Порою встанет рядом незнакомка,
И мир сожмется в очень тесный круг,
В каком она смеется звонко-звонко
И ворожит движеньем гибких рук.

И солнце так бесцветно с нею рядом,
И запах лишь один - ее духи.
И под ее неповторимым взглядом
Писал бы только лучшие стихи.

Но миг пройдет. Она шагнет из круга
В свои миры, и вмиг растает сон,
В котором на мгновенье я был другом
И лишь одно мгновенье был влюблен.

Одно мгновение прожить в плену у сказки,
Одно мгновение несбыточной мечты.
Один лишь миг, но как же ярки краски,
В каких был счастлив искупаться ты.

И опять за окном дожди,
Мир унылых и серых туч.
Тесно сердцу опять в груди,
Даже голос чуть-чуть хрипуч.

Плохо в мире без пенья птиц.
Будто ты утонул в ночи,
Где унылы овалы лиц
И, как лед, холодны лучи.

Одиночество - это дождь,
Моросящий весь божий день.
Это бедность души и ложь
Для себя и других людей.

Одиночество - это страх.
Ведь боишься и сильно ты
На всю жизнь в проливных дождях
Загасить свет своей мечты.

Да кому нужен этот свет,
Если ты все равно - один.
Можно долго искать ответ,
Доживя ло самих седин.

Можно спорить с судьбой своей,
И не верить чужим словам.
Но закончить сезон дождей,
Несомненно, ты должен сам.

Ты вышла из морской волны.
И в брызгах все вдруг засияло.
И краски стали вмиг скудны.
И небо на землю упало.

Порою капельки воды
Блестят прекраснее алмазов.
Волшебна в их сияньи ты.
И мир вокруг светлей стал сразу.

И только чайка вдалеке
Кричит назойливо по-птичьи.
Смешная капля на руке.
Воды кристаллик на ресничке.

Все так пленительно в тебе...
Любуюсь, всей душой ликуя.
А эту каплю на губе
Сниму я нежным поцелуем.

Среди притихших декораций,
В безлюдном сумраке кулис
Так романтично целоваться
С той самой лучшей из актрис.

Мертвы давно зрачки софитов,
В суфлерской будке пустота.
И лишь для душ родных открыты
В любовь резные ворота.

Целую нежно и влюбленно,
Душою светел, сердцем чист,
Свою родную Примадонну,
Пусть я всего простой статист.

Пусть поцелуй был задан ролью,
Но он был пресен, мертв и пуст,
Пока вдруг вспышкою-любовью
Не пробудил торнадо чувств.

Бас изменился сразу в дискант,
И в смелость превратился страх.
И Примадонною статистка
Вдруг стала на моих глазах...

Умолкло эхо от оваций.
Накрыт усталым мраком зал.
Среди притихших декораций
Я вновь ее поцеловал.

Уже по новому сюжету
И без сценической игры
В двоих пылает чувство это,
Окрасив в новый цвет миры.

И пусть покажется всем вздором
Догадка яркая моя:
А ведь известнейшим Актером
Кажусь и ей отныне я.

Горячий шепот, взгляды быстры,
Шальная смелость нежных рук...
Порой достаточно и искры,
Чтоб изменился мир вокруг.

Теперь нам быть совсем не теми,
Какими были до сих пор.
Теперь уже покажет время,
Кто Примадонна, кто - Актер.

Прожить, чтоб ими оставаться.
Чтоб никогда не падать вниз.
Срети притихших декораций
Статистку целовал статист.

У каждого поколения в детстве были свои игры. 

Я из тех, чье детство пришлось на 60-е годы. А прошло оно у меня в основном во Львове, сначала на Квитневой улице, а потом и на Похилой.

До школы мы с мальчишками играли в войну, определяясь по считалочке, кто сегодня "наш", а кто  - "немец". Игрушечного оружия не хватало, не всем родители тогда могли купить (да и игрушки тех времен были куда более миролюбивыми, чем сейчас), поэтому мы заменли нехватку или самоделными пистолетами и ружьями, а иной раз даже очень искусно вырезанными из дерева.

Девчонки играли в "секрет". В потайном углу двора они зарывали в землю какие-то блестяшки, фантики, шарики из фольги и прикрывали свои маленькие клады стеклышками. Мальчишки старались эти "секреты" найти и обязательно распотрошить изх содержимое с громким смехом и презрением к "этим глупым" девчонкам. Мы тогда еще не понимали, конечно, что они отнюдь не глупые, но это предстояло осознать куда позднее, а пока мы с певосходством наблюдали, как девчонки играют в "классики" и посмеивались над тем, насколько же это глупее настоящей игры "в войну"...

А еще мы играли в "фантики". Конфетная обертка сворачивалась особым образом, чтобы картинка на ней была сверху, после чего двое играющих выкладывали свои фантики перед собой и хлопали по ним ладонью, сложенной лодочкой. Если фантик соперника переворачивался, можно было забрать его себе.

