Алексей Кунгуров Киевской Руси не было Торговля — двигатель прогресса 

Алексей Кунгуров Киевской Руси не было, или Что скрывают историки 

Торговля — двигатель прогресса 

Если строго следовать постулатам исторического материализма, то в эпоху феодализма главную ценность представляла собой земля. Государства по этой концепции возникают тогда, когда земледелец становится способен создавать прибавочный продукт, то есть прокормить не только себя, но и воина, ремесленника, попа и феодала. Феодал в этой системе отнюдь не паразитический элемент, а важное связующее звено, ибо именно он изымает у крестьянина прибавочный продукт и распределяет его. То есть богатство государства в этой системе проистекает исключительно от земли.

Между тем аграрная экономика в раннефеодальный период создает прибавочный продукт, способный поддержать государство с самым примитивным укладом. Ну, отберешь ты у крестьян треть урожая брюквы, ржи и капусты — а чем жалованье дружинникам платить — не капустой же? Мощные высокоразвитые империи возникали лишь на перекрестках торговых путей. Развитие торговли делало эти империи властителями мира. Но изменялась география торговых коммуникаций — и могущественные империи, обескровленные, превращались в легкую добычу своих вчерашних вассалов.

Дорогу мировой торговле и великим империям нового времени проложили Великие географические открытия XVI–XIX вв. А до них господствовали империи, контролирующие трансконтинентальную торговлю. Венеция вроде бы и не совсем империя, а всего лишь крошечная олигархическая республика на островах в Адриатике, однако ее богатство и влияние были беспрецедентны и проистекали отнюдь не от феодального землепользования. Венецианские магнаты манипулировали крупнейшими западноевропейскими державами того времени, сам Папа Римский был должником Венеции. Именно венецианцы финансировали поход крестоносцев против Ромейской империи, увенчавшийся захватом Константинополя в 1204 г. Через 57 лет их конкуренты генуэзцы взяли реванш, профинансировав мероприятия по изгнанию крестоносцев и возвращению ромейских императоров в Константинополь. Однако в 1380 г. в сражении при Кьодже венецианцы наголову разгромили Генуэзскую республику, которая так и не смогла оправиться после этого удара. Крупнейшая же европейская торговая империя того времени — Ромея-«Византия», контролирующая узловой пункт мировой торговли — Черноморские проливы. Сохранившиеся свидетельства позволяют судить о том, что в начале XIII в. в год таможенные сборы давали империи порядка 33 тонн золотого эквивалента. В эпоху наивысшего могущества Венеции ее годовой бюджет был значительно скромнее — около 5 тонн золота.

Альтернативный же средиземноморскому путь с Востока в Европу через Каспий, Волгу, Северную Двину в северные моря, либо из Волги через Ладогу в Балтику контролировала Русь. На Нижней Волге преобладал тюркский элемент, на Верхней Волге — славянский, на севере — финно-угорский, постепенно ославянивающийся. Стержень, скелет, объединяющий в империю столь разные племена — Волжский торговый путь. Имперские мышцы — Орда.

Так что сам собой напрашивается вывод, что Золотая Орда — это Волжская торговая империя, объединившая в себе все княжества, расположенные на пути от Каспия до Северного Ледовитого океана. Снова считаю нужным подчеркнуть, что Золотая Орда была не национальным государством в современном понимании этого слова, а именно торговой империей. Западнорусские княжества, образовавшие Великое княжество Литовское, оказались вне пределов ордынских интересов, поскольку лежали в стороне от торговых трансконтинентальных путей.

Орда и Литва (Русь ордынская и Русь литовская) воевали между собой, заключали союзы, вмешивались во внутренние дела друг у друга, торговали, но это были страны, ориентированные в разные стороны. Литва находилась в зоне влияния Запада, а экспансия Золотой Орды была направлена главным образом в сторону Востока. Можно долго рассказывать о «монгольском» завоевании Средней Азии, но нам важно знать, ради чего оно осуществлялось. И древние хроники, и современные историки единодушны в своих выводах: результатом этого завоевания стала безопасность торговли. Это суть, а душещипательные рассказы о грабеже, массовом убиении жителей павших городов и гонениях на христиан можно отбросить, как явно преувеличенные и не относящиеся к делу подробности (ну в самом деле, какая же война обходилась без убийств и грабежей?). Н. К. Арзютов в книге «Золотая Орда» утверждает, что «настоящим главой государства было купечество, торговая буржуазия. Купцом же являлся, говоря по существу сам хан. Вся военная политика сводилась к тому чтобы удержать в своих руках такие торговые магистрали, как с севера на юг — Волгу и с запада на восток — сухопутный».

Но давайте разберемся с татарским завоеванием Руси. Русь торговала с ромеями через Крым (Тавриду). Ромеи торговали с Европой через генуэзцев и, главным образом, венецианцев. Константинополь являлся торговой столицей мира. Но в 1204 г. крестоносцы громят Ромею-«Византию», и итальянцы (венецианцы) захватывают в свои руки средиземноморскую торговлю. Более того, завоевания крестоносцев в Передней Азии несколько изменили географию торговых путей, и купеческие караваны пошли в обход старого маршрута Каспий — Волга — Дон — Крым. Не зря венецианцы отхватили себе от разгромленной Ромейской империи средиземноморские острова, из которых самыми важными были Корфу и Крит. В этот период, вероятно, основной товаропоток сместился южнее Анатолийского полуострова. Однако одновременно набирают силу государства Северной и Западной Европы, которым хотелось бы торговать с Востоком без посредничества ушлых итальянцев.

Альтернативным Средиземноморскому был Волжский торговый путь из Каспия в Балтику или Северный Ледовитый океан через систему волоков. Ко всему прочему, русские купцы занимались не только транзитной торговлей, но и сами поставляли на европейские и восточные рынки высоколиквидные товары, прежде всего меха, первоклассное оружие, а с развитием европейских городов и продовольствие. Не стоит забывать и о таком ходовом товаре, как рабы. Об этом современные отечественные историки предпочитают деликатно умалчивать, отдавая лавры успешных работорговцев туркам да кипчакам. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Нравы в старину были суровыми, а купцы — что турецкие, что итальянские, что русские или арабские — особым гуманизмом не отличались. Что хорошо продается — тем и торговали. Одним из центров работорговли, например, был волжский Булгар. Не выращивали же рабов на грядках булгарские купцы? Да и от куда более поздних веков до нас дошло слово «ясырь», что означает вообще казачью военную добычу, но в первую очередь пленников, которых они либо освобождали за выкуп, либо продавали в рабство или оставляли у себя в качестве работников-невольников. Особенно охотно они оставляли красивых женщин. Приторговывали живым товаром казаки еще и в XVII в.

