Довольно часто в коментах вылазит тезис о том, что МЫ — сами виноваты.

Давай разберёмся.

Вот ты живёшь, ходишь на работу, растишь детей, общаешься с друзьями, строишь дом, бизнес, планы, просто жизнь, как у всех.

Ты даже не особо задумываешься о патриотизме каком-то, разве что на футболе, когда противник в майках другого цвета.

Россия для тебя — это просто страна рядом, а Донбасс — просто место, где ты живёшь, как Полтавщина или Закарпатье для полтавчан или закарпатцев.

Иногда всплывающие темы ностальгии по империи — ну просто для потрындеть, поспорить и разойтись «за свои».

Это теперь мы все грамотные и знаем, сколько времени зрело это всё, набухало где-то внутри, как фурункул, втихаря, в узком кругу.

В преддверье бури 2014-го мы, пересічні, и не знали и об этом даже не задумывались.

А потом ты вроде остался, как и был, а вокруг всё изменилось.

Есть такое понятие — «условно патогенная флора», инфекционный агент по сути, потенциально — страшная зараза, способная покрыть кровавыми язвами твои внутренности или усадить тебя жопой на горшок дня на три-четыре.

Но она ничего особо не может противопоставить твоей иммунке, и поэтому ты её даже не замечаешь, и на практике у тебя всё нормально, всё функционирует, как положено.

Вся эта вата жила среди нас годами, собиралась иногда комками на сходки, но симптомов не было видно.

Иммунка бдела, организм был крепок, окружающая среда благоволила.

То есть пересичный громадянин из ЛЮБОГО региона просто живёт. Не тужит. Лишнего не парится.

Ровно до тех пор, пока працюють все системы, обеспечивающие гомеостаз внутри и снаружи.

Ещё надо отметить, что мы склонны переоценивать мыслительные мощности окружающих нас людей.

Почему? Потому, что мы уверены, что вокруг — эквивалентные нам люди. Мы всё меряем по себе, это единственная легкодоступная точка отсчёта.

А мы ж все умные, каждый для себя умён нечеловечески или, по меньшей мере, весьма прилично неглуп.

Есть, конечно, уникумы, справедливо считающие всех вокруг идиотами.

Но их мало, выживших в детстве, потому что такую наглость обычно пресекают мануально по таблу лопатой.

То есть, считая себя нормальными людьми, мы склонны окружающих видеть такими же.

Именно поэтому персонажи, хорошо разбирающиеся в людях, сами жулики, все до единого.

Ну, вот так мы и живём обычно.

Внутри всё тихо, снаружи всё привычно, а вокруг люди, похожие на нас.

Когда вокруг всё начало меняться, нужно время:

1. Чтобы врубиться, что гомеостаз объективно закончился. Изя всё.

2. Чтобы осознать это.

3. Чтобы принять решение о своих дальнейших действиях.

По п.1.

Триггеры внутренние:

— ментам похуй;

— прокуратура раздаёт оружие условно-патогенной флоре;

— рыжая гнида завозит новые и новые партии условно-патогенной из депрессивных городов, где она жила впроголодь.

Триггеры внешние:

— чужой флаг как очевидный симптом;

— завоз автобусами чужаков, в то время как твоя иммунка (менты и прокуратура) заняты не ликвидацией, а апгдрейдом внутренних проблем;

— агрессора впаривают как лекарство, а народ вокруг не так умён, как мы думали.

По п.2

Да хрен осознаешь слёту.

У вас, например, выключатель слева. Вы 20 лет его клацаете. Потом перевесили направо. Как быстро вы перестанете левой рукой нащупывать выключатель? Совсем не сразу. Нужно время. И чем дольше вы его клацали, тем больше времени нужно, чтобы переучиться.

Именно поэтому самая страшная жопа будет с теми, кто осмыслил себя уже в Лугандонии, — с подростками. После освобождения, МЫ для них будем ОККУПАНТАМИ. Слишком долго. Слишком…

И вот ты ходишь на митинги.

Споришь с друзьями до хрипа.

Ты пока думаешь, что если выпить жменю аскорбинки и намазать вот тут зелёнкой, станет, как и было.

