Некоторых они красят, некоторых не очень, безусловно всем придают умный вид, во всяком случае, пока некоторые из них не заговорят. Ему они были не нужны для вида, он был умным, ну настолько чтобы осознать, что ты умен среди своей среды, но в то же время понимаешь, что твой интеллект, вещь очень условная. Ему, очки нужны были не для вида. Он носил их для "коррекции реальности", как он иногда говорил.
Сейчас он сидел в стильном кафе, за чашкой пряного раф-кофе, вернее уже пустой чашкой. Каждый раз когда он хотел что то сказать он делал глоток. И теперь чашка была пуста, а он так ничего и не сказал. Она сидела напротив. Её телефон, как всегда, бордерлайном лежал на столе между ними, экраном вниз. Он подумал, что в каменном веке, две особи встретившиеся в этом жестком мире, демонстрировали свои добрые намерения, показывая открытые ладони. Сейчас аналогичным знаком, могли бы стать открытые экраны. Мир остался достаточно жёстким, а открытость не прижилась. Она говорила долго, сейчас вновь вернулась мода на дальневосточные течения а ля горе философии и прочего в том же духе. И бурная мешанина ее семейных догматов, смешанная с ее понимание буддизма, кармы, дхармы, прослушанных курсов по астрологии и психоанализу и личным жизненным опытом в общежитие радиолюбителей в 17 лет, все это селевым потоком обрушивалось на его сознание. А он привычно отмечал детали, мимику, тональности голоса, акценты, интерпретации вольные и невольные. Она говорила что-то о взаимопонимании и взаимопроникновении, расшифровка "вот все это во мне ты должен понять и принять безоговорочно", обсудила его, мягко пожурив, расшифровка "не выпендривайся, такую как я еще поискать, так, что давай подчиняйся". Подчеркнула свою избранность, попытавшись при этом остаться скромняжкой в догматике своей "веры". Получилось почти виртуозно. Расшифровка "я редкость, а ты слепой если этого еще не понял". Мелкими штрихами набросала контуры возможного и тут же обратилась к просвещенности. Своей естественно. Он выслушал, построения были безукоризненны. Правда он их где то уже слышал, живя в огромных мегаполисах, много читая, работая на специфической работе и умея правильно слушать, ты как будто проходишь несколько перерождений, опыта хватит на несколько жизней, если бы он в верил, в этот её вечный круговорот перерождений. Экспириенс был тот еще. "Сансара удалась на славу", ничего не скажешь, подумал он. Попросил у официанта счет и расплатился, оставив щедрые чаевые, неизвестно от кого откупаясь, то ли от ситуации, то ли от себя самого. Она улыбаясь попрощалась. Он, максимально вежливо, тоже. Она встряхнув тёмным каре, вышла из кафе, наверняка сопровождаемая хотя бы парой тройкой заинтересованных взглядов. Видная женщина, что сказать. Он снял очки, улица услужливо расплылась, в слившимся потоке жизни его собеседницы не стало видно. Он подумал, что выражаясь ее словами, у него получилась: "корректировка реальности уровня аватар". Усмехнулся. Потом поплотнее запахнулся и вышел в дождь со снегом. Погода была совсем не для очков и он не стал их одевать. Предстояла еще одна, долгая, одинокая зима...
