"Ничего Личного" (НЛ)

"Ничего личного", - тихо и устало сказал капитан Имперской Службы Безопасности Скепсис, снаряжая внештатный револьвер 1 отдела УОД.

Нет, у каждого было своё личное, современное, купленное государством в Европе, Глок 17. А этот револьвер посоветовал купить дед одного из сотрудников, он когда-то служил в МГБ после войны и разбирался в оружии. Посоветовал сразу после 2012 г. Весь отдел тогда выехал на новогодний "корпоратив". Замутили шашлыки на старой дачке этого сослуживца. Вот там его дед и рассказал, что судя по всему, скоро придёт это время. Мужики поинтересовались, какое "ЭТО время"? Старый НКВДшник ничего не пояснил, а только напутствовал обязательно иметь в отделе револьвер.

Они и забыли об этом разговоре, и о шашлыках. А потом такое закрутилось... Сначала в столице, а потом уж и по стране. Отдел метался по Москве, потом их стали бросать по Центральной России. Отдел вырос в три раза. Потом пришла идея руководству, что это должны делать не местные, а приезжие. Секретным приказом ввели ротацию. В семье говорили, что ездят в командировки на Кавказ. Правда к этому времени от Кавказа остались лишь Майкоп да узкая полоска Екатеринодарской губернии вдоль побережья. После выхода из Федерации Эмирата Кавказ казаки потребовали объединить Кубань, Ставрополье и остатки юга в одну губернию, а Краснодару вернуть историческое название.

Вот после первых месяцев, как их стали привлекать для этого, и вспомнился совет деда. Когда из пистолета стреляешь целый день, а по окончанию работы всаживаешь третий стакан водки (вторым приходилось закидываться в обед, а первый утром, на опохмел), ни собрать ни разобрать ни почистить толком оружие не удавалось. Как в тумане. Иногда заклинивало пистолет прямо на рабочем месте, это было некомфортно. Вопли женщин и детей, стоны и хрипы подраненых Целей, бульканье крови. Вот тогда они и завели револьвер - один на весь отдел. Звали его ласково - "Ёжик", "Ёжик в тумане". За ним было проще ухаживать, он не давал осечек. Бил мощно. При попадании в голову Цель погибала сразу. Револьвер привёз знакомый из Службы имперской разведки. Американский. С патронами было туговато. Но потом, когда программа заработала на полную катушку, закупки боеприпасов провели через МИД без ограничений. Говорят, их столичный пример переняли в региональных отделах. Это было потом, когда из отдела сделали Управление оптимизации деятельности (УОД).

Сначала отдел делал засады, разрабатывал план операции. Со временем количество Целей перевалило за сотни и они стали тупо маскироваться под уличных хулиганов. Через год, когда в регионах очнулись и активизировались гражданские активисты, счёт пошёл на тысячи. Руководство вынуждено было запросить помощь, особено после истории с майором Ручниковым.

Как у него съехала крыша, никто не заметил. Да и под постянным кайфом всех это тяжело заметить. Майор в какой-то момент начал накапливать патроны. И в один день вышел в общие коридоры Управления и пошёл по кабинетам. 58 сотрудников насмерть, ещё часть ранил. Их пришлось добивать, чтобы спрятать следы безумства Ручникова. Официально в газетах было объявлено о террористическом акте в ДК им.Дзержинского на Лубянке, где среди чекистов враги нации взорвали фугас.

После этого срыва личного состава наверху было принято решение оптимизировать процесс. Цели задерживала полиция и свозила вместе с соседями на сборные пункты под видом вакцинации от смертельного вируса. Там имитировались уколы витамином, соседей отпускали, а семью вместе с Целью привозил специальный конвой судебных приставов. Этих набирали из бывших коллег, но уволенных за аморалку. Сначала в отделе разыгрывали спектали с заседанием Военного суда, но затем массовые утечки информации, неадекватные адвокаты (несколько пытались сбежать за кордон), да и честно говоря, они уже не справлялись с планом. Плюнули на судебный театр  и пустили на поток семьями. Так было проще - не надо было ничего объяснять близким родственникам. В газетах публиковались списки семей, умерших от вируса. И всё. Начальство закрывало глаза. Да оно менялось так часто, что уже никто не совал свой нос в их здание.

"Ничего личного", - тихо и устало сказал капитан ИСБ Скепсис своему бывшему начальнику отделения, снаряжая "Ёжика".

"Но ты же понимаешь весь абсурд?", - прошипел через выбитые зубы порванными губами подполковник Молодцев.

"Мы же с тобой вместе ещё с первой Чеченской... И дом в Рязани вместе, и отдел Литвиненко. И журналюг вместе. Брат, мы ж бок о бок эти последние два года сутками, особенно после возведения на трон карлика? Какая измена? Кому?".

"Да понимаю я всё, и согласен, но ничего личного...", - устало ответил Скепсис.

Все эти разговоры он слышал сотни раз, как и Молодцев. Им уже приходилось ликвидировать и генералов из их же ведомства, которые в регионах пытались создать заговор, и депутатов Парламента - взяточников, и помощников Верховного Правителя - шпионов. Они не вникали в эти разговоры. Более того, они понимали, что и их час может прийти.

"Отпусти хотя бы младшую дочь, просто на улицу выставь, её подберут. Ей же 4 года."

"Ты же всё сам знаешь... Ничего личного", - ответил капитан.

Да, подполковник знал даже больше капитана. Все граждане новой Российской империи в первый год после интронизации Верховного Правителя прошли чипование. И органы каждого стояли на учёте. После любого ДТП или иного несчастного случая через Имперскую Базу данных медики могли от одного россиянина другому пришить конечность или имплантировать внутренний орган. Об этом знали все. Но никто не знал, что когда на полную катушку заработал межведомственный план "НЛ" ("необходимая ликвидация" в служебных документах, а между собой "Ничего Личного"), появилась возможность к управлению тысячами тел и органов. Поэтому все ликвидированные семьи проходили генетическое подтверждение. Капитан даже не смог бы подсунуть чужие трупы вместо детей Молодцева, это раскрылось бы через десять минут после ликвидации.

"Я могу их кончить сам, безболезненно?", - последенее спросил подполковник.

"Нет, заказ на пустышку", - ответил капитан. Это значило, что кому-то потребовалось тело не отравленное, не задушенное, а именно с пулей в голове. Когда Цель погибала мгновенно, у неё был иной химический состав крови.

"Ничего личного, командир...", - прошептал капитан, устало встал со стула и подошёл к подполковнику.

Ничего личного...