Восадули в огороде.

Винтовку эту использовал Восадули кощунственно не по назначению. Вместо того чтобы палить по ворогу окаянному, или, в худшем случае, по плодово-овощным вредителям, он штыком рыхлил затвердевший навоз, да сорняки выпалывал. Любил он это дело. Грядки в огороде у него были разбиты по законам мирового градостроительства: на север с юга шли авеню, на запад с востока - стриты. На авенях этих росло всё закруглённое, например, репка большая -пребольшая (не вкусная), помидоры росли, но из-за погоды настолько нервничали, что переставали краснеть, картошка рождалась мелкая и сразу проросшая, как и кормовая свекла… и тому подобное - всякое, что без углов. На стритах же треугольная земляная груша, острый перец, пахучая мята и хрен столовый горький без консервантов. Посреди этого великолепия, на гидропонной подушке возлежала, выведенная им невероятных размеров прозрачная, плоская тыква. Рядом, на крашеном марганцовкой прикроватном столике лежали стереоочки и табличка с надписью: « 3d тыква. При употреблении надевать очки».

 Однажды ночью спал Восадули,  уютненько свернувшись  в своей колыбельке, и видел странный сон. Будто бы плывёт он, энергично отгоняя сине-зелёных мух, на бамбуковом плоту по реке Квай, что на северо-западе Таиланда. Плывёт он себе и плывёт, рисовое пиво попивает и видит на ближнем берегу народу - тьма. И все «Мост через реку Квай - 2» снимают. Статисты в английской колониальной форме, остальные – кто куда. Возле камеры бесстрашный  полковник Николсон в шотландской мини-юбчонке самоотверженно пытается прикрыть стеком бледные, покрытые рыжей причёской ноги. Рядом весь раскосый и несправедливый полковник Сайто с коротким мечом вакидзаси в довольно милых ножнах. Чуть дальше вагончики осветителей, прожектора и тому подобная техника, а перед ними типичные для киношников складные кресла с фамилиями звёзд,  а на главном режиссерском сиденье почему-то «Агния Барто»  написано. Плывёт он дальше, рукой, свободной от мух, воздушные поцелуи раздаёт и слышит вдруг ойканье, треск неприятный и даже, где-то обидный. Поглядел по сторонам, а это мост через реку Квай не ко времени в воду гагахнулся. Не понравилось это Восадули, открыл он очи ясные – ни в каком он не Индокитае, но тревога не оставила его. Вышел, волнуясь в огород и... так и есть... Стоит там девица – красавица, смущённая вся, одной ногой в тыкве. 

 День начинался плохо. В воздухе тяжёлым грузом висело что-то неприятное. Там же проплывали к ближайшему аэродрому идущие на посадку борта. В основном правые. Один раз  на бреющем полёте пропорхнула корма, правда больше её не видели. Видимо промахнулась.

 «Ты кто будешь?»- спросила задумчиво девица-красавица и принялась лузгать снятые с ноги тыквенные семечки. «Небось, хозяин медной горы? Прибамбасы от плевел отделяешь?» тут она издала странный крякающий звук и моментально добавила:

- Шучу.

 - Восадули я

мрачно произнёс Восадули и с грустью поглядел на останки безвинно растерзанной любимицы - тыквы.

- Да, чего тут спрашивать? Ясно, что во саду. Где ж ещё такое склизкое чудовище вырасти сподобится. Это я не про тебя. 

 констатировала она и торжественно сообщила: 

- А я девица – красавица!

и, поскользнувшись на выплюнутой шелухе, упала на Восадули.

- Экая же вы…

Ласково пробурчал он, но почему-то не посторонился. И тот час же в патиссоновых кущах наступила пронзительная тишина. Время, несмотря на ранний час, остановилось. Застыли в небесах облака да тучи, зяблики и, начинающие розоветь фламинго, перестали мельтешить перед глазами дрозофилы и прочая порхающая напасть. Даже не летающие по личным причинам пингвины, казуары и попугай какапо остановились на полпути. Лишь застывший над аэродромом Летучий голландец безуспешно старался задуть огонёк святого Эльма – уже было светло, да повисший между небом и землёй дождь осыпался звенящими кристалликами на окружающую среду обитания. Продолжение следует