А потом до тебя доходит, что прокурор, который отдал стволы со склада гопнику с битой, он что-то знает, о чём ты пока не в курсе.

И что теперь ПРОТИВ тебя и гопарь, и прокурор, и тот, кто это всё организовал.

И что из всей этой публики ты наименее агрессивен, нагл и на всю голову отморожен.

По п. 3.

Ты должен что-то делать, когда среда изменилась. Это суровая биологическая аксиома.

Если не делать ничего — ты умрёшь.

Сделать можно:

1) драться

2) убегать

3) приспособиться

Драться.

Драться, когда город разделился поровну, но вторая половина вооружена, — это бесперспективно. И это не смерть, когда ты лежишь на асфальте, укрытый флагом, а вокруг люди в слезах. А смерть, когда потом просто наклейка на столбе «Пропал человек! Помогите».

И никто не поможет. Тебя выпотрошили и бросили в воду. А потом не нашли. Или засунули в машину в центре города и всё, тебя больше нет нигде и никогда. Или вон как Довгань — привязали к столбу — давай, дерись, боец диванный, отстоявший Одессу и Днепр.

И нет, не надо сравнивать с Майданом. Меня прямо таращит от этих сравнений.

На Майдане было конечное число «Беркута» и постоянно приезжающие из всех регионов протестувальники.

У нас было всё наоборот.

На Майдане стояла ВСЯ страна.

Мы были одни.

Всей стране ТОГДА было насрать на нас.

Слишком долго Донецк был проблемой, чтобы страна вдруг сразу взяла и врубилась, что теперь у Донецка проблемы. И что они очень больно скажутся на всей стране.

Это факт.

Поэтому мы убежали. А кто не смог убежать — приспособился.

И последнее. Самое важное.

Когда вы пишете нам, донецким, «самивиноваты», предъява обращена:

— либо к пособникам оккупантов;

— либо к тихой вате;

—либо к таким, как я.

Пособникам — им пох. Для них вы и ваши предъявы весят вот ровно столько же, как для вас — их вопли про кровавую хунту и распятых мальчиков. Примите как факт и не бейте клаву зря.

Тихую вату, смелую только в интернетиках, тоже не достанете. Упоротая вата интеллектуально не способна на простое сравнение «было» и «стало». Не меряйте их по себе, они не могут, у них давно не голова, а приёмник-ретранслятор телевизионного трэша. Потому ощущения вины нет. Они искренне уверены, что всё хорошо. А если и херово, то во всех их текущих бедах виноваты не они, а вы, Порох или Госдеп. Они телекантропы, другой вид ваще. Нам даже спариваться опасно.

То есть основная цель ваших пинков, шоб вы понимали, — это такие, как я.

Которые там, дома, пятый год как враги.

А здесь, не дома, пятый год как самивиноваты.

Смекаете?

То есть вы морально пятый год 3,14здите единственных оттуда людей, которые любят свою страну и понимают цену этой любви. Понимают, потому что заплатили.

Вы делаете сейчас то, что не удалось сделать хуйлу.

Вы отделяете нас от себя.

Вы не виноваты. Мы виноваты.

ВЫ отстояли Одессу. МЫ проебали Донецк.

И пусть миллионную Одессу реально отстаивала тысяча-три-пять, но это же, конечно, были именно ВЫ, дорогой писун коментов руками.

И пусть туда навезли внутренних войск из других регионов чуть более, чем дохера, но это же ничтожная ерунда, в сравнении с тем, какой вы молодец, боец и огурец.

Очень легко примазаться к «мы», и крыть собственно нечем. Два туза в прикупе и паровоз на мизере.

Условные «вы» смогли. А мы — нет. Факт.

Но если продолжать нас пинать, история от этого не поменяется. Поменяемся мы. Когда бьют, можно или драться или убегать. Убегать нам уже некуда.

Поэтому, когда вы пишете мне «с большим уважением и …многобукав………., но самивиноваты», ребята, реакция может быть одна.

Да идите вы нахер! И уважение с собой прихватите.

Мы делали, что могли, весной-летом 2014-го.

