Гонорар

Рано-рано утром, не помню, было уже шесть или даже раньше, звонит телефон. Вообще-то для меня это обычное время подъёма, но то утро было моим законным отсыпным. Как правило, отсыпной или выходной — это такой день, в расписании которого все дела переносятся на время после обеда. Только телефон всё равно не отключаю, мало ли что.

- Батюшка, это я, Семёнов Николай, вы меня помните?

Семёнов Николай, Николаев Семён. Спросонья в шесть утра все имена звучат одинаково.

- Я из Питера, теперь вспоминаете?

Ага, в сознании начинает проявляться город Петра, а вместе с ним и  Семёнов Николай. Мой бывший коллега-железнодорожник. Тогда он исполнял обязанности замначальника одного крупного железнодорожного депо, а я так и не поднялся выше составителя поездов. Правда, познакомились мы уже после того, как я стал священником. Именно через Питер мы металлический трос добывали, когда ремонтируя колокольню, поднимали строительную люльку на высоту почти сорока метров.

- Да, Николай, конечно узнал. Что-то случилось?

- Отец Александр, простите, что так рано. Всю ночь не могу уснуть, еле утра дождался. У меня к вам очень большая просьба. Помолитесь за моего начальника, его Иваном зовут. Сегодня утром к нам из Москвы по его душу выезжает министерская комиссия. Снимут, как пить дать, снимут. А он нормальный мужик, выбился из простых работяг.

Конечно, в работе всякое случается, коллектив-то большой, но Иван руководитель настоящий. Болеет за производство, только разве сегодня у нас это ценится? Теперь поставят какого-нибудь бездельника со связями, которому на всё и на всех наплевать.

Кстати, батюшка, помните тот трос, что мы вам привозили? Это Иван  распорядился, как узнал, что для церкви, слова против не сказал.

Железная дорога, сложнейший отлаженный механизм, в котором и человек превращается в винтик, маленький или большой, в зависимости от занимаемой должности. Наверно, это не очень хорошо. С другой стороны, когда выезжая на место аварий, видишь стальные рельсы, вдруг связавшиеся узлом, понимаешь, что там, где жизнь и безопасность множества людей  зависят всего от нескольких миллиметров, такое отношение может быть и оправдано.

- Ладно, обязательно помолимся. Давайте так, вы — там, я – здесь, и положимся на волю Божию.

В тот же день, где-то ближе к обеду, включаю новости и слышу, что в  вагоне-ресторане одного из пассажирских поездов, следующего своим  маршрутом очень далеко от Петербурга, произошёл взрыв газового баллона, в результате чего погиб сотрудник этого же ресторана. Ну вот, подумал я,  подтверждение моим мыслям. Кто-то чего-то не досмотрел, не придал  значения, проявил халатность, а в результате погибает человек.

Вечером снова звонок из Питера:

- Это я, Семёнов Николай. Батюшка Александр, спасибо вам огромное!  Мне мои московские друзья позвонили и рассказали, что комиссия утром уже было направилась на вокзал, чтобы ехать к нам, и вдруг взрывается вагон ресторан на N-ской железной дороге. Плановую проверку отменили, а  членов комиссии немедленно отправили на осмотр места трагедии. Так что  инспекция в наши края не состоялась, и Иван остаётся работать дальше. Батюшка, это всё благодаря вашим святым молитвам! Спасибо вам! Если еще  что-нибудь понадобится, обращайтесь. Чем сможем – поможем.

Конечно, радостно что Небо слышит твои молитвы и помогает кому-то  подняться с одра болезни, а кому-то остаться работать на прежней  должности. Вот и Ивану помогли, только какой ценой! Это что же получается, по моей молитве взрывается газовый баллон и погибает человек? Не батюшка, а прямо-таки террорист какой-то.

Нет, — успокаивал я самого себя, — а почему ты думаешь, что именно  из-за твоей молитвы случилась эта беда? Ты что, великий молитвенник,  чудотворец? Не много ли, батюшка, на себя берёшь? И потом, допустит ли Господь, чтобы кто-то погиб ради карьеры даже очень достойного человека?

Нет ответа.

В свое время, читая ветхозаветную «Книгу Иова», я никак не мог  понять, почему Бог, испытывая праведника, попустил смерть его детей и  многочисленных слуг. Кто-то скажет – это еще ветхозаветное время.