Итак, Западная Европа не прочь торговать с Русью. Есть спрос, есть товар, есть купцы, которые желают возить товары по Волге-матушке с выгодой для себя. Но им нужна защита, защита на всем протяжении Волжского пути, защита не только от разбойников, но и от, так сказать, государственного рэкета.Как бы сейчас сказали, купцам нужно было единое правовое поле на всем пути следования от Каспия до Северного Ледовитого океана, единое таможенное пространство, нужна была инфраструктура (пристани, торги, постоялые дворы, переправы и волоки, склады, верфи и т. д.), но в первую очередь, безопасность на всем пути следования. Купцы готовы были платить мыт тому, кто обеспечит им безопасную торговлю, и не важно кому — князю, хану, султану, да хоть самому черту. Лишь бы торговля процветала.

Вот в этот весьма подходящий момент на исторической сцене и появляется Батый, который силой приводит к вассалитету русских князей, вынуждая их платить налог («ордынский выход») на содержание армии — Орды, поставлять рекрутов и князей для службы в армию. Как считается, вначале дань взимали специальные ордынские налоговые чиновники — баскаки, и лишь когда князья дисциплинировались, они стали обходиться без посредников (всякий посредник, не будь дурак, и себя не забывает).

При всем при этом удельные русские князья не были заменены «завоевателями» на оккупационную администрацию, что очень удивительно, если считать завоевателей пришлыми монголами. Но в том-то и дело, что акция Батыя не была иноземным вторжением на Русь, ее целью было привести князей к послушанию. Князья, признавшие верховную власть Орды, сохраняли за собой всю полноту гражданской власти, имели свои дружины.

Возможно, Батый был лишь исполнителем мероприятий по, так сказать, глобальному наведению конституционного порядка. Кто же был заказчиком? Попробуйте найти русское княжество, не подвергшееся «монголо-татарскому» нашествию.

Удивительно, но это будет Новгородское княжество — пожалуй, самое богатое из всех. Удивительно это потому, что по мнению историков, поход Батыя на Русь носил скорее грабительский, нежели завоевательский характер. И вот получается, что самый лакомый кусок — купеческий Новгород — Батый не тронул. Рационального объяснения этому нет. Но если предположить, что Новгород был инициатором ордынского проекта, то все сразу встает на свои места — зачем же Батый будет грабить того, в чьих интересах работает?

Наша версия получит дополнительное подтверждение, когда мы выявим русских князей, выигравших от «татаро-монгольского» нашествия. В 1238 г. в результате разгрома «татаро-монголами» войск владимирского князя Юрия Всеволодовича на реке Сить великокняжеский стол во Владимире получил новгородский князь Ярослав Всеволодович. То есть старшим князем над всеми другими русскими князьями он стал благодаря Орде. Потом вообще происходит странный кульбит — по словам историков, Батый отправляет князя завоеванной им Руси в Каракорум на… выборы верховного хана. Сын Ярослава — знаменитый князь Александр Ярославович Невский — следующий новгородский князь, ревностно охранял ордынские интересы на Руси и пользовался ордынскими войсками в усобицах. Так, великим князем Невский стал только после разгрома Ордой войск его брата Андрея, отказавшегося уступить великокняжеский трон Александру. В общем, содружество Новгорода и Орды очень сильно бросается в глаза.

Не стоит сбрасывать со счетов и еще одну заинтересованную в Орде сторону — церковь. Ведь именно на времена ордынского господства приходится расцвет христианской церкви на Руси. Ханы Золотой Орды не только освободили церковь от каких-либо поборов, но и, разумеется, запретили удельным князьям взимать с церкви дань в свою пользу. А церковь — не просто сеть молельных домов, это один из крупнейших субъектов экономической деятельности, церковь — мощнейший политический фактор. Но таковую роль церковь могла играть только, грубо выражаясь, имея «крутую крышу». И эта «крыша» у нее была — Орда. Церковно-ордынский симбиоз был взаимомовыгодным...  Впрочем, как было показано выше, единый монотеистический культ, господствующий в Орде, еще не знал разделения на православие и магометанство.

Зачем Орда была нужна церкви — ясно. Но зачем церковвь Орде? ... Идеологический скелет этой торговой империи составляла церковь.

Не мне первому приходит в голову эта крамольная мысль, но так и напрашивается вывод, что Батый и Ярослав — одно и то же лицо. И не стоит говорить, что Батый — нерусское имя. Самое что ни на есть русское. Ваня, Саша, Леша, Миша и Витя — это как раз имена не русские, а греческие, начавшие вытеснять русские имена в результате никоновской церковной реформы, когда нарекать младенцев стали строго по святцам. А до XVII в. в ходу были прозвища, непривычные нашему уху. Например, имена Булат, Ахмат, Селим и Ермак, которые сегодня считаются тюркскими, были весьма распространены на Руси. Разве имена Батый или Мамай выбиваются из этого ряда?

Но поскольку Батый по ряду свидетельств был христианином (а кем же еще?), то у него должно было быть и крестильное имя. Так почему он не мог носить имя Ярослав? В этом случае не стоит выдумывать громоздких объяснений по поводу того, что Александр Невский был «приемным сыном» Батыя. Если он был сыном Ярослава, а Ярослав и Батый одно лицо, то все сразу встает на свои места. Понятно и то, почему Батый послал Ярослава в мифический Каракорум на выборы верховного хана (великого князя?) Сам он и поехал. Объяснимо и то, что Новгород, где княжил Ярослав, а затем его сын Александр, не подвергся «татаро-монгольскому» нашествию — зачем же грабить собственную вотчину? А вот жестокий погром Владимиро-Суздальской Руси совершенно понятен — Волжский торговый путь должен контролировать один хозяин, ибо только в этом случае он превращается в золотую жилу. Но, видимо, брат Ярослава Юрий Всеволодович видел этим хозяином себя. Семейная разборка произошла на реке Сить, где старший братец лишился головы, а младший после его смерти стал великим князем. Ну, да, такие нравы были — любой спор решался дракой.

На рубеже 1238–1239 гг. в покоренных ранее землях, видимо, началась какая-то смута и «татаро-монголы» вновь совершили успешные карательные походы против Булгара, Рязани, Нижнего Новгорода. Наверняка местным властям не понравилось, что доходы от торговли перераспределились, так сказать, в пользу федерального бюджета.

Наконец, у экспансии Орды обозначается явный западный вектор, в конце 1239 г. Батый со взятием Чернигова берет под контроль левобережье Днепра (одновременно экспедиционный корпус «монголо-татар» наводит порядок на западном побережье Каспия, дойдя до Дербента), через год — Киев. Так гласит официальная версия истории. Основоположники школы Новой хронологии полагают, что Киев как раз и был основан Батыем, то бишь князем Ярославом, как база для похода на Запад. Фоменко и Носовский пишут об этом буквально двумя фразами, нам же данная гипотеза более интересна, потому следует обсудить ее подробнее.

Предположение об основании Киева Батыем (возможно, на месте более древнего поселения) вполне рационально и вероятно. Особенность северо-причерноморского театра военных действий в том, что реки здесь текут с севера на юг, и потому являются препятствием в пути на запад. Самая полноводная река в этом регионе — Днепр. Следовательно, для армии стратегическое значение имеет переправа через реку, крепость, ее защищающая, и база снабжения. В этом смысле место для города выбрано идеально. С юга к городу подступают степи — тут вблизи крупных естественных пастбищ может базироваться крупное кавалерийское соединение («монголо-татары», как помним, представляются именно конной ордой). Текущие с севера множество рек, собираясь в единый поток у Киева, представляют собой удобные пути подвоза припасов.