Мы выжили в оккупации и наши в себе силы бросить всё и уехать.

Мы научились жить в новых городах и сами строим нашу жизнь. С ноля.

Мы дождались наших мужей с войны и научились с ними, с другими уже совсем, жить.

Мы искренне хотим Украине мира и процветания.

И мы не должны оправдываться перед вами.

Tanya Adams

Совкодрочерам посвящается Ч.3

А гигиена? Как вот объяснить, что даже такая мелочь, как прокладка, она нужна. А её не было. Ни с крылышками, ни дышащей, никакой. Была вата и бинт. И булавка, чтоб это всё к трусам пристегнуть. И почти панический страх, что вся эта грёбаная конструкция тебя в один прекрасный момент подведёт. Для сравнения: в Америке прокладка зашла на рынок в 50-х. У нас в 90-х. 
А школьные стоматологи? Их же лечить надо было, у психиатров, через одного уж точно. Вот почему мой ребёнок идёт к стоматологу спокойно, а я впервые перестала бояться до всирачки этих визитов уже в 2000-х.? Из кабинета доносился вой пломбируемой жертвы, а добрый врач кричал, что бабам рожать больнее и нехер тут выёживаться! 
У нас лидокаина в стране не было? Да нет, просто совок должен страдать. Причем страдать молча.
Горький Лук писал про школьные осмотры…Но он был мальчик, ему повезло. Девочкам меньше. Нас запускали по три штуки, нужно было прилюдно раздеться, залезть на это кресло. Причем ты же не умела, не знала, как там залезать, куда ноги совать. А на тебя орали врачи и ржали более опытные залазильщицы. 
Когда я стала старше, меня никто, включая директора, не мог заставить это проделать. У меня просто забрало падало и никакие угрозы ничего не значили. 
Какая там деликатность,анонимность, интимность процесса, выбор врача, согласие родителей…Как скот сгоняли и расщеперивали.
А вскрытые посылки из Германии? От девочки-ровесницы, подруги по переписке. Помните был такой Клуб Интернациональной Дружбы?
Мою звали Анна и жила она в немецком городишке Нидердоделебен. 
Она писала мне и присылала посылки. С конфетами, жевачками, какими-то сувенирными штучками. Их вскрывали на почте и вытрушивали всё, что было насыпом и могло высыпаться. Сытые, добрые совецкие почтальоны 3,14здили у детей конфеты. 
А мы с родителями парились, что же прислать в ответ. ЧТО? Кисель в брикетах? Зубную пасту «Ягодка»? Стакан газировки за 3 копейки?
И даже в голове не возникало- вот почему так чисто в этом немецком городишке, а наш промышленный гигант засран и разбит по самые аденоиды? 
Почему наши ириски не жуются, наши жевачки пахнут гудроном, а карандаши мы точим лезвием Нева, кромсая себе пальцы.
Мне тут в коментах про неломающуюся технику писали… Чуваки, вы долбаные дятлы. 
Вятка-автомат, чудо советской техники, которая стоила полугодовой зарплаты инженера и стирала одну партию половину светового дня…Папа ж её чинил вот ровно столько, сколько она у нас была. А мама плевалась на качество стирки. Там можно было прилично выстирать только белый хлопок и папину робу. Точка. Всё остальное превращалось в пятнистое, серое, гофрированное навечно говно.
Где-то на стадионах рвали крыши Роллинги и Пинк Флойд, наше мироздание сочилось Пугачёвой и Кобзоном.
И я даже не сравниваю качество музыки, я пишу о ВЫБОРЕ. У нас его не было. Он был не предусмотрен конструкцией системы.
Папа по ночам крутил свою Любаву, выискивая крупицы информации, как живут там, чем дышат, что слушают, о чем читают. 
Ладно мы, дети, детство всегда легче и кайфовее. 
А наши родители…
Большой, кирпичный дом моего деда по маминой линии, с виноградником и садом, сломали к херам, чтоб построить многоэтажки. И за это им дали двушку на окраине. Право собственности? Эквивалентность? О чем вы? 
Папа, который в конце 60-х рисовал в блокноте тризуб и пёрся по Dire Straits с Битлами. Он же всю жизнь жил во враждебной среде, говорил на чужом языке, работал на заводе инженером, потому что выучиться на историка- это было странно и малокалорийно. 
Тётя, которая помнила послевоенный голод.
Бабушка, которая вспоминала, что впервые сытно поела, когда её на работу до пана угнали немцы. Это при том, что они, подростки, РАБОТАЛИ в колхозе, на полях. Работающие дети голодали. И это ДО войны, ребятки. ДО. 
Квартиры давали, говорите? О да. Догоняли и давали снова. Моя подружка по школе, дочь мента и воспитательницы, ждали квартиру ВСЮ жизнь, живя вчетвером в малосемейке. Это такая масенькая однушка, без балкона, с микро-кухней и сидячей ванной. Когда мы закончили школу, квартиры у них ещё не было. Дальше- не знаю, мы потерялись.