А как же чудо вызволения из уз апостола Петра? Ангел чудесным образом выводит первоапостола из темницы, а стороживших его воинов за это  приговаривают к смерти. Значит ли это, что в замыслах Божиих земная человеческая жизнь не является абсолютной ценностью? Но в сегодняшней  системе координат жизнь — безусловная ценность, даже для христиан.

Я часто вспоминаю историю одной страдающей женщины. Её обманул и  бросил беременной самый близкий любимый человек. Известие о  предательстве вызвало преждевременные схватки и долгожданное дитя погибло. И в тот самый момент, когда ее срочно укладывали на  хирургический стол, а она, как побитая собачонка, скулила по своему не  родившемуся ребенку, на другом конце земли тот самый человек попадает в  тяжелую автомобильную аварию.

И наверняка тогда кто-то точно так же задавался вопросом: «за что»?  Возможно, где-то в этой плоскости лежит объяснение случающимся с нами  бедам и несчастьям. Может, и с тем человеком, что погиб в  вагоне-ресторане, произошло что-то похожее, и такая кончина дана ему во  искупления грехов?

Только все эти доводы не могли меня успокоить, я вновь и вновь возвращался к случившейся трагедии.

Возможно, говорил я себе, этот баллон так и так бы взорвался. В этой  самой поездке бы и взорвался, может не в тот конкретный день, а на  следующий. Все равно бы туда пришлось вылетать комиссии, только Ивана бы уже успели снять. А так — небольшая корректировка по времени, и хороший человек продолжает работать.

До сих пор эта тема для меня не закрыта, и до сих пор я чувствую вину за то, что произошло тогда в вагоне ресторане. Да и сам Николай не даёт мне о ней забыть. Спустя год он снова позвонил:

- Батюшка! Я всё думал, как же мне вас отблагодарить за друга моего  Ивана. А на днях попал в Михайло-Клопский мужской монастырь, и от вашего имени приобрёл именной кирпич. За тысячу рублей кирпичик! Так что, имейте в виду, в его стенах вмурован кирпич с вашим именем! Вам и свидетельство выдали, за номером 2461.

Что ж, кирпич – это замечательно. Вещь нужная, в хозяйстве пригодится.

В нашей жизни много необъяснимого. Вот, на такой светлый праздник,  День Победы, в далекой от нас Индонезии разбивается новый надежный  самолет, управляемый одним из лучший летчиков нашей гражданской авиации. Какой-нибудь старый трудяга чартер, следующий до Египта, будет лететь и нормально долетит, туда и обратно долетит, а уникальный Суперджет разбился.

Есть у меня друг-москвич, предприниматель. Вернее, уже бывший москвич и бывший предприниматель, теперь он монах. Вспоминаю, как мы с ним познакомились. Сидим у нас в семинарии на педсовете, а в это время отец ректор отчитывает нерадивого студента. Ругал его, ругал, и так увлекся, что перешел на крик. Монах сидит возле меня и все время молчит, а когда  ректор закричал, сказал мне как соседу:

- Нельзя кричать на подчиненного. Теперь, по логике, он обязан ударить студента.

- Это зачем же?!

- Крик как нож, без нужды не доставай. А достал — значит бей. Иначе перестанут бояться, да и уважать тоже.

После педсовета я спросил отца иеромонаха, откуда у него такие установки.

- Ты что, бать, бывший военный психолог?

- Нет, просто нас так учили, я бывший офицер спецназа ГРУ.

Узнав, что я из Беларуси, батюшка обрадовался:

- А я частенько у вас бываю. Мой духовник подвизается в скиту  недалеко от города Мир. Кстати, очень красивые места. Можешь заехать, а я батюшке позвоню, предупрежу о тебе.

Как же, Мир — на самом деле место удивительное, с древним замком  Радзивилов и усыпальницей князей Святополк-Мирских. Я там был несколько  раз. Но в тот год, проезжая по трассе Брест – Минск – Москва, впервые не нашел поворота в сторону Мира.

После разговора с отцом монахом мы с матушкой поспешили домой. Всю  дорогу мне хотелось пить, и в тоже время не хотелось где-то  останавливаться. Думал, вот доедем до дому, там и напьюсь. Сейчас думаю, эх, надо было остановиться, или хотя бы чуточку притормозить.