Кстати, Смоленск, важный пункт в верховьях Днепра, если верить хроникам, был завоеван в 1239 г. великим князем Ярославом. Смоленск — это узловой торговый город. Возле него находился волок на Западную Двину и выход в Балтику. О богатстве Смоленска (возможно, это не современный Смоленск, но город, некогда расположенный рядом) свидетельствует колоссальный по своему значению археологический памятник Гнездово. Смоленск находился не на пути из варяг в греки, который якобы проходил через Киев, а на пути из Волги на Западную Двину. Потому-то археологические находки в гнездовских курганах не тождественны киевским, не идущими ни в какое сравнение с первыми ни по объемам, ни по богатству.

Так вот, если версия о том, что Киев получил свое имя от киева перевоза, верна, то именно западный поход Батыя мог стать причиной появления этого значительного инженерного сооружения. Раньше нужды в нем я не вижу даже гипотетической. В самом Киеве мы находим крепость, связанную с именем Ярослава — так называемый город Ярослава. Вполне возможно, что в этом названии сохранились отголоски реальных событий.

Мог ли Ярослав заложить известные нам киевские храмы, чье разрушение связано с именем Батыя? Вполне. Считается, что Софийский собор заложил Ярослав Мудрый. А почему бы не полагать обоих Ярославов одним лицом? Ярослав Владимирович тоже княжил в Новгороде до того, как стал великим князем. В Новгород же он постоянно сбегал после своих поражений. Например, потерпев поражение на Буге от поляков, он побежал не в свою столицу Киев, лежащую на пути, а драпанул мимо него в Новгород. Великокняжеский престол он получил после смерти своего старшего брата Святополка в битве при Любече. Собственно, вся жизнь Ярослава Мудрого — это борьба за объединение под своей властью Руси. Этой же цели добивался и Ярослав Всеволодович, он же Батый. Оба они успешно воевали со степняками (первый Ярослав с печенегами), оба нанесли поражение Литве и Польше. И тот и другой проявили себя, как энергичные христианизаторы. Оба они передали великокняжескую власть своим старшим сыновьям, княжившим в Новгороде. Не слишком ли много совпадений для персонажей, разделенных двумя веками? И этих совпадений в жизнеописаниях настолько много, что невольно начинаешь подозревать тождество двух этих Ярославов. Кстати, прозвище «Мудрый» Ярославу Владимировичу дали не современники, а историки в XIX в. Видимо затем, чтобы не путать двух великих князей Ярославов. Любителям исторических ребусов я предлагаю поискать параллели в житиях двух Ярославов и Владимира Святого. Меня вовсе не удивит, если Владимир Святой является еще одним фантомом Ярослава-Батыя.

Так вот, если древние киевские храмы действительно построил верный друг церкви Ярослав Всеволодович, он же Батый, то к началу XVII столетия они уже вполне могли превратиться в руины, ибо Киев утратил свое значение военной базы, а новое приобрел спустя века. Тут я считаю уместным уточнить, что представители школы Новой Хронологии относят походы Батыя к XIV в., то есть на сто лет сдвигают эти события к нашему времени. Но пересмотр глобальной хронологии не входит сейчас в нашу задачу. В рамках концепции вариативной истории будем придерживаться общепринятой хронологии, но считая ее не абсолютной, а относительной, то есть отражающей лишь последовательность событий.

Не стоит сбрасывать со счетов и такой вариант: Ярослав основал Киев как пограничную крепость и монастырское поселение, а разорение его Батыем на самом деле является отодвинутым в прошлое нашествием крымского хана Менгли-Герея в 1482 г. Если Киев был крепостью, то его разрушение выглядит логичным. Казаки, например, часто старались разрушить польские крепости, чтобы их противник не мог использовать их в дальнейшем как опорные пункты.

Для рассмотрения вопроса о фантомной Киевской Руси не столь уж существенно, в каком конкретно году появился Киев, а важно найти причину, по которой он мог возникнуть. Один из вариантов — что Киев возник как военная база для обеспечения западного похода «татаро-монголов». Войны с поляками и венграми не могли осуществляться Батыем без мощной тыловой базы, а Киев — идеальное место для нее. В степях летом пасутся громадные табуны лошадей, с севера по рекам сплавляется фураж и продовольствие, через киев перевоз с востока поступают подкрепления и везутся припасы. Немаловажно, что под Киевом есть месторождения железной руды (найдены следы разработок на реке Ирпень, остатки печей и кузниц). Ну да, подковать тысячи лошадей — это немалый труд. А с севера по Днепру везли во множестве оружие, как считалось еще совсем недавно, варяжское. Вполне возможно, что и легенда о приходе с севера варягов-завоевателей тоже имеет под собой какое-то основание. Не исключено, что Батый-Ярослав спустился к Киеву (или к месту, где будет основан Киев) по Днепру из захваченного годом ранее Смоленска. Впрочем, это не столь важно.

Дальнейшие военные усилия Батыя на Западе описаны у многих западных хронистов, однако из многословных описаний, изобилующих душещипательными подробностями, не совсем ясно, какова же была его цель. Между тем такое масштабное, очень затратное и жутко рискованное мероприятие, как поход против Европы, с бухты-барахты и грабежа ради не делается. Тут нужен очень существенный стимул. Историки не желают об этом задумываться — мол, завещал Чингисхан идти до последнего моря, вот Батый и поперся. Остановился он на берегу Адриатики. И мне почему-то очень хочется предположить, что поход был направлен именно против венецианцев. Историки утверждают, что Батый неожиданно (то есть беспричинно) повернул домой. Но, видимо, какая-то причина была. Например, Венеция согласилась на уступки в деле международной торговли.

Среднеазиатские завоевания «монголов», многословно описанные древними хронистами и еще более многословно прокомментированные современными историками, сводились, собственно, к одному — контролю за торговыми путями. И если мифические монголы так хорошо понимали суть международной торговли, то где они этой премудрости научились, будучи дикими нищими кочевниками? Нет, только народ, имеющий опыт в торговых делах, мог осуществить такой масштабный проект, и по всему выходит, что центром «татаро-монгольской» экспансии были не забайкальские степи (там вообще никаких следов великой империи не обнаружено), а бассейн реки Волги.