Надо заканчивать, потому что писать можно долго.
Тоскующие по совку всё-равно будут тосковать и я никак не повлияю на марш их тараканов пенсионного возраста. Эт факт.
Но меня радует хотя бы только то, что моя дочь имеет выбор.
Выбор, которого не было вовсе у моих родителей.
Выбор, который у меня появился не сразу.
Слушать Кобзона или Дорз. 
Читать «Над пропастью во ржи» или «Тихий Дон». 
Учиться всю жизнь или просто занять вільну касу.
Носить коричневую шерсть или покрасить волосы в синий цвет. 
Они у нас не боятся стоматологов и знают английский. 
Перед ними весь мир. 
Хороший, плохой, любой.
Выбирай.

#TanyaAdams

Совкодрочерам посвящается

Вот представьте, что вам на работу к 8-ми. А садик в 40-ти минутах езды на троллейбусе и пёхом ещё с километр. И потом вернуться, потому что работа рядом с домом. А возможно, что и не рядом. Т.е. в 7 дитё должно уже быть в саду. И зимой тоже.

Представили? Представили, как вы трёхлетку поднимаете в 5.30, упаковываете её, полусонную, в шубы и прёте по темноте на другой конец города?А там сдаёте даже не воспитателю, сторожу какому-нибудь сдаёте. Сторож открывает пустую группу, и ваша деточка уползает досыпать возле стеллажей с игрушками. Деточка уже понимает, что плакать бесполезно.
Нет, были садики прям под домом. Но они были приписаны к другим предприятиям и попасть туда было невозможно без блата.

И знаете, что забавно? Моя дочь не знает значения слова «блат». А я знаю.
В саду мы пели про Щорса, который под знаменем с обвязанной головой, и ели всякую несъедобную дрянь, типа молочных супов с полурастворёнными там макаронами или рисом, запиханки из сожженного снизу и сырого сверху творога, каши какие-то, которые образовывали с тарелкой неразделимый конгломерат. Ну и жилы от мяса, потому что само мясо с3,14здили, как водицца, повара.

Основной задачей заведения было сохранить для родителей их чадищ и привить оным первые навыки покорности и орнунга. 
А на большой стене актового зала красовался Владимир Ильич в лучах солнца и постоянно нервировал меня криво нарисованной бровью.

А ещё я всё время хотела быть снежинкой, как все нормальные девочки. Чтоб в дождике серебристом и с накрахмаленной марлей по периметру. Но я, блин, была обречена выступать вислоухими белочками, вредными лисичками и другими жЫвотными, патамушта это были роли, со словами, а снежинки – они просто красивые.

После садика юного строителя коммунизма определяли в следующее пенитенциарное заведение с кодовым названием «общеобразовательная школа»
Первые три года в школе мне было скучно. Я уже умела всё то, чему следовало научить младшеклассника, ничего индивидуального совок не предусматривал по умолчанию, и поэтому я скучала.

