Чтоб верхом возможностей сделалось то, чего бы стыдились вчера

Затем ли Державин слагал «Снигиря», а Галич – «Трубят егеря»,

затем ли написана «Жизнь за царя!» и отдана жизнь за царя.

…затем ли за несколько доблестных строк, за пафосный слог и запал

Радищев поехал в Илимский острог, а Новиков в крепость попал,

затем ли Демидовы лили металл, и буйствовал Петр-исполин,

и Пушкин писал, и Гагарин летал, и Теркин врывался в Берлин,

затем ли Чадаев томился тоской, Некрасов рыдал в нищете,

затем ли Волконский и с ним Трубецкой цепями гремели в Чите,

затем ли Россия слетала с колес, красна от кровавых ручьев,

и Ленину все-таки то удалось, чего не сумел Пугачев,

затем ли играли в серебряный век, как больше нигде не могли б,

и «Вехи» закончились «Сменою вех», а вслед им неслось «Из-под глыб»,

затем ли Магнитка, затем ли Дубна, и ширь, и тоска, хоть завой –

величие зверства, и зла, и добра, и воли, и скуки самой,

затем ли Суворов, террор и застой (который стояч, но глубок),

и блеск разговоров, и трижды Толстой, и трижды Тургенев, и Блок,

жестокий, столетьями длящийся пир открытий, отваги, потерь,

затем ли Россия, дивившая мир полтысячи лет, – чтоб теперь –

чтоб валенка уровень, запах и цвет мы выбрали в цели свои;

чтоб Ваенга – наш православный аскет – писала «мичеть» через и;

чтоб после Кущевки и Крыма Ткачев, чьи фокусы сильно бодрят,

набрал из кубанских своих казачков нагаечный зондер-отряд;

чтоб время не двигалось, хоть удавись, а стыло тянучкой во рту;

чтоб мелкий, но злобный один дзюдоист сказал инквизиции «тпру»;

чтоб главных занятий – распил и разъезд – не думал никто прерывать;

чтоб церковь, оправившись, сделала крест орудием казни опять;

чтоб прятали бабки у внешних врагов, язык же засунули в ж.,

а всякое слово из пары слогов тут сложным казалось уже;

чтоб вышли в тираж, поделились на сто, подонкам кричали ура;

чтоб верхом возможностей сделалось то, чего бы стыдились вчера;

затем, чтобы ростом считали развал, ослами набили конвент,

чтоб тот патриотом себя называл, кому «идиот» – комплимент;

чтоб символом вольности сделать тюрьму, а символом прав – помело,

чтоб образ грядущего свелся к тому, чем в прошлом Россию рвало;

чтоб прочие земли на парный тотем смотрели, плюясь горячо…

Скажи мне, затем ли?

Должно быть, затем.

И правда, зачем бы еще?

Дмитрий Быков