ЧТО ТАКОЕ БЫТЬ РУССКИМ Леонид Корнилов Часть 3

Сейчас право - быть униженным и оскорблённым – очень популярно и почти «повсесердно». Вот и некоторые из моих собеседников начинают испытывать похожий дискомфорт. Они обидчиво поджимают губы и пристраиваются в оппоненты. Они стали задумываться над тем, а есть ли у меня моральные полномочия говорить то, что говорю. Есть. И говорю я не с каждым в отдельности, а – во всеуслышание. А потому, не принимайте на свой счёт. Как говорится, ничего личного. Но, что касаемо моей совести – она чиста. Давно живу по воплощённому в стихотворную строку принципу: «Слова, лишённые поступка, меня не могут убедить.» И готов к тому, к чему призываю – готов духовно и… технически. Но боеготовность предполагает ещё и умение мыслить по-военному с учётом стратегии и тактики. В этом испытываю «дефицит», в силу мореходно-вгиковского образования. Потому долго, но, к сожалению, безрезультатно дышал в затылок «лидерам» в мундирах. Генерал-полковника Л.Ивашёва вынужден был после трёхлетнего соратничества назвать в глаза глупым словом «Не воин». Дважды «пытал» боевого генерала В.Шаманова. Первый раз он оправдался тем, что у него «всё отняли» . Ну, помните: отставка, Ульяновск, где сейчас – база НАТО. А теперь!?... у него всё есть, чтобы стать мужиком.

Задолго до события 17 марта 2005 года… я понял, что дело можно иметь только с полковником Владимиром Васильевичем Квачковым. Он сам на меня вышел и предложил выступить в войсковой части… Но, к сожалению, он один – на всю Россию и редко бывает на свободе. Но я с ним был и остаюсь. И чем больше моих стихотворений шабесгойская «прокурватура» признает экстремистскими, тем спокойнее моя совесть. Говорю это не в оправдание. А в – назидание моим собеседникам. Если нервы не выдерживают, уходите с «Литзоны» заблаговременно: по боевым характеристикам - это серьёзная литературная организация, не смотря на плотное графоманское (камуфляжное) окружение. И речь не о том, что вас поведут за собой на бой кровавый, а – о том, что когда начнётся – не угодить бы «замешкавшимся» к стенке. Время, напоминаю, военное. И Бог не поможет, если не будете служить Русскому Отечеству. И патриотическая тематика стихотворений – не панацея, если в них нет рецидива Таланта. Не получаются стихи – ищите себя в публицистике. Но зачем стрелять холостыми рифмами. Это – предательство поэзии и одновременно – Родины. И тут Бог - тоже не помощник: лишь бережёного от бесчестия он бережёт от позорного столба. И самый лучший для мужчины оберег – подвиг… Матросова,.. Талалихина,.. Пугачёва,.. Пересвета,.. князя Святослава,.. Юрия Гагарина,.. Будь моя воля, я бы канонизировал Гагарина – вот истинно православный человек, который дал импульс русской славы на многие будущие тысячелетия! «Наш Бог – кто вырвёт гвозди из распятья, Чтоб ими распинавших заколоть.» Гагарин, хоть один, да вырвал. Так колите же! Врагов Русского Отечества! А меня-то что подкалывать? Я – у себя дома и – на своём месте. И не страдаю косностью ума. И не буду повторять заученных фраз и молитв. Потому что сам – первоисточник своих мыслей и чувств. Чего и всем желаю. Без этого – неизбежность сбивания в толпу, в стадо с всеобщим гулом мычания и блеяния под верховенством жида. А отсутствие своего языка в литературных пробах голоса надо «слышать». И если Бог не дал самокритичность, то разве он дал Талант? И не надо доказывать аксиомы: без Бога в душе жить нельзя, без Православия человек - дрянь… Если взялся за перо – открывай свои истины. И если святость попрана, а ты вместе с её поработителями бьёшься лбом о пол храма в молитвенном экстазе, тогда ты – не русский и не православный, а просто – больной. Если твой голос - в общем хоре продажной гундяевщины, и ты из страха послушания не можешь плюнуть верховному насильнику веры в лицо, так где тогда в твоей жизни - место подвигу? В рифмованном повторении опошленных и перевранных истин? Вот удел «униженных и оскорблённых». Их сейчас – пруд пруди. И вместо того, чтобы бросаться на истинных обидчиков, прикрывшихся 282-ой статьёй, они срывают свою малодушную злость на тех, кто вырвался из окружения и «унижает» их, видите ли, своим свободолюбивым поступком. Вот уж, действительно, смертный грех. И ещё более страшный смертный (смертельный!) грех – принимая избитые до синяков и ампутаций «истины», не задумываться над тем, а почему в священном писании нет Главной Заповеди: «ЗАЩИЩАЙ СВОЁ ОТЕЧЕСТВО!» ?

04/04/2012

Леонид Корнилов  http://litzona.net/forum/viewtopic.php?f=4&t=2690

П. Стретерн о Беркли

Стретерн,П. Беркли за 90 минут

ВВЕДЕНИЕ

Философия Джорджа Беркли часто воспри-

нимается как некий курьез. Когда вы читаете его

работы в первый раз, они кажутся вам абсурдны-

ми. Так оно и есть на самом деле. Философия Бер-

кли отвергает существование материи. Если ве-

рить ему, материального мира не существует.

Начало современной философии положил в

XVII веке французский мыслитель Рене Декарт,

который утверждал, что в основе единственно до-

стоверного знания о мире лежит рассудок. Мень-

ше, чем через полстолетия английский философ

Джон Локк, ставший основоположником эмпи-

ризма, бросил вызов картезианству (так называ-

ется учение Декарта). Локк придерживался более

здравой точки зрения, полагая, что единственно

достоверное знание о мире должно основывать-

ся на опыте.

Но на философию невозможно надолго на-

деть смирительную рубашку здравого смысла.

Всего через двадцать лет после того, как появил-

ся «Опыт о человеческом разуме» Локка, Беркли

написал «Трактат о принципах человеческого зна-

ния», освободивший философию от общеприня-

того понятия реальности. По Беркли, если наше

знание целиком основывается на опыте, мы об-

ладаем лишь собственным, личным опытом. Т. е.

на самом деле мы обладаем не знаниями о мире,

а лишь только индивидуальными ощущениями.

А что происходит с миром, когда мы его не ощу-

щаем? В этом случае для нас он просто перестает

существовать.

Таким образом, Беркли говорит о том, что

если вы чего-либо не видите, этого просто не су-

ществует. Так думают маленькие дети, когда заж-

муривают глаза, чтобы больше не есть манную

кашу или не пить рыбий жир. Когда мы выраста-

ем, мы перестаем так думать (а также есть ман-

ную кашу и пить рыбий жир). Но не Беркли. Со-

гласно его учению, дерева не существует, если мы

не видим его или не чувствуем каким-либо иным

способом, например, осязанием или обонянием.

Но что же происходит с деревом? Беркли был глу-

боко верующим человеком и даже впоследствии

стал епископом. Он придумал оригинальное

объяснение тому, как существует мир в то время,

когда мы его не ощущаем. Все объяснение легко

укладывается в эти два лимерика:

Как-то раз одна дама сказала:

«Должен Бог удивлён быть немало —

Во дворе никого,

А деревья и двор

Всё стоят как ни в чём ни бывало» —

(Ответ)

«Ни к чему удивленье, мадам!

На вопрос ваш отвечу я Вам:

Во дворе всегда я. —

И деревья стоят.

Господь Бог, Ваш покорный слуга!»

