Вчера еще в глаза глядел, 
А нынче -- все косится в сторону! 
Вчера еще до птиц сидел, -- 
Все жаворонки нынче -- вороны! 

Я глупая, а ты  -- умен, 
Живой, а я остолбенелая. 
О вопль женщин всех времен: 
"Мой милый, что тебе я сделала?!" 

[ Читать дальше ]

Моя надежда, - всюду и везде, - Ты не забыл, Ты помнишь обо мне. И в каждый миг сомненья и тревоги Ты вновь и вновь не дашь сойти с дороги.

Как только зов из сердца моего, - Зов не прикрытый ложью и притворством, - Раздастся криком слога одного, Ты появляешься с невиданным проворством!

Кто я Тебе?.. Так... с боку бантик... Но стоит сбросить эга ватник, Как сразу чувствую: Ты - мой! А я Тебе совсем и не чужой...(с)

*************************************************

Я как раз и не сомневаюсь! а вот что делать с сомнениями любимого человека?

Не возвращайтесь к былым возлюбленным,
былых возлюбленных на свете нет.
Есть дубликаты —
                как домик убранный,
где они жили немного лет.

Вас лаем встретит собачка белая,
и расположенные на холме
две рощи — правая, а позже левая —
повторят лай про себя, во мгле.

Два эха в рощах живут раздельные,
как будто в стереоколонках двух,
все, что ты сделала и что я сделаю,
они разносят по свету вслух.

А в доме эхо уронит чашку,
ложное эхо предложит чай,
ложное эхо оставит на ночь,
когда ей надо бы закричать:

«Не возвращайся ко мне, возлюбленный,
былых возлюбленных на свете нет,
две изумительные изюминки,
хоть и расправятся тебе в ответ...»

А завтра вечером, на поезд следуя,
вы в речку выбросите ключи,
и роща правая, и роща левая
вам вашим голосом прокричит:

«Не покидайте своих возлюбленных.
Былых возлюбленных на свете нет...»

Но вы не выслушаете совет.

Андрей Вознесенский. Не отрекусь.
Избранная лирика.

Твои письма, как капли крови,
исцеляют меня, когда
мне ничто не поможет, кроме
твоего далекого «да».

...Среди ночи глаза открою,
осознаньем ошеломлен –
у меня твоя группа крови
и твоей головы наклон.

Симон Осиашвили

Я над пропастью между Нет и Да. От твоего Нет я иду к своему Да по тонкому канату, сплетенному из желаний, робости и любви.

Он дрожит и качается, а надо мной бездонное Одиночество и Да, которое казалось таким заманчиво близким. Теперь кажется недоступным.

Но я иду, балансируя тяжеленным шестом - Гордостью. И старый добрый вальс Надежды, который всегда звучит при исполнении сложных номеров, придает мне силы.
Я иду, стараясь не смотреть вниз и не думать, что вдруг, пока я иду к твоему Да, кто-то уже поднялся к тебе, подставив для этого лестницу Благополучия.
Мне все труднее и труднее, меня качает ветер отчаяния и когда он становится невыносимым, ты вдруг совершенно неожиданно сама устремляешься ко мне.
Я роняю тяжелый шест. Ты обнимаешь меня, и мы падаем, или летим - какая разница - на одну из ярких звезд, что ждут нас, включенные в ночной бесконечности августа.

- Милый, - говоришь ты, гладя мои волосы, -разве можно было так рисковать, ты мог бы сорваться; в ужасное Одиночество. Глупый, зачем все это?
- Но ведь ты сама сказала вначале Нет, и мне пришлось смертельно рисковать.
- Разве сказала? - удивляешься ты, - я что-то не помню.

Леонид Енгибаров. Тот самый...Молодой , талантливый до невозможности и рано ушедший...


Тореадор

Она его любила. Она знала, что он самый искусный тореро.

Он лучше всех владел мулетой, а сверкающая шпага казалась продолжением его гибкой руки.

Но хотя он был самым ловким и быстрым, красивым и бесстрашным, он так и не стал знаменитым матадором.

Для матадора он не умел самого главного.

Он не умел убивать.

И за это она его любила.

