Исповедь. Как на духу.

Вечером, неожиданно для самого себя, я решил полюбить жизнь. Окончательно и бесповоротно, между прочим. В этом нужном для партии и отечества деле участвовал кум Серко и отставной прапорщик Недригайло. Заметим, что прапорщик этот служил целых тридцать лет на ответственной должности. Оберегал закрома армии от посягательств крыс и разного другого ворья. Что весьма спешно сказалось на благосостоянии родины и самого прапорщика. Одним словом, в жизни, хоть и нервной немного, он не голодал. Для недоедания Господь Бог избрал совсем других людей. К нашим героям отношения не имеющим.

Так вот трое ответственных, проживших некоторые невзгоды, людей собрались однажды для совместного обсуждения положения дел в Гватемале. Как водится, не без напитков различной крепости. Вопрос то важный, непростой. А тут еще и мухи кругом летают, гадят повсеместно, не стыдясь. Прямо на закуску самой августовской свежести. Как тут не придти в приятное расположение духа? Вот я и дозрел, значит, до такой мысли.

- Ребята, говорю. Я вас знаю с пеленок, поди.Частенько с вами общий язык не находил. Доходило иногда и до выяснения серьезного. С разными подписями в на бумагах казенных. Однако, подумав нынче хорошенько после столько излитого во внутренности, спешащие к добру, я вдруг прозрел. Мир наш есть место скопления всякого прекрасного, , а посему я вас всех люблю. Вместе с вашими соплями по вечерам у телевизора и геморроем на пьяную бесшабашную голову. Мало того, я решил любить и весь мир. Со всеми непониманиями и навозными кучами одновременно. Мне надоело воевать за жизнь. Я хочу вдыхания трав под чистым небом вылеченной от угрюмости родины. Возле пруда, где даже квакание пятнистых жаб вызывает одно желание - спеть тут же, немедленно, песню "С чего начинается родина?" Спеть, а потом косить-косить-косить.... ну... с этим... с косяком этим... или как его?...

Кум странно посмотрел на меня, а прапорщик хитро улыбнулся и сказал ему:

- Не обращай внимание. Самограй сегодня от Ивана Петровича. Того, что в Афгане служил. Скоро и ты песни о небесном граде запоешь. Он в водяру свою зелье какое-то кидает. С последствиями интересными.

- Так, а ты чего-ж? Не запоешь? - протянул кум Серко.

- Не-а... Не запою... Я уже свое спел однажды. В прошлом годе. Пришел в себя только в церкви у попа нашего. Смотрю, стою на коленях и все свои грехи ему выкладываю. Что, где и когда со склада спер.

- И что дальше было?

- Что-что? Пришлось ставить ему потом поляну, чтоб с деревни со стыда не съезжать. Утечка важной информации - дело страшное.

- И ты ему поверил, что батюшка тебя не выдаст? Особенно опосля стаканчика.

- Нет, конечно. Но поил-то я его исключительно самограем от Ивана Петровича этого. Так что он теперь знаешь где у меня?

Прапорщик показал страшный грязный кулак.

- Одно тебе скажу. Я то сам далеко не ангел. Но отца нашего Федора после исповеди его видеть просто не могу. Вот не могу и все. Больно грехи мне его не понятны.