Иначе говоря, мы можем быть уверены в том,

что мир существует лишь тогда, когда мы непос-

редственно его ощущаем. Но даже если мы не

ощущаем его непосредственно, мир существует

благодаря тому, что его постоянно воспринимает

всевидящий Бог.

Эмпирические выводы Беркли (постоянно

существующей реальности не существует) и его

парадоксальное разрешение этого вопроса (вез-

десущий Бог) очень напоминают софистику. При

нынешнем восприятии мира такой подход сочтут

скорее интеллектуальным трюком, который боль-

ше характерен для Средневековья, чем для нашего

научного века. Поэтому для вас будет большим

сюрпризом, когда вы узнаете, что физика ядра

пришла к тем же выводам, что и Беркли. В соот-

ветствии с принципом неопределенности Гейзен-

берга мы не можем одновременно определить

кинетическую и потенциальную энергию элемен-

тарной частицы (т.е. ее местоположение). Если

можно определить одну из этих величин (т.е.

«ощутить» по Беркли), то другую вычислить не-

возможно. Таким образом, если говорить упро-

щенно, можно определить только одну величину,

которую мы можем ощутить (к примеру, опреде-

лить положение частицы), и именно эта величи-

на реальна, а другая (кинетическая энергия: ско-

рость и масса частицы) не существует в той фор-

ме, которую мы можем вычислить, дать ей какую-

либо характеристику. Мы «знаем» только ту ве-

личину, которую чувствуем. Теоретически мы зна-

ем, что есть и другая величина (так, как если бы

она ощущалась всевидящим Богом), но она не

может принять какую-либо реальную форму до

тех пор, пока мы не станем ощущать ее.

Философия Беркли привела эмпиризм к аб-

сурду. Но ведь когда мы делаем выводы из предпо-

сылок на основе здравого смысла, результат часто

не имеет ничего общего с теми «настолько очевид-

ными» предпосылками, с которых мы начинали.

Здравый смысл - это то, как мы пытаемся вести

себя в нашей повседневной жизни. Но если мы

хотим преодолеть путаницу и отсутствие всякой

упорядоченности в нашем существовании и прий-

ти к какой-то истине, нам часто приходится отвер-

гать очевидное. Как однажды сказал Эйнштейн:

«Здравый смысл - это набор предрассудков, которые 

накапливаются у человека к 18 годам».

ИЗ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДЖОРДЖА БЕРКЛИ

Для всякого, кто обозревает объекты челове-

ческого познания, очевидно, что они представ-

ляют собой либо идеи (ideas), действительно вос-

принимаемые чувствами, либо такие, которые мы

получаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо,

наконец, идеи, образуемые при помощи памяти

и воображения, наконец, идеи, возникающие че-

рез соединение, разделение или просто представ-

ление того, что было первоначально воспринято

одним из вышеуказанных способов...

Но рядом с этим бесконечным разнообразием

идей или предметов знания существует равным об-

разом нечто познающее или воспринимающее их и

производящее различные действия, как то: хотение,

воображение, воспоминание. Это познающее дея-

тельное существо есть то, что я называю умом, духом,

душою или мной самим. Этими словами я обозначаю

не одну из своих идей, но вещь, совершенно отлич-

ную от них, в которой они существуют, или, что то

же самое, которой они воспринимаются, так как су-

ществование идеи состоит в ее воспринимаемости.

«Трактат о принципах человеческого знания».

Часть 1, параграфы 1,2

...Когда я говорю, что стол, на котором я .

пишу, существует, то это значит, что я вижу и ощу-

щаю его; и если б я вышел из своей комнаты, то

сказал бы, что стол существует, понимая под этим,

что, если бы я был в своей комнате, то я мог бы

воспринимать его, или же что какой-либо другой

дух действительно воспринимает его. Здесь был

запах - это значит, что его слышали; были цвет и

форма — значит они были восприняты зрением

или осязанием. Это все, что я могу разуметь под

такими или подобными выражениями. Ибо то,

что говорится о безусловном существовании не-

мыслящих вещей без какого-либо отношения их

воспринимаемости, для меня совершенно непо-

нятно. Их esse est percipi, и невозможно, чтобы они

имели какое-либо существование вне духов или

воспринимающих их мыслящих вещей.

«Трактат о принципах человеческого знания».

Часть 1, параграф 3

...Связь идей не предполагает отношения

причины к следствию, а только метки или знака к

вещи обозначаемой. Видимый мной огонь есть не

причина боли, испытываемой мной при прибли-

жении к нему, но только предостерегающий меня

знак... Основание, по которому из идей образу-

ются машины, т.е. искусственные и правильные

соединения, то же самое, что и для соединения

букв в слова. Чтобы немногие первоначальные

идеи могли служить для обозначения большого

числа действий, необходимо, чтобы они разнооб-

разно сочетались вместе... Отсюда очевидно, что

те вещи, которые с точки зрения категории при-

чины, содействующей или помогающей произве-

дению следствия, являются совершенно необъяс-

нимыми... Именно в отыскании и понимании

этого языка (если можно так сказать) «Творца

Природы» должна заключаться задача естество-

испытателя, а не в притязании объяснить вещи

телесными причинами, каковое учение, по-види-

мому, слишком отклонило умы людей от того де-

ятельного начала, того высшего и мудрого духа,

«в коем мы живем, движемся и существуем».

«Трактат о принципах человеческого знания».

Часть 1, параграфы 65, 66

Некоторые истины столь близки и очевидны

для ума, что стоит лишь открыть глаза, чтобы их

увидеть. Такой я считаю ту важную истину, что

весь небесный хор и все убранство земли, одним

словом, все вещи, составляющие Вселенную, не

имеют существования вне духа; что их бытие со-

стоит в том, чтобы быть воспринимаемыми или

познаваемыми; что, следовательно, поскольку

они в действительности не восприняты мной или

не существуют в моем уме или уме какого-либо

другого сотворенного духа, они либо вовсе не

имеют существования, либо существуют в уме

какого-либо вечного духа; и что совершенно не-

мыслимо, и включает в себя все нелепости абст-

рагирования приписывать хоть малейшей части

их существование независимо от духа...

«Трактат о принципах человеческого знания».

Часть 1, параграф 6

Джеймс Босвелл описывает знаменитое «оп-

ровержение» Беркли доктором Джонсоном, кото-

рое кажется в равной степени «близко и очевидно

для ума» последнего:

«После того, как мы вышли из церкви, мы

немного постояли и поговорили об оригинальной

софистике епископа Беркли, с помощью которой

он пытался доказать, что материя не существует, и

что всякая вещь во Вселенной есть только в вооб-

ражении. Я заметил, что, несмотря на то, что мы

были убеждены в неправильности его учения, оп-

ровергнуть его было невозможно. Я никогда не за-

буду реакцию Джонсона на мои слова: он изо всех

сил пнул огромный камень, так, что даже схватил-

ся за ногу от боли: «Вот так я опровергаю это».