Когда я пошел в школу, любимой игрой мальчишек была игра в "ножички". Каждый из нас имел свой перочинный нож. Группа мальчишек чертила на земле круг, который делился на количество частей равное количеству участников, после чего нужно было разными способами вонзать нож в землю. И если это получалось, то по линии того места, куда воткнулся нож, проводилась линия, и это территория присоединялась к участку мастера по метанию ножа в землю.

Мальчишки постарше играли в игру, название которой я уже не помню. Зато хорошо сохранил в памяти правила. Тут уже шла игра на деньги. Все участники сбрасывались по монетке, после чего монетки складывались столбиком, а игроки отходили на несколько шагов, откуда метали в сторону кучки денег металлические круглые биты размером с баночку от гуталина. Тот, кто накрывал своей битой столбик с монетми, забирал все деньги себе, если же никому не удавалось это сделать, тогда по степени близости к деньнам определялась очередность участия. Теперь нужно было бить битой по монеткам так, чтобы они перевернулись с "орла" на решку". В этом случае монетку можно было забрать себе. У нас были такие мастера этой игры, что вполне зарабатывали себе на мороженое...

Из игр более старшего возраста (это был уже Киев) запомнился "штандер-бол", когда мяч подбрасывался в воздух как можно выше, и в это время все разбегались в стороны как можно дальше, а водящий, поймав мяч, должен был засалить им наибольшее количество участников. При этом ему позволялось сделать не более трех прыжков в сторону того, кого водящий собирался засалить.

А еще мы играли в чемпионат мира по хоккею. Правда, по настольному. Нас было 6 человек, и мы регулярно проводили чемпионаты на полях участников, представляя команды различных стран. Я выбрал себе сборную СССР и выиграл для нее 14 чемпионатов...

***

Интересно, в какие игры играли мальчишки и девчонки разных времен в своих городах...

Буду рад, если эта тема продолжится...

Небо жаром еще дышит.
Город в сумерках притих.
На крыле летучей мыши
Мало места для двоих.

И не хмурь сурово брови.
Нам, вампирам, не впервой
Улетать на поиск крови,
Темно-красной и живой.

Не зуди унывно-тихо!
Уж давно пора бы знать:
Кровь сосет лишь комариха.
А с самца чего же взять?

Ни еды, ни капли крови...
Что б еще ты в жизни мог?
Лишь в занятиях любовью
Дока ты из лучших док.

Не пищи так нудно, слышишь!
Просто шик, когда ты тих.
На крыле летучей мыши
Мало места для двоих.

Святая ложь, презренья мать,
Краеугольный псевдокамень.
А люди учатся писать,
Хотя зачем, не знают сами.

Святая ложь, гнилой бурлеск.
Крутой фундамент раздвоений.
Снаружи колер,лоск и блеск.
А за фасадом только тени.

Конфигурации ума
Порой причудливы нелепо.
И светом мнится людям тьма,
Куда они стремятся слепо.

Слепых пророков злая рать,
Штандарты лжи под небесами.
А люди учатся писать,
Хотя зачем, не знают сами.

Огненной страстью, губами горячими,
В жарких объятиях звонко
Счастье мне в жизни с любовью назначила
Лучшая в мире девчонка.

В небе ночном серебрились созвездия,
Вздрогнули лунные тени.
Эта страна из всех тех, что объездил я
Лучше иных, вне сомнений.

Эта страна, где девчонка-красавица
Жарко признания шепчет,
Мне безраздельно и искренне нравится,
В ней все приятней и легче.

Счастье горячее с радостью нежно я
Встречу во взгляде любимой
И унесу его в небо безбрежное,
Где бы остаться смогли мы.

Выше земли и банальных условностей,
Дальше от зла и злословья,
В небо, где самые лучшие повести
Пишутся только любовью.

Мережевий телеканал Інтелект TV готується до переходу на новий домен.

Через два тижні передачі каналу можна буде дивитися за адресою intelect.tv

На разі ведеться тестування нової версії сайту, яка передбаячає крім самого телеканалу ще й власне радіо.

Всі радіопрограми будуть пізнавальними.

Запрошуємо до нас бажаючих створити власну цікаву радіопрограму.

Контакти - на сайті телеканалу.

Он пишет поэмы. А я не могу.
Он пишет так мастерски, право.
А я все свое сочинил на бегу.
И часто выходит коряво.

Кому-то великим и хочется стать,
Да я пережил как-то это.
Я даже себя не хотел бы назвать
Таким громким словом - поэтом.

Я просто пишу. Иногда хорошо,
Порою из рук вон как плохо.
И мне все равно, что отнюдь не вошел
Я в списки поэтов эпохи.

Мощны океаны словесной трухи,
И мелки банальностей лужи.
Но в них вдруг блеснут светом мысли стихи.
Сумеешь светить - значит, нужен.

И если кому-то зажгу в жизни свет,
Пусть слабый, пусть искоркой даже,
И пусть не поэма, и пусть не сонет,
Но мне и немногое важно.

Достаточно чьей-то улыбки одной,
Чьего-то душевного вздоха.
Кому-то ведь нужен корявый стих мой.
А это не так уж и плохо.