А скучающий ребёнок балуется. Он ловит под партой сбежавшего жука, постоянно чёто от скуки жрёт, организовывает побеги из Шоуш…из школы за плетёнками в кулинарию, поджигает дымовухи и приносит на уроки жабу. 
Хронически уставшая от детей Нина Сергеевна старательно разрисовывает дневник красным, мама утром тщательно отбирает всю еду, жуков и жаб, папа пугает грустным будущим, но это никогда не помогает. 
Нужно время, что сломать, чтоб сделать из живого пока человека унифицированную модель советского школьника. В платьице цвета говна, в черном фартушке, и чтоб ручки перед собой сложены ровненько ибо нехер тут!
Кстати, о платьице. Это ж какой грёбаный гений придумал делать одежду для детей из шерсти? Я же чесалась по восьмой класс включительно. Половина класса чесалась. У пацанов чесалась только потеющая в шерсти жопа, девочки- целиком. Комфорт –это слово, которое в совке было отдельно от людей. 
Юный строитель светлого будущего должен был носить шерсть, синие треники с вислыми коленками и негнущиеся ни в каком месте сандалики.

По итогу вся эта школьная тоска и красная паста Нины Сергеевны просто научила меня адаптироваться и жульничать. Я быстро поняла, что отличникам многое прощают, практически всё, а быть отличником- плёвое дело. Надо только прочитать параграф, поднять руку, оттарабанить почти дословно и тут же забыть всю эту псевдоисторию вместе с подвигом Корчагина. И что сильно облегчает жизнь хорошая память.

Помните таких маленьких девочек в бантах и отглаженном галстуке, которые читали стихи со сцены на всяких праздниках для старых слюнявых комуняк? Это была я.

Ну во-первых, я по седьмой класс включительно была маленькой и мимимишной. А во-вторых, я могла, не напрягаясь, запомнить огромное угробищное пропагандонское стишище типа «Ода братерству» и рассказать его со сцены с нужными интонациями, не описавшись при этом от страха. 
Училки стали пластилиновыми воронами и начали говорить маме, какой талантливый у неё ребёнок. Это после дневника, которому позавидовал бы Дон Корлеоне. 
Ребёнок зловеще хихикал, у него теперь был блат. МНОГО блата, я ведь отдувалась за всю школу, меня сама директор знала по имени и делала мне «ах ты ж моя умничка».
Совок учил находить щели и просачиваться в них.
Трава была зеленее, это да. И её нужно было косить. Для коров, в помощь колхозам. Какой-то очередной гений педагогики придумал, что это ж самое оно- чтоб дети летом, в Мариуполе, накосили по 30 кг травы на рыло. 
Мы косили, да. Вернее, мама косила. 
Каждому совкодрочеру квест - накосить 30 кг травы. Ножом. В Мариуполе. А если двое детей- 60 кг.
Всё тогда было. Особенно всё было у всех. 
Но вот конкретно у нас было не всё. Мои хорошо зарабатывающие родители блатом обзаводиться не сумели и поэтому вот это ВСЁ проходило как-то мимо. Б\у-шную книжку С.Лема мы меняли на макулатуру, целые библиотеки скупали у тех, кому повезло найти еврейские корни и свалить в Израиль. Просто пойти в книжный и купить там желаемую книгу? Неее, это слишком просто. 
Да, блин, МЕЛ для школы папа покупал у цыган на рынке, мешками. Патамушта всё было. Кроме мела. 
Пепси-колу в стекле и совершенно зелёные бананы папа привозил пару раз из московских командировок. Там, почему-то, пресловутого «всего» было сильно больше, чем в Мариуполе…
Зелёные терпкие бананы сжирались сразу, залпом, с хрустом и пониманием того, что ты жрёшь прекрасное, дефицитное, эксклюзивное хрючево.

Ириски Кис-Кис вынимали даже не цементые пломбы, а зубы целиком, карамельки слипались монолитно с фантиками навсегда, а самая вкусняшка- это было купить сухой кисель с брикетах и сгрызть его. Заварной крем тоже был роскошен, но его разметали молниеносно.
Яблоки, тёмно-красные, с острыми жопками, мама покупала на рынке у лиц кавказской национальности, по 5 рублей кило. 
Мясо – тоже рынок. Или огромные куски, стыренные строителями коммунизма с мясокомбинатов и пронесённые через проходную обвязанными вокруг тела. Куски эти покупались вскладчину на две-три семьи. И это если у тебя был блат на мясокомбинате.
Магазины? Ребятушки 80-х годов издания, тоскующие по совочку, я вам открою страшную тайну. Магазины для пересичного были красиво украшены пирамидами хозяйственного мыла и тюлек в томатном соусе. Точка. 
А чуть попизже были сумасшедшие, многочасовые очереди за варёнкой, маслом и сахаром. Всей семьёй стояли. Потому что по одному кило в руки. И по 300 гр. масла и докторской.