Джеймс Босвелл

Более художественно насыщенная критика

со стороны современника Беркли, который был

более проницателен в отношении того направле-

ния, в котором развивалась человеческая мысль:

«Отказавшись от мира материи, Беркли ду-

мал, что ничего не потеряет, а напротив, приоб-

ретет; таким неподдающимся критике разделени-

ем он хотел спасти мир духов. Но, увы! «Трактат о

принципах человеческого знания» безрассудно

подрыл корни такого деления и бросил все в один

водоворот».

Томас Рейд,

«Изучение человеческого разума»

Современная критика Беркли Бертраном Рас-

селом, относящаяся к «Трем разговорам между Ги-

ласом и Филонусом»:

«Филонус: «Все, что непосредственно вос-

принимается, есть идея, а может ли идея суще-

ствовать вне ума?» Для того чтобы определить, что

же такое «идея», потребуется подробное исследо-

вание этого слова. Если подразумевалось, что

мысль и ощущение состоят из отношений между

субъектом и объектом, будет возможно определить 

разум в качестве субъекта и утверждать, что

«внутри» него ничего нет, есть только объекты

«снаружи» его».

Бертран Рассел,

«История западной философии»

Джон Уилер, современный американский фи-

зик, который ввел понятие «черных дыр»: «Ни одно

явление не существует реально, пока оно не ста-

новится предметом наблюдений (курсив его)».

Наци-анальная идея Александр Невзоров 

Московский Комсомолец № 25949 от 28 мая 2012 г

От покорения космоса страну опустили до охоты на геев

Свершилось. У России, кажется, вновь завелась идеология. (С ослабленными или больными госорганизмами, пребывающими в некоторой антисанитарии, это случается.) Следует отметить, что со времен Хомякова, Победоносцева и Брежнева калибр российской национальной идеи минимизировался. По сравнению с украсившими свалку истории «третьим Римом», «покоренным космосом», «народом-богоносцем» и «миру-миром» — нынешняя национальная идея выглядит геополитически поскромнее. Зато значительно превосходит устаревшие образцы в пикантности, так как из области «головы, сердца и космоса» она уверенно переместилась к анусу и гениталиям. Я имею в виду общенародную «охоту на гомосеков», сезон которой был открыт в марте этого года набожными законодателями Санкт-Петербурга.

Почему именно питерский ЗАКС так истерзало мыслями о ненадлежащем применении гражданами своих задов — история в полной мере не раскрывает; хотя известно, что главному инициатору закона было видение: огромный, увенчанный то мурмолкой, то кокошником (т.е. очень национальный) зад, который молил праведного депутата о своем спасении. Явление страдающего зада наблюдалось законодателем и над Петропавловской крепостью, и над Исаакиевским собором, и даже над Смольным. Это видение преследовало депутата неотступно, но некоторое своеобразие фонетики и мимики таинственного объекта мешало праведнику до конца понять причину его страданий. Тогда он обратился к проктологам, протоиереям, местным поэтам-хоругвеносцам и др. профильным специалистам, которые легко расшифровали и перевели на церковнославянский обращенную к депутату речь его преследователя, в коей, как выяснилось, содержались жалобы на «злокозненных геев». Эта-то речь и стала основанием для написания знаменитого закона. Дальнейшее было делом техники. Потрясенные явленным коллеге откровением, в борьбу за страдающий национальный зад включились прочие депутаты, и закон был принят. Говорят, что его принятие сопровождалось уже коллективным созерцанием чудесного объекта всем Законодательным собранием, овациями и троекратным лобзанием видения с праведником прямо на трибуне.

Возможно, во всей этой истории какая-то часть и мифологична, но никаких рациональных мотиваций для принятия закона № 108-18 от 17 марта 2012 года пока установить не удалось.

Питерская инициатива не просто распространилась по России-матушке, прижилась в регионах, но и быстро обрела статус вдохновительницы масс. Она воодушевила публику на местах и на законодательное прихлопывание ЛГТБшников, и на более основательное (и безнаказанное) их поколачивание при первом удобном случае.

Приосанилось и чиновничество. Вдохновленное примером питерского губернатора, который, побрякивая веригами, послушно подписал откровенно дискриминационный и бессмысленный закон странного происхождения, всякое мелкое и среднекрупное начальство заерзало на местах, объявляя геев главными врагами отечества.

Апелляция к российскому чиновничеству, конечно, не совсем корректна, так как его безмыслие и, соответственно, трепет перед любой т.н. духовностью, кажется, уже достигло абсолюта. В этом смысле показателен пример красавца Онищенко. Он вдруг покорно лизнул переплет Библии, всерьез и очень доверительно сообщив прессе, что именно это-то сочинение и является концентратом настоящего гигиенизма и санитарии. Нам еще повезло, что санитары книжек не открывают, а то в один прекрасный момент ведомые Геннадием Григорьевичем ОМОНы (согласно однозначным библейским предписаниям) начали бы отлов и жесткую изоляцию от общества дам с месячными. Возможно введение и других гигиенических библейских нормативов: обмазывание и обрызгивание населения жертвенной кровью и жиром, мытье ног в крови врага (как в 57-м псалме рекомендует царь Давид).

Но вернемся к гомосексуалистам. Объяснениями, почему травить надо именно «гомосеков» и в чем они вообще провинились (или чем опасны), никто себя так и не утрудил. Единственное обоснование арестов, запретов, поражения в правах и избиений этих граждан России XXI века заключается лишь в том, что их склонности противоречат некоторым положениям древнего фольклора, что и раздражает бородатых поклонников последнего. Никаких других обвинений этим, чуть иным людям, предъявлено не было, из чего следует, что все претензии к «гомосекам» находятся лишь в области религиозно-мифологической и уж никак и ни в каком виде не могут закрепляться законодательством светского государства. И вообще приниматься всерьез вне контекста религиозных убеждений.

Демографический аргумент, которым иногда мотивируется травля геев в России, звучит мило, но лицемерно, с учетом того, что всегда предъявляется той стороной, что сама по правилам своей «священной» ролевой игры обрекает на физиологическую трагедию и бесплодие десятки тысяч здоровых мужчин и женщин в т.н. монастырях. (Демографические трели церкви звучали бы убедительнее, если бы она сама «во имя демографии Российской» одним росчерком решилась нормализовать сексуальную жизнь в своих обителях и через годик предъявила стране тысячи младенцев.) Ситуация же с геями настолько любопытна, что заслуживает того, чтобы быть отпрепарированной и рассмотренной более тщательно.

Механизмы ее понятны. Новый иеромонах Илиодор или иной церковный вождь настоящих, боевых «черных сотен», уже не зародится в недрах бородатого концерна, а вот погромный зуд снова проснулся. (В его пробуждении виновато в большей степени государство с его дурацкими ласками.) Выкидывать еврейских детишек из окон на мостовые, как это было принято в конце XIX и начале XX века, несовременно и опасно, поэтому избран другой объект — геи, которые ввиду своей беззащитности прекрасно подходят и для реализации декоративной национальной идеи, и для утоления страсти погромить и поиздеваться.