Потому что в одном месте, уже недалеко от дома, на подъеме в горочку  от колеса идущего навстречу огромного трейлера отломался кусок металла,  весом этак не меньше килограмма, и словно брошенный из пращи, полетел мне прямо в лобовое стекло. На какую-то секунду удалось сбросить  скорость, и кусок, направленный прямо в голову сидящей рядом со мной  матушки, попадает в отбойник капота, пробивает радиатор кондиционера и застревает в нем.

Спустя неделю рассказываю отцу иеромонаху о случившемся, тот разводит руками:

- Ну что же это я, а, на самом деле?! Надо было тебя обязательно  предупредить. Со всеми, кого я отправляю к отцу Серафиму, случается  что-то наподобие.

Но если бы он даже меня и предупредил, что бы от этого принципиально  изменилось? Мой кусок металла догнал бы меня, как бы я от него ни  прятался. Не утром, так вечером, не сегодня, так завтра. В этом мире нет места случайности. Тем более, если в дело вмешиваются высшие силы.

Ещё в самом начале девяностых читал у Нилуса историю жизни  удивительного оптинского подвижника игумена Феодосия. Тот, будучи  ребенком, по-моему, лет шести, решил поиздеваться над бесом.

Мальчик вслух, намеренно громко заявил, что хочет повеситься. Пошел в сарай и привязал под потолком веревку. Подставил что-то под ноги и  набросил петлю на шею. Еще секунда — и младенчик задергается в  конвульсиях, и вдруг в последний момент он срывает с себя веревку и  кричит в пустоту:

- Что, обрадовался?! Думал, что я уже твой? Не дождешься!

Странное развлечение для ребенка, хотя, может в начале века  девятнадцатого такие шутки были в порядке вещей. Не знаю. Зато, как  вспоминал впоследствии уже игумен Феодосий, из внезапно образовавшегося на ясном небе облачка метнулась молния и угодила точно в один из домов,  что стоял в противоположной стороне деревни, и убила женщину.

Что это, случайность? Только очень уж на месть смахивает. Так полагал и отец Феодосий.

Или вот еще. Моя хорошая знакомая по имени Елена попадает в автомобильную аварию. Причём в тот момент она совершала паломничество по святым местам. Во время столкновения с вылетевшей им навстречу машиной женщина сильно ударилась виском. Спустя несколько месяцев после  аварии у неё начались головные боли, и Елена вынуждена была обратиться к врачам.

Провели МРТ и обнаружили динамично развивающуюся опухоль головного  мозга. Женщине уже было трудно ходить, да и не только ходить, стоять на  одном месте ей тоже было нелегко. В таком состоянии они с мужем приехали в наш храм. Совершенно подавленные обрушившейся бедой, они пытались  бодриться, шутить, но и невооруженным глазом было видно, что творится на душе у людей.

- Одни врачи настоятельно рекомендуют ложиться на операцию. Другие  категорически против, мол, вмешательство в организм только ускорит  конец. Но просто сидеть и ждать — хуже всего.

Что делать? Как им помочь? Я же не врач, да даже и будь я врачом, всё равно как? Вон, профессора противоречат друг другу. А с другой стороны, они же не ко мне, они к Богу пришли, на Него надеются.

- Друзья мои, завтра отправляется крестный ход в Боголюбово. Я участвую, присоединяйтесь.

Муж смотрит на меня с недоумением:

- Крестный ход?! Так это же идти надо. Ногами идти, а ей-то как?

- Давайте попробуем. Крестный ход — это не просто поход, в первую  очередь это молитва. Сколько пройдет, столько и пройдет. А ты сзади нас  будешь ехать на машине. Отстанет — подберешь.

Мои друзья подумали и решились. На следующий день больной человек под палящим солнцем прошел половину пути, и остальное время продолжал ехать за нами в автомобиле.

А уже на завтра мы условились, что Елена приедет к нам в храм, и я ее буду соборовать.

Утром еду на велосипеде в церковь. Навстречу попадается автомобиль. Водитель, увидев меня, остановился:

- Батюшка, нам нужна ваша помощь. Вчера поздно вечером умерла наша родственница, и мы бы хотели ее отпеть.

- Хорошо, как звали усопшую?

- Елена.

