Завещание Гоголя

1 и 2 апреля отмечаются Дни памяти Гоголя. В литературном мире нет смерти, — говорил он, — и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как живые.

И нет никакой мистики, что именно к нам, как и ко всем грядущим за нами, обращается из XIX века живым словом своим Николай Васильевич: «Нам, малороссам и русским, нужна одна поэзия, спокойная и сильная, нетленная поэзия правды, добра и красоты. Она не водевильная, сегодня только понятная, побрякушка и не раздражающий личными намёками и счетами, рыночный памфлет. Поэзия — голос пророка... Её стих должен врачевать наши сомнения, возвышать нас, поучая вечным истинам любви к ближним и прощения врагам. Это — труба Пречистого Архангела».

Родник поэзии есть красота! — восклицал Гоголь. Да, уж он-то знал толк в красоте. Ибо не только видел её, чувствовал. Она, красота, лелеяла будущего гения русской прозы и драматургии с самого младенчества. Ведь мама его — Мария Ивановна почиталась первой красавицей Полтавской губернии. Замуж за 28-летнего Василия Афанасьевича Гоголя-Яновского вышла рано, в 14 в лет, родив ему впоследствии шестерых детей. Николай был старшеньким.

Остроумный, начитанный, влюблённый в театр Василий Афанасьевич считался в малороссийской глубинке помещиком средней руки (1000 десятин земли да 400 душ крепостных). Будучи достаточно обеспеченным, лениться себе не давал — служил по почтовому ведомству. Дворянин во втором поколении. Титул же дворянский был жалован Екатериной II деду писателя — Афанасию Демьяновичу Гоголю-Яновскому, как представителю казацкой старшины. Вот ещё один генетический код, раскрывающий истоки творчества Николая Васильевича — дед потомственный казак!

Ну, а дальше — познавание светских таинств — быта и нравов Северной столицы, разительно отличающихся от провинциальной жизни: окончив Нежинскую гимназию высших наук с оценками «очень хорошо» и «превосходно» 19-летний Николай отправляется в Петербург, где заслуженно делает стремительную литературную карьеру. Вышедшие в 1831 г. «Вечера на хуторе близ Диканьки» делают Гоголя (ему всего-то 22!) не просто знаменитым, в Питере даже возникает мода на малороссийство — песни, фольклор и прочее. Менее чем через 4 года писатель издаёт сборник «Миргород», среди повестей которого — «Тарас Бульба», «Вий».

И вот 19 апреля 1836 г. в Александринском театре С.-Петербурга — премьера гоголевского «Ревизора», на которой присутствует сам Государь. Кстати, Николай I лично прочитал пьесу ещё до премьеры (!) и даже пожурил цензоров за излишние придирки к автору. Спустя месяц — премьера в Москве. Чуть позже Гоголь напишет свою непревзойдённую повесть «Шинель» (помните пророческое признание Достоевского: все мы вышли из гоголевской «Шинели»?) Добавим к этому дружбу молодого писателя с Пушкиным (считается, это Александр Сергеевич подсказал Гоголю сюжет для «Ревизора» и «Мёртвых душ»), Жуковским, Вяземским, Плетнёвым, Языковым...

Гоголь — общерусский гений. Сегодня феномен Гоголя утверждает: духовные узы (да и ментальные тоже) внутри православно-славянской цивилизации не уничтожить внешним врагам, не разрубить, не разорвать никакими границами. Если только сами мы не откажемся от общего родства, от одного корня, от единой Отчизны...

Но вспомним, как недавний 200-летний юбилей писателя отмечала официальная Украина? По сути, бандитской и брехливой приватизацией Гоголя. Борзописцы тогдашнего помаранчевого режима представляли Николая Васильевича «щирым украинцем», чуть ли не приверженцем Мазепы. Гоголя оскверняли (и продолжают осквернять) безжалостными «перекладами на державну мову», заменяя везде, где у писателя было «русский» или «Русь» на «украинский» и «Украина». И плевать хотели кликуши «эвропэйського выбору» на европейские же конвенции (Бернскую, Женевскую) по охране литературных произведений и авторских прав. Некий «академік-літературознавець» пишет душещипательную статью о том, что Шевченко и Гоголь — это две половинки «украинського сэрця» (хотя известно, каким словом Гоголь определял так называемую гражданскую поэзию Шевченко).

В литературных воспоминаниях «Знакомство с Гоголем» Г.П.Данилевский описал беседу Гоголя со своим земляком Осипом Бодянским о поэзии:

«- А Шевченко? — спросил Бодянский.