Из коммеентариев:

Мое детство было сытым и счастливым, с ежедневным кроликом и бабушкиными разносолами - это все производилось натуральным хозяйством. Потому что в магазине 80х если чего и "выбрасывали", то в момент разбирали))))
Как... как чертпобьери, хотят вернуть совок те, кто в наши солнечные степи приперся из уральских мухосрансков? От одной такой слышала - да вы тут (Краматорск) жировали, у нас там на Урале (70-е) вообще голодуха была, мяса не знали! При этом "камбек чи-чи-чи-пи" головного моска по полной.

А у меня наоборот было, из подмосковья едем, с утра в окне поезда пирамидальные, другая страна. Приехали в славянск донецкой области, в общежитии завода электрокерамики с третьего этажа в окно смотрим - кто-то засыпает яму на дороге абрикосами. С мамой обсудили, не собрать бы. Воздержались. Пошли погулять, кафе-мороженое, оказалось, совмещено с кулинарией, и в этой кулинарии продают говяжью вырезку. По 2-40. Мама моя спрашивает, - "А это продается?". Ну у нас дома ничего такого не было, ни говядины, ни ситца в свободной продаже (то есть, надо помучиться), но остальной стране даже помучиться не светило. А тут лежит просто так. Купили. Купили сковородку еще, слава богу, общежитие, там кухня была. Для меня до сих пор самое вкусное, что я ела. Боже, благослави украину еще раз. Это был примерно 1978.

Навчався у Львівському аграрному університеті. Учасник Ревоюції Гідності, ночував у наметі на Майдані. З червня 2014-го — солдат, 24-й батальйон територіальної оборони «Айдар».

Воював на Луганщині. У бою під Новосвітлівкою побратим Василя дістав важке поранення в живіт, Василь з айдарівцями віз його УАЗом до лікарні в Хрящувате. Поспішаючи, не взяв бронежилета. По дорозі на трасі в районі Новосвітлівка — Хрящувате терористи влучили у авто із танка, знепритомнів, зазнав поранення в ногу, перебита барабанна перетинка. Усі хто був в УАЗі, окрім Василя: сержант Іван Лучинський та солдати Василь Білітюк, Борис Шевчук і Сергій Кононко, від вибуху загинули. УАЗ горів, Василь доповз до людей, які виявилися терористами. Терористи роздягли та помітили татуювання «Слава Україні», один звалив Василя та відрубав руку сокирою. Тримали в луганській лікарні та піддавали психологічним тортурам.

Провів у полоні місяць, після звільнення 27 вересня розповів про бій. Лікувався у львівському госпіталі. Влаштувався працювати обліковцем у Старосамбірській раді. З допомогою канадсько-української програми отримав протез руки,  на плечі протеза набитий Тризуб. Займається волонтерською діяльністю.

• орден «За мужність» III ступеня — за особисту мужність і героїзм, виявлені у захисті державного суверенітету та територіальної цілісності України, вірність військовій присязі під час російсько-української війни.