- А возраст?

- Сорок семь лет.

Вскоре прибыли мои друзья. И мы стали молиться. После вчерашнего  крестного хода больная казалась очень уставшей. Сперва она стояла,  опираясь рукой о стену, но потом вынуждена была присесть. Уже после последнего, седьмого помазания, я вдруг подумал: «Сегодня я соборую Елену, а завтра мне предстоит отпевать, и тоже Елену, сорока семи лет. Та долго болела, но умерла вчера вечером, уже после  крестного хода».

- Леночка, сколько тебе лет?

- Сорок семь, а что?

- Нет, ничего. Знаешь, сейчас я почему-то уверен, что теперь ты обязательно поправишься.

С того дня прошёл уже год, Елена обошлась без операции и чувствует  себя все лучше. Что это? Просто совпадение? Не могу сказать. Я вообще не решаюсь делать какие-то умозаключения, особенно там, где человеческий  разум должен молчать.

Но мы, обычные смертные, во всем предпочитаем ясность. Нам нравится,  когда все понятно. Однажды заглянул я к знакомому предпринимателю. Мы  восстанавливали храм и остро нуждались в помощи. Сижу в приемной и обращаю внимание на женщину. Видно, как она волнуется, теребя в руках  какие-то бумажки.

- Вы так волнуетесь. Что-то случилось? Может, помощь нужна?

Та взглянула в мою сторону, увидела священника и вздохнула:

- Увы, батюшка, это не ваш профиль. Мы ждем комиссию из Москвы.  Предупредили, что основное внимание обратят на знание рабочими вопросов  техники безопасности. А я, как вы догадываетесь, инженер по этой самой технике безопасности. В прошлый раз по результатам проверки меня строго предупредили, а сейчас отправят на пенсию. Тем более, что через месяц  мне исполнится пятьдесят пять.

Я невесело усмехнулся:

- Ошибаетесь, матушка, комиссии — это как раз по моей части. Не нужно отчаиваться, молитесь, я уверен, у вас все будет в порядке.

На следующий день мы служили в храме, я вспоминал ту женщину и желал ей удачи.

Конечно, откуда мне было знать, чем закончилась та инспекторская  проверка, ушли ее на пенсию, или ей повезло остаться. Новые люди, новые  проблемы. И вдруг в храм приходит она, и не одна, а вместе мужем. В ее  руках — внушительный букет красных роз.

Я сразу узнал ее и, конечно же, спросил, хотя, наверное, можно было бы и не спрашивать:

- Как ваши дела? Как комиссия? Чем все кончилось?

- Батюшка, вы не поверите, но после нашего с вами разговора,  буквально в последний момент головное предприятие перепрофилировало  комиссию и все, что касалось техники безопасности, не стали  рассматривать вообще. Я продолжаю спокойно работать и верю, что это  благодаря вашей молитве. Сегодня мой день рождения, муж и дети сделали  мне подарок, вот эти прекрасные пятьдесят пять роз. И мне хочется  сказать вам спасибо, и еще — чтобы эти цветы стояли здесь, в храме.

Еще бы вчера я непременно, точно меняла в обменном пункте, прикинул  бы, а сколько на эти деньги вместо роз можно было бы купить цементу или  досок. Ну что цветы, постоят неделю и увянут, а кирпичи не вянут  никогда. Но совсем недавно, уже став счастливым обладателем велосипеда,  мы с матушкой собрались в магазин за цветами, украшать плащаницу  Пресвятой Богородице. И потом ехали с ней вдвоем на одном велосипеде.

Я крутил педали, вздыхая о потраченных деньгах, а матушка, бочком  пристроившись на багажнике, держала в руках огромный букет из девяноста  белых роз. Люди шли нам навстречу, узнавали, и приветственно махали руками. А завидев розы, сразу начинали улыбаться. Кто-то от радости  хлопал в ладоши, другие останавливались и просто смотрели нам вслед.

После этого случая я многое понял, и потому перестал сравнивать розы с рубероидом и железным уголком, и взяв цветы, с удовольствием вдохнул в  себя их запах.

- Спасибо, только это не мне. И обернувшись в сторону находящегося у нас под самым потолком огромного образа возносящегося в небо Христа, поднял вверх букет:

- Тебе, Господи!

Священник Александр Дьяченко