Шизофренизм 2012 года, конечно, позволил определиться в отношении бедных «гомосеков» и их прав всем тем, кому вопросы сексуальной ориентации были до этого времени скучны и безразличны, но и он не отменил крайне негативного смысла слова «педераст». Впрочем, обозначились и некие новые грани и нюансы этого емкого термина.

В современной российской интерпретации это уже не столько гей, сколько просто — не мужчина. А принадлежность к этой категории, как известно, определяется прежде всего отношением к женщине. Или к целым трем женщинам. К примеру, к тем, что за безобидную песенку уже третий месяц зачем-то сидят в тюрьме. Безвинно и бессмысленно. Тем, кто их усаживал или удерживал там, легко доказать принадлежность к «не-педерастам». Им достаточно просто извиниться перед девчонками. Всего лишь на основании своей принадлежности к мужчинам. Или просто к «не—педерастам». Если, конечно, это ощущение им знакомо.

 

(взято на и-нет просторах)

Александр Никонов Опиум для народа… Кстати, о педерастии…

Александр Никонов Опиум для народа Религия как глобальный бизнес-проект § 6 Кстати, о педерастии, или Другие приключения вождя Авраама и его родственников

Как вы уже поняли, Библия рассказывает не о простых людях. Ни Авраам, ни Лот не были обычными людьми, иначе мифология просто не заметила бы их, как не замечает про¬чий «человеческий мусор». Это были племенные вожди -со своими людьми, скотом, чадами и домочадцами. Племен¬ным вождям ничего не стоило свистнуть, свернуть шатры и быстро поднять отряд подчиненных им головорезов из не¬скольких сотен сабель...

«Авраам был уже стар и в летах преклонных, — описывает Библия один из моментов его жизни. - И сказал Авраам рабу своему, старшему в доме его, управлявшему всем, что у него было: положи руку твою под стегно мое и клянись мне...»

В чем именно Авраам заставил поклясться раба, в данном случае не столь важно. Гораздо любопытнее такой момент: Авраам заставляет раба положить ему руку «под стегно».

Древнеславянское слово «стегно» означает верхнюю часть ноги или бедро. Этим словом, равно как и словечком «чрес¬ла», там и сям мелькающим в Библии, цензоры и переводчи¬ки заменили иное слово, обозначающее пенис: «Я Бог Все¬могущий; плодись и умножайся; народ и множество народов будет от тебя, и цари произойдут из чресл твоих». Вообще-то «чресла» на старославянском - поясница. Есть даже такое выражение «опоясать чресла», то есть повесить на пояс меч. Ясно, что дети получаются не из поясницы и не из бедра, а со¬всем из другого места. Которое переписчики-переводчики святого писания употребить не решились. Иначе пришлось бы пускаться в длинные и неприятные объяснения. Дело в том, что в древнем языческом мире был широко распространен культ плодородия, символом которого был эрегированный член. Символ жизни. В египетской мифологии — анх. Член считался священным, поэтому древние клялись, держа руки на своих или чужих гениталиях. Египтяне часто изображали Бириса, держащего собственный пенис. «.Иными словами Авраам просит раба потрогать его за пи-писку... Мы видим здесь отголосок древнего фаллического культа, затесавшегося в Библию, гордящуюся своим монотеизмом. И таких мест в Библии несколько: «И пришло вре¬мя Израилю умереть, и призвал он сына своего Иосифа, и сказал ему: если я нашел благоволение в очах твоих, по¬ножи руку твою под стегно мое и клянись, что ты окажешь м не милость и правду...»

Зрелище хватающих друг друга за гениталии мужиков могло шокировать христиан, поэтому и была произведена цензурная замена пениса на «стегно» и «чресла». Тем более что гомосексуальные отношения между мужчинами, соглас¬но Библии, должны караться смертью. Этого требует сам все-милостивый Господь: «Если кто ляжет с мужчиною, как с жен¬щиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти, кровь их на них».

А с нашим Авраамом произошла следующая история. Когда в землях, где он кочевал со своими людьми и скотиной, случился неурожай, Авраам откочевал в Египет - пожить там, потому что «...усилился голод...»

Но по мере того как его табор приближался к землям великой цивилизации, Авраама, которому было тогда 75 лет, вдруг посетила следующая идея: а ну как мы придем в Еги¬пет и встретим фараона?!. Действительно, прийти в много¬миллионный Египет, протянувшийся на тыщу километров, и не встретить фараона — практически невозможно...

А поскольку жена у Авраама - «женщина, прекрасная видом», фараон непременно захочет ее поиметь. Так решил Авраам. Тот простой факт, что жене Авраама - бабушке Саре - на тот момент было 65 лет, Авраама ни на секунду не смутил. Фараоны ведь известные извращенцы... Поэтому патриарх разработал следующий план: он попросил слегка поюзанную временем, но тем не менее прекрасную Сару ска¬зать фараону, что она - его сестра. Ведь если сказать правду, фараон попросту убьет мужа Сары, чтобы самому беспрепят¬ственно жениться на старухе. А если соврать - не убьет. Про¬сто женится, и все.

Так и случилось. Едва табор кочевых евреев прибыл в Еги¬пет, бабушка Сара возбудила своим видом всю страну: «Егип¬тяне увидели, что она женщина весьма красивая; увидели ее и вельможи фараоновы и похвалили ее фараону; и взята была она в дом фараонов. И Авраму хорошо было ради ее; и был у него мелкий и крупный скот и ослы, и рабы и рабыни, и ло¬шаки и верблюды».

В общем, променял жену на ишаков...

Однако, как вы понимаете, бог шельму метит. Кто же в этой истории оказался шельмой? Кого пометил и наказал господь? Логика подсказывает, что самой большой и трусливой шель¬мой был именно Авраам. Чуть менее виновата находившаяся с ним в сговоре жена Сара. И уж совсем не при делах оказал¬ся фараон, которого ввели в заблуждение оба. Однако именно на фараона обрушился гнев Божий: «Господь поразил тяжки¬ми ударами фараона и дом его за Сару, жену Аврамову».

Характер этих ударов Библия нам не проясняет, но, по всей видимости, они были просто нокаутирующими, по¬тому что «призвал фараон Аврама и сказал: что ты это сделал со мною? для чего не сказал мне, что она жена твоя? для чего ты сказал: она сестра моя? и я взял было ее себе в жену. И те¬перь вот жена твоя; возьми [ее] и пойди».

Прошло примерно четверть века, и снова нелегкая коче¬вая жизнь занесла столетнего Авраама в чужие земли «между

Кадесом и между Суром». Бабе Саре было к тому времени уже 90 лет, и у нее, как пишет Библия, от старости давно уже кончились месячные, но Аврааму вновь ударила в голову га же идея: а ну как местный царь Авимелех положит глаз па его красавицу с целью на ней жениться?

Далее было все, как в Египте: «Авимелех, царь Герарский, и взял Сару. И пришел Бог к Авимелеху ночью во сне и сказал ему: вот, ты умрешь за женщину, которую ты взял, ибо она и меет мужа».

Как видите, Бог себе не изменяет — он всегда готов пока¬рать невиновного ради трусливого шельмеца...