Насчёт обнимашек.
У живого существа изначально есть два варианта поведения. Безусловно доверять окружающей среде и её обитателям, или же относиться к ним по умолчанию настороженно.
Поскольку во мне ещё не умер биолог, я знаю, что внутривидовая борьба за существование- самая жёсткая.
Т.е. коала коале вапще не друг товарищ и брат. 
Это просто ещё одно существо, которое хочет твою еду, твоих сексуальных партнёров и твою территорию.
Но. Пока еды и прочего дофига, вполне можно не заморачиваться на тему выживания за счет своих сородичей. 
Мы довольно давно уже жили в благосклонной нам среде, в обилии пищи, в большом ассортименте способов её добыть без членовредительства и в иллюзии константной безопасности.
Мы сняли наши бронешкурки, засунули их к бабушке на дачу, обвесились идеями братства.
И забыли, как наших предков миллионами убивали голодом, чужими войнушками, вывозили эшелонами в ебеня, а особо выдающихся мочили поштучно, с предварительными ласками.
У нас везде были друзья, границы стали фикцией, а наши боевые муравьи оказались весьма боевыми, но нифига не нашими.
У нас в прихожей десятилетиями табунилась толпа хищников, а мы свято верили в чудесную силу волшебной бумажки, о том, что нас не сожрут.

В 2014 случилось закономерное биологическое попадалово : слабого зохавать, патамушта он всё равно не жилец. 
Оно всегда случается, если ты выбираешь стратегию безусловно доверять. А квартирка у нас большая, в центре, теплая-комфортная, и шмели гудуть приятно.
Нас начал выедать медведь.
Наши нежные брюшки без бронешкурок сладко хрустели на зубах, пока мы таращили мимимишные глазюки и никак не хотели врубиться, что нас уже жрут. Ну как же так, всего же вдоволь, и бумажка о несжирательстве- вот она, чин чинарём. Да?

- омномном…Чё? Меморандум? Угу, есть такое дело…..омномном...если я вас не сожру, сожрёт другой...и это не я…мням...вы сами себя жрёте...чавк…хрусть…

Самая быстро соображающая часть популяции раздуплилась почти сразу и устроила форменный кипеш. 
Пока одни диванные обитатели (с пузиками и в очках) изо всех сил застревали в зубах китайскими сланцами и растопыривались в чужом хлебале, другие срочно начали доставать забытые на антресолях бронешкурки. И натягивать их на застрявших в зубах. 
Кто-то сгоцал в закрома за ржавыми ружбайками, кто-то скупал снарягу по приличнее, кто-то плёл маскировку под несъедобное и протягивал сопротивленцам еду.
Новые и новые лезли в пасть, щоб воно вже задавилося, падло.
И таки да. Мы застряли намертво. Проглотить нас уже не могут. Выплюнуть тоже. 
По итогу медведь голодный и пока он тут с нами вошкается, ему уже отъедают жопу хищники посерьёзнее.
Что делает тот, кто влез в драку, отгрёб, но вылезти уже не может? И жопу откусывают. И жрать охота. И медвежата без присмотра то сожгут чёто, что матюки на спине намалякают. Что делать бедолаге?
Надо обнимацца! 
Т.е. тебя жрут, а ты обнимайся. У тебя есть меморандум, теперь будут клёвые обнимашки. Ты не рад, дурило? 
В общем, у медведя-то вариантов не дофига.
Но вопрос в другом.
Как же так получается, что наши соотечественники, изрядно пожёванные, с отжатой прихожей и кухней, голи боси, уже кагбэ наученные не ждать от окружающей среды никаких сраных обнимашек, снова клюнули на эту тухлую замануху?
Варианта два. 
Первый- они неисправимые идиоты в классическом смысле этого термина. Необучаемые, с трахнутыми молью нейронными цепями, не способные на формирование простейших условных рефлексов: Оса -> укусила -> кусается -> снова укусит
Или второй вариант. Это те самые наши соотечественники, которые не наши. Совсем не наши. Они не за нас, они за медведя. И если здесь всех выжрут, им с этого один сплошной профит.

Поскольку я не идиотка в классическом смысле этого термина, как только я вижу или слышу вот эти обнимательные лозунги, я чётко понимаю- это враг, он хочет мою пищу, мою квартиру, он хочет, чтоб умерла или ушла.
Давайте, включайте мозги. Это не ахти какая могуча интеллектуальная деятельность. Мы обнимались с медведем всю нашу биографию. Хоть единожды мы выиграли от этого? 
Может пора уже попробовать другие варианты? Например, просто подождать пока он сдохнет от голода. Он уже довольно тощ.
Давай обнимемся вот так. И подержим подольше.