Гоголь на этот вопрос с секунду промолчал и нахохлился.

— Как вы его находите? — повторил Бодянский.

— Хорошо, что и говорить, — ответил Гоголь: — только не обидтесь, друг мой... вы — его поклонник, а его личная судьба достойна всякого участия и сожаления...

— Но зачем вы примешиваете сюда личную судьбу? — с неудовольствием возразил Бодянский: это постороннее... Скажите о таланте, о его поэзии...

— Дёгтю много, — негромко, но прямо проговорил Гоголь: — и даже прибавлю, дёгтя больше, чем самой поэзии».

Тут же Данилевский воспроизводит тираду Николая Васильевича о русском языке:

«- Нам, Осип Максимович, надо писать по-русски, надо стремиться к поддержке, упрочению одного, владычного языка для всех родных нам племён. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня — язык Пушкина, какою является Евангелие для всех христиан, католиков, лютеран и гернгуттеров (протестантов — П.Б.)»

Вот — одно из завещаний Гоголя!

А на 200-летний гоголевский юбилей Украина даже собиралась чеканить монеты и печатать почтовую марку, где Николай Васильевич должен был предстать в... украинской вышиванке и турецких шароварах!

И в то же время (вот характерный образчик украинского державного лицемерия!) в общеобразовательных и университетских программах Гоголь загнан в резервацию «инозэмнои» литературы.

Нет, не эмоции сейчас водят моё перо, но факты. А раз факты, должно привести мне и иную цитату (Гоголь о Шевченко): «Я знаю и люблю Шевченко, как земляка и даровитого художника; мне удалось и самому кое-чем помочь ему в первом устройстве его судьбы. Но его погубили наши умники, натолкнув его на произведения чуждые истинному таланту. Они все еще дожевывают европейские, давно выкинутые жвачки».

«Дожевывать европейские жвачки» — не в бровь, а в глаз по поводу ныне навязываемых Украине стереотипов. Браво, Гоголь!

Николай Васильевич, слава Богу, сам оградил себя от попыток различных проходимцев использовать его, Гоголя, в низменных политико-конъюнктурных интересах! Как-то он написал другу — поэту Николаю Языкову: «Бей в прошедшем настоящее, и тройной силой облечется твое слово». И сам меткой наводкой бьёт из прошлого по нынешним фальсификаторам повестью «Тарас Бульба».

Всё это произведение пронизано мыслью о нерасторжимом единстве Малой Руси и Великой Руси. Недаром Гоголь называет запорожское казачество «широкой разгульной замашкой русской природы».

Нужно понимать, что до конца 19-го — начала 20 в., когда в политических целях разделения России стали активно внедряться идеи украинства, никогда не существовало в крае, где мы ныне живём, никакого «украинского казачества». В сознании казаков, веками живших на землях Юго-Западной Руси, земли Войска Запорожского, Малороссия, Слобожанщина, а затем и Новороссия — всё это были неотторжимые части Земли Русской. Как говорил Тарас Бульба о казаках? — Не иначе, как о «лучших русских витязях».

В ставшем священным слове о товариществе Тарас снова возвращается к этой мысли: «Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей». Ему вторят и Мосий Шило: «Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!», и Балабан, и Степан Гуска, и другие «добрые казаки». Все они себя причисляют к воинству Русскому и считают защитниками Русской земли.

И, словно бесценный дар, словно завет славных предков, мы, граждане сегодняшней Украины, воспринимаем предсмертные слова Бульбы: «Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не буде в мире силы, которая бы не покорилась ему!» И уже охваченный пламенем мученического костра: «Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила Русскую силу!»

...Может, в Русской Православной Церкви, Гоголь и не будет канонизирован как святой. Но его нестяжание благ земных (ни собственного дома, ни семьи, ни богатства; после смерти осталось лишь несколько серебряных монеток да рукописи, не сожжённые в роковую ночь), его строгий монашеский пост и молитвы и, главное, его завещание нам жить в спасительном единстве, — лично для меня делают его святым подвижником — веры православной и единого, неделимого Отечества — оплота Православия.

Что в завещании Шевченко? Образ врага, призыв к кровопролитию. Что у Гоголя? Образ друга, призыв к единству, как искреннее побуждение разума и сердца.

Будем же помнить Гоголя, читать и изучать его. Ведь даже в личной переписке — его завещание нам. Из письма фрейлине Смирновой 12 декабря 1844 г.: «Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, — явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитывались различные силы их характера, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве».

*Николай Баулин — члена Союза писателей России.

http://fraza.ua/analitics/01.04.12/138220/zaveschanie_gogolja.html