Перепуганный Авимелех, ничуть не удивленный тем об¬стоятельством, что с ним завел беседу сам Господь Бог, вер¬нул Аврааму его бабку и еще приплатил со страху - «мелко¬го и крупного скота, и рабов и рабынь... дал Аврааму...».

Кстати, любопытный штрих к портрету этого праведни¬ка и его престарелой женушки. Авраам оприходовал свою рабыню Агарь, которая родила ему сына. Но старая Сара, у которой тоже был ребенок, заревновала, что наследство Авраама достанется чужому отродью, а не ее. Поэтому она заставила Авраама выгнать собственного сына и его мать в пустыню на верную гибель. Авраам не стал спорить, взял и выгнал мать с ребенком. Ничего удивительного в поступке этого великого гуманиста нет, если вспомнить, что однажды он едва не зарезал собственного сына только для того, чтобы сделать приятное Богу.

Между прочим, у Авраама было множество сыновей от его рабынь. Но незадолго до смерти, передав все свое наследство любимому сыну Исааку, благородный патриарх и их выгнал к чертовой матери, утешив мелкими подарками: «И отдал Авраам все, что было у него, Исааку [сыну своему], а сынам наложниц, которые были у Авраама, дал Авраам подарки и отослал их от Исаака, сына своего, еще при жизни своей, на восток, в землю восточную».

Хороший человек!..

Когда Авраам умер, случился голодный год, и его сын Иса¬ак откочевал «к Авимелеху, царю Филистимскому, в Герар». К тому времени Исаак давно уже был женат на некоей Ревек¬ке. И ему пришла в голову следующая мысль... Уже догада¬лись? Именно!

— А вдруг царь герарский захочет жениться на Ревекке? Надо, наверное, сказать царю, что Ревекка — не жена мне, а сестра.

...Вам не кажется, что это у них наследственный психоз?..

Предиктор Историк строгий гонит нас…

Внутренний Предиктор СССР Размышления при прочтении «Сцен из Фауста» А.С.Пушкина

7. Историк строгий гонит нас…

Конечно, историю творят народы, но пишут — индивиды. И не всегда, как мы уже не раз убеждались, в отечественной, особенно послереволюционной истории, в документах (лите¬ратурных и исторических) эти индивиды выражают интересы народа. Зачас¬тую — это своекорыстные, эгоистические интересы определённых социальных групп и кланов. Изложенные в высокохудожественной форме и талантливо, они имеют одну лишь цель — затмить свет истины. 

Такие «творцы истории» видят в народах стадо баранов, недостойных приобщения к свету истины . И можно бесконечно поражаться прозорливости поэта, его последовательности в деле разоблачения спекулятивных приемов мифотворчества, культотворчества, боготворения. Сегодня, когда наша пресса взахлёб и с каким-то даже сладострастием творит из бывшего культа «отца народов» — культ «зло¬дея народов», смешивая причинно-следственные обусловленности бытия и упорно скрывая главное — обыкновенную, и в чём-то даже трагическую сущность человека, который в труднейший период становления Русской цивилизации, своей волей предотвратил её распад, сравните, как Пушкин в гениально-кратком произ¬ведении с ироническим названием «Герой» разоблачает культовую возню, а главное, показывает истинный, неприкрытые цели «поэтов», которые то ли по недомыслию, то ли из циничных соображений занимают¬ся не нужным народу боготворением. И совсем неважно, что у Пушкина в споре «друга» с «поэтом» предметом исследования является Наполеон, а в спорах наших современников о роли личности в истории — Сталин. Важнее другое — эпиграфом к «Герою» взят евангельский вопрос: «Что есть истина?»

Да, слава в прихотях вольна, 

Как огненный язык, она 

По избранным главам летает, 

С одной сегодня исчезает

И на другой уже видна.

Так, несколько отстранено, начинает «Друг» рассуждения о внеш¬них проявлениях «культа», после чего объясняет — пока ещё не причины, а лишь опасные последствия циничного манипулирования сознанием масс:

За новизной бежать смиренно, 

Народ безсмысленный привык,

Но нам уж то чело священно, 

Над коим вспыхнул сей язык.

Многие за годы перестройки уже успели убедиться, что не всякая «новизна» идей является признаком их адекватности жизни, а народ, бездумно бегущий за «новизной», действительно становится «безсмысленным народом», то есть толпой. И Пушкину (здесь он выступает в роли «Друга») здесь важно вскрыть механизм превращения народа в толпу и потому он задаёт вопрос «Поэту», бездумному почитателю нового «культа».

Когда ж твой ум он поражает

Своею чудною звездой?

И «Поэт» отвечает, что его воображение более всего поражено тем, как «Герой»

Нахмурясь, бродит меж одрами 

И хладно руку жмёт чуме 

И в погибающем уме 

Рождает бодрость…

При этом «Поэт» уверен, что увековечивание в стихах такого поступка «героя» сделает и поэта, и героя великими на века, но на заливисто-восторженную тираду «Поэта» «Друг» сначала указывает на истинных «пастухов» обоих (поэта и героя): 

Мечты поэта —

Историк строгий гонит вас!

— а затем даёт представление о подлинных целях «строгих историков» — скрыть свет истины:

Увы! Его раздался глас —

И где ж очарованье света!

(Важно, что в конце этой утверждающей фразы стоит восклицательный, а не вопросительный знак).

Но Пушкин не был бы Пушкиным, если бы не довёл «исследование» до конца. Есть много современных «пушкинистов», навязывающих читателю версию о незаконченности, фрагментарности отдельных произведений Пушкина. Нет, Пушкин, как никто, вполне владел тайной завершения любого своего творения. И здесь он совершает почти невозможное — показывает как всякий почитатель «культа», хочет он того или нет, невольно становится циничным «писакой», который ставит «возвышающий обман» в основополагающий принцип своего творчества, т.е. превращается в исполнительного борзописца «строгого исто¬рика».

Да будет проклят правды свет, 

Когда посредственности хладной, 

Завистливой, к соблазну жадной 

Он угождает праздно! Нет! 

Тьмы низких истин мне дороже 

Нас возвышающий обман…

Последние слова «Поэта» — подлинный образец саморазоблачения. 

И, не оставляя сомнений в цинизме своих намерений, понимая, что без необходимого камуфляжа его «Герой» предстанет в глазах «посредственной толпы» непривлекательно, вдруг в растерянности восклицает:

Оставь герою сердце! Что же

Он будет без него? Тиран…

Последнее слово за «Другом», т.е. за Пушкиным:

— Утешься… —

Ведь всё сказано почти за сто лет  до того, как наши фидеисты приступили к сотворению «положительного» культа Сталина, а полвека спустя — они же, в соответствии с требованиями времени, — культа «отрицательного».

Портрет Сталина, который нам рисуют сейчас средства массовой информации (очень любопытны в этом плане детско-арбатские сказки ) — сделан по известному шаблону, который рассмотрен нами выше при анализе психологического портрета царя Ирода Великого. Грубая работа — слишком хорошо видны «ослиные уши» хозяев таких борзописцев.