- Смотри! Смотри! Вот… похожее на букву «W»…. Ну, куда я показываю! Это Кассиопея! – молодой человек привстал с пледа, на котором лежал и энергично тыкнул пальцем в небо.
Его спутница, красивая блондинка, осталась лежать на пледе. Она не хотя перевела полный любви взгляд от парня к звездам.
- Да, я вижу! – сказала она с фальшивым энтузиазмом.
- А там… воооооон там. Созвездие Персея! – молодой человек резко осекся и посмотрел на девушку – Тебе не интересно, да? – спросил участливо, без обиды.
- Ну почему же…. – начала та сладким голосом, нежно дотрагиваясь до его руки, - очень даже интересно, - говоря эти слова, девушка повернулась на бок так, чтобы парню стала хорошо видна ее божественная грудь.
- Ооооххххх! – выдохнул тот – У тебя мысли только об одном….
- О чем же? – блондинка невинно захлопала глазками, а ее рука как-то невзначай уже скользила по ноге парня.
- И откуда ты такая взялась! – прошептал он, ложась на бок рядом с нею.
- Оттуда, - девушка небрежно ткнула пальцем в небо.
- С Сириуса? А может с Альдебарана? А может с Альфа-Центавры? – приговаривал он прижимая подругу к себе.
- … а может с Ал…. – начала спутница шутливым тоном, но юноша не дал ей договорить. Они уже целовались…
Потом они просто лежали на пледе. На вершине холма. Слушали пение цикад. Полуодетые, ленивые и счастливые. Вдали, как пепелище костра, мерцал усыпающий город. Девушка молча курила сигарету.
- Когда ты уже бросишь курить? – спросил парень, без претензии в голосе, только чтобы начать разговор.
- Ром, ну я очень люблю курить! – начала она оправдываться.
- Эхэхэххххх, - вздохнул Рома, помолчал минуту и добавил, - Ладно, я всё равно люблю тебя такой, какая ты есть.
Девушка вдруг резко приподнялась на локте и посмотрела в глаза парню.
- Нет, Ром! – сказала она очень серьезно, - Ты любишь меня такой, какой я тебе кажусь.
- Алла! Что ж так драматично?! – неловко рассмеялся парень.
- Не драматично… не драматично… - задумчиво прошептала девушка.

***

Они вернулись домой далеко за полночь.
- Ром, я так устала, приму ванну, ок? А ты расстели пока постель, - попросила Алла и скрылась за дверями ванной комнаты. Там она медленно разделась. Погрузилась в теплую воду и со вздохом удовольствия полностью расслабилась.

***

В этот момент Рома сидел на краю кровати и совершенно не знал, что с собою сделать. Тут к нему в голову пришла мысль, что он еще никогда не принимал ванну вместе с Аллой. Мысль неприятно его удивила, но тут же за нею пришла другая: «а что тебе мешает сделать это прямо сейчас?». Рома тут же решил, что ничего ему не мешает и быстро пошел в ванную комнату. Резко распахнул двери со словами:
- А вот и я! Кот…. ик… ик….. ик…- он поперхнулся последним слогом.
В ванной вместо Аллы лежало мерзкое чудовище, больше всего припоминающие осьминога. Длинные слизкие желтые и коричневые щупальца не помещались в ванной и ползли по стенам, аж до потолка. У чудовища было три зубастых рта, пять зелёных и три голубых глаза, расположенных на каких-то рожках. В одной из ста щупалец дымилась сигарета, в другой был бокал красного вина.
На вешалке кроме одежды, висела так же человеческая кожа.
Чудовище вздрогнуло при его появлении и издало звук «Щиииииииииииит!»
Рома бухнулся в обморок. Один из голубых глаз чудовища свесился и посмотрел равнодушно на тело любимого.
Алла или Айллавимурта из Алголя – созвездие Персея – не торопилась приводить Рому в чувства. За весь день щупальца так замлели, что она ими еле шевелила.
Желтое щупальце поднесло поочередно сигарету к трем пастям. Айллавимурта блаженно затянулась.
- Меня невозможно любить такой, какая я есть, хотя, так по-альдебарански хочется!…. – сказала она, смотря в потолок всеми своими глазами.

Автор:: Kukuruku_fish

Тут только я обнаружила вполне банальную истину, а именно: калька, наложенная на того, кого любишь, и на того, каков он есть в действительности, смещается и дрожит под твоими пальцами. Два контура совпадают лишь на краткий миг или для того, кто плохо видит. "Ох, сдвинулось!" вот какое восклицание должно было бы срываться с наших уст при каждой встрече. Так сдвигается клише, когда его делает неспокойная рука. Но мы молчим. И в сердце своем уже вносишь тысячи поправок и без устали, без передышки подгоняешь свои контуры под оригинал, и не будет этим поправкам конца. Да еще требуется узнать в этих чертах того, кого любишь. По-моему, величайшие минуты любви - это не минуты наслаждения, ни даже блаженного оцепенения вдвоем, наступающего вслед за тем, а первые полчаса одиночества после разлуки. Ничто тогда не искажает того образа, какой ты себе создал, даже сама модель. 

Я поняла и другую очевидную истину: любить - это вовсе не значит чувствовать себя близкой другому и походить на него, любить - значит чувствовать, что эта жизнь, совсем чужая, порой прямо противоположная твоей жизни, становится тебе необходимой. Любовь - это значит быть мишенью для другого. А для женщины - соглашаться на эту роль. (С)

 Филипп Эриа  "Время любить"

Все говорят, что ты упрям и груб -
мужик, мол, от подметок до прически!
А мне не оторвать горящих губ
от губ твоих, насмешливых и жестких.

Пускай других разит субтильный шик
И жиденькая сладость лимонада....
Да, грубый.
Да, упрямый,
Да, мужик!
Мужик, мужик...
А что мне бабу надо?!

Римма Казакова