Это когда тебя ограбили полностью. Забрали все имущество, всех твоих близких и родных, и поговорить не с кем, у тебя ничего нет, даже трусов, которые и одеть то не на что. (С)

" У знакомой была кошка. Безымянная, потому что приходила только на слово "мясо". Я предлагала её так и назвать, но хозяйка побоялась, что животное тогда из нравности есть перестанет. А нрав там был о-го-го. Больше всего это мелкое чёрно-белое создание любило сесть горгульюшкой на мебель — и ненавидеть. На руки не шло, разве что к кому-то из гостей, глядя в процессе на хозяйку и как бы говоря: "Ну что, съела, съела? А к тебе не пойду, не надейся". Желательно, чтобы гость при этом держал чашку горячего чая, надо же лягнуть, спрыгивая. Разумеется, за это кошку и боготворили.

Чем тяжелее время, тем больше и больше вокруг верующих. И все такие разные, у каждого своя концепция, свое понимание реальности и каждый знает, что материальный мир не реальный. А тут ты такая, реальная для себя и нереальная для других. Тебя нет в их картине мира. Ты реальна только в своей картине мира. Смотришь на других и понимаешь, что они все не реальны. Вместе со своими концепциями, в которых нет  тебя. Ведь не может же быть реальностью мир без  тебя.  А кто-то возьмет и скажет «может».  И вот ты уже меряешь на себя эту концепцию. Все существует кроме тебя. И все при этом знают, что Бог это любовь. Но что такое любовь, каждый понимает, или не понимает по-своему. Но ты то, из своей концепции знаешь,  что такое любовь. Любовь – это принятие. И идешь ты такая по улице, умная и никем не любимая. И вокруг  такие же ходят. И боже упаси соприкоснуться даже рукавами. И каждый со своими оскорбленными чувствами. Есть, конечно, люди , которые сбились в какие то церкви, общины, но это те, кто приняли, что их реальность не реальна, а реальна  та, у кого история более продумана и подкреплена авторитетом других верующих.  Других, согласившихся с нелюбовью к себе.

А время то вокруг тяжелое, и так хочется, чтобы тебя выловили из общей массы, посадили на ручки и сказали «Моя ты хорошая, тебя так напугали напуганные люди. Не бойся. Теперь все будет хорошо. Я с тобой». 

1. Любить - это не мешать тебе расти. 
Любящий не предложит тебе кусочек торта, если ты на диете. Он не добавит сахар в твой чай, если у тебя повышен сахар в крови. И не предложит выпить, если ты решил жить трезвым. Равно как он не потребует от тебя соответствовать его картине мира: не пить, если он решил не пить, и жить так, как хочет он.

Любовь – это не обязательно отношение к определенному человеку; это установка, ориентация характера, которая задает отношение человека к миру вообще, а не только к одному «объекту» любви. Если человек любит только кого-то одного и безразличен к остальным ближним, его любовь – это не любовь, а симбиотический союз. Большинство людей уверены, что любовь зависит от объекта, а не от собственной способности любить. Они даже убеждены, что, раз они не любят никого, кроме «любимого» человека, это доказывает силу их любви. Здесь проявляется заблуждение, о котором уже упоминалось выше, – установка на объект. Это похоже на состояние человека, который хочет рисовать, но вместо того чтобы учиться живописи, твердит, что он просто должен найти достойную натуру: когда это случится, он будет рисовать великолепно, причем произойдет это само собой. Но если я действительно люблю какого-то человека, я люблю всех людей, я люблю мир, я люблю жизнь. Если я могу сказать кому-то «я люблю тебя», я должен быть способен сказать «я люблю в тебе все», «я люблю благодаря тебе весь мир, я люблю в тебе самого себя».

Ты пришел чтоб любить, постигая науку распятий,

За Тобою идти, даже бомж, не решались  и пес,

Бомж уже испытал на себе силу лжи и проклятий,

Он любил их как соль, голодая давился от слез.

Утешая себя, говорил: «меня прокляли с дуру,

Я не сделал греха, я калека и жертва людей».

Пес не верил уже никому, он берег свою шкуру,

Только выл по ночам, от бомжа  получая люлей.

И сказал Ты бомжу: «Встань, ходи, если веруешь в чудо»,

Но не верил никто, пока Ты не начал кормить,

И давясь Твоей рыбой, рычали они друг на друга,

Даже Ты не решился к ним ближе тогда подходить.

Ты кормил их весь день, пока солнце не скрылось за садом,

И насытившись рыбой, бомжу захотелось вина,

И напившись вина, он зарезал б Тебя, только рядом

Сторожил Тебя пес и была ему сила дана

Проповедовать молча, что люди, давно хуже зверей,

Что они на земле, как и Ты, чтоб любить и прощать,

Чтоб возделывать Сад им Господь эту Землю доверил

А они лишь живое умеют вокруг убивать.

Что из Рая никто нас не гнал, мы в Раю как и прежде,

И все так же Отец нас зовет: Где ты, милый Адам?

Ну зачем тебе вещи, айфоны, машины, одежды?

Есть ли что-то такое, чего для тебя я не дам?

Только смерть не бери. Но по-прежнему строишь заводы,

Убиваешь мой Сад, как безумец за новой игрой,

Там где были леса, там текут ядовитые воды

И животные гибнут все так же, идя за тобой.»

Пес так громко молчал, что звенело пространство над миром,

Даже птицы не смели молчание перебивать,

И светила над миром Луна, как лицо над тандыром,

Подливая холодной воды, чтобы пламя унять.

И на утро, когда рассвело, было много народу,

Непонятно откуда в ночи их Отец собирал,

Они молча смотрели на пса, постигая природу

Тех событий, а Ты им на ухо  тихонько сказал:

Что у слов как у карт, есть  названья, пути и границы,

Штрих пунктиры, значки между сел и других городов,

 Но живущий в них пес знает запахи, звуки и лица,

Знает радость детей и печаль настрадавшихся вдов.

И смотрели все молча друг другу в глаза и рыдали,

И мясник попросил воскресить всех убитых коров,

И рассыпалось солнце и лики у всех засияли,

И впервые Тебя не распяли от Божьих даров.

Все живое рыдало три дня и три ночи в молчании,

Ну а Ты как всегда был готов за любовь умирать,

Но что делать не знал, во вселенском таком покаянии,

Где никто и не думал о том, чтоб Тебя распинать.

И пришел Люцифер посмотреть  но и он не сдержался,

С ним случилась истерика, и оказалось что он,

Да, ошибся и искренне всем признавался,

Что уж много веков в этот мир безнадежно влюблен.

Что мы сами себе приготовили все наказания,

Непрощение, гордость, сомненья, как бусины в ряд

Мы на четках читаем, свои умножая страдания,

Но никто и ни в чем в этом мире уж не виноват.

Только Ты в стороне все чертил на песке свои знаки

И откуда-то музыка ханга лилась вдалеке,

И все жалобнее в небесах   завывали собаки,

И светилась живая лоза в Твоей Божьей руке.