своих. Был бы ты эрзя или меря – никаких вопросов. Любой народ достоин уважения. Я, например, отчасти финн, потому что слушаю «Вяртиню» и учу слова песен в переводе Балалайнена. И угр, потому что люблю ланьок. Иногда еврей – потому что «Бублечке». А иногда вообще испанец, ибо «Ме густа токар гитара».

Но кацап – он по национальности никто, сын юриста и комсомолки. Народы, на которые он наступил, он презирает, а на которые не наступил, ненавидит.

И будет изблеван из уст.

***
Я не вижу никакой межнациональной розни в сопротивлении навале безродной и беспамятной сволочи. Для межнациональной розни, как подсказывает здравый смысл, требуется минимум две нации, чтобы было между кем рознь разводить. Отбиться от пьяного урлака – где здесь национальный вопрос? Для него любой, кто с кошельком – бендера или жыд.

Алкороссы напрасно считают себя угрофиннами. Какие они нахуй финны и угры? Дети паравоза и газеты «Правда». Десяти слов на своем языке не скажут.

Ньет, Молотофф. Идите нахуй. Водки здесь нет.

Горький Лук ©