Один-одинёшенек... Или любовь - страшная веСЧь. (21+, наверное)

Нет!!! Это уже становится невыносимым!

Она в сотый, наверное, раз перевернулась на спину. Эта безумная чехарда: со спины на левый бок, потом с левого бока на живот, с  живота на правый бок и, как апофеоз, с правого опять на спину – выводит её из равновесия, доставляет массу неудобств физических и психических. Одна мысль, стоматологическим буравчиