– Знаешь, часто бывает так, что у меня полный рот слов, и я их жую, жую, а выплюнуть ни одного не могу. И, казалось бы, в пору уже проглотить этот клубок, скривившись пропихнуть в себя. Но они словно волосы опутавшие язык. И так мерзко становиться, что не сглотнуть не поперхнувшись. Иногда хочется просто зашить рот, огромными такими, грубыми стежками, что бы все их видели и не задавали больше свои дурацкие вопросы. Подойдет кто-нибудь, и такой эй, чего это ты ничего не рассказываешь? А я ему укажу на губы, мол, извини дружище, не могу, рот зашит. Порой даже такой выход мне кажется более приемлемым… всё лучше, чем мои нелепые попытки объяснить, что я просто не люблю разговаривать. Я и слушать то не всегда люблю. Понимаешь, не потому, что мне человек не нравится, или мне не интересно, просто не надо мне это сейчас. Слова вот эти все. Со звуком, со смыслом. Мне тишина нужна, даже от самого себя, от своих голосов там, в голове. А они мне еще сверху досыпают. О каком разговоре тут вообще может идти речь? Говорят, говорят, всё время говорят. Я иногда стою в компании, улыбаюсь, и даже не слышу, о чем они там треплются. Смотрю вон, у того за плечом солнечный лучик скачет по стеклу, переливается. А там вот, тучка красивая плывет. И люди за окном идут и идут. Так много, такие разные. Я смотрю на них и мне всегда интересно, куда идут? Зачем? И не только это. Вот тот парень, например, подкатил штанины, что бы продемонстрировать всем свои красивые, желтые носки или он всегда так ходит? Даже когда носит обычные, скучные, черные? А вот та девушка, она знает, что у нее одна бровь не докрашена? Это стиль, близорукость или неряшливость? А там, поодаль, вы только посмотрите, какой кот сидит замечательный! Ну, там, под красивым, разлогим деревом. Ну, посмотрите же! Я им кричу всё это, постоянно кричу, но внутри, молча. И крик этот сдерживать с годами всё сложнее. А они говорят, говорят, говорят… Как вдруг, бах! Затихли и смотрят на тебя. Все. У меня аж ладошки начинают потеть. Надо что-то отвечать, а я даже не знаю, о чем был разговор. Страшно. И рот словно превращается в густой лес, где зубы словно деревья закрыли ветвями солнце и не видно больше тропинки, по которой слова могут выйти наружу. Хм, чудное сравнение, как по мне, рот, лес, везде по три буквы, ты раньше задумывался об этом? Интересно, можно ли так целое предложение построить, из трёхбуквенных слов. Бог шел там, где рос лес, бил Бог ель,  был Бог зол. Прикольно… Извини, что-то я отвлекся. Я просто говорю, жить как-то надо, а я не знаю как, не умею. Вижу всё, слышу, но сложить в кучу не могу. Как там, у Кортасара было: «Иногда я убежден, что глупость имеет форму треугольника и что, если восемь умножить на восемь, получится безумие или собака», у меня такая же фигня. Что восемь на восемь, что двадцать на двадцать, всегда только собаки и треугольники. Ну, может иногда проскочит пара котов и параллелепипед, но общей картины это не меняет. То есть,  я понимаю, как всё устроено, как «штуки» работают в этом мире,  но если я засуну палец в «бытие» то боюсь, что лишусь руки, или себя всего. Оно же словно живая нефть, черное скользкое, скачет как сумасшедшее, пульсирует. И приходится всё время быть на чеку, направления менять, что бы с ним параллельно идти, а не пресекаться, запятнаешься, не отмоешься. Изворачиваться надо, претворяться. Ну, «нормальным», а то иначе те говорящие будут смотреть как на идиота. А я ведь не идиот. Я просто чувствую всё по-другому, а объяснить не могу, как животное. Ты же не будешь смотреть на зверя, как на идиота, а на человека будешь, правда? Ладно, не отвечай. И вообще, как для того, кто не шибко жалует слова, что-то много их из меня сегодня вылезло. Что ты там спрашивал вообще?

– Я спросил: «Который час?».  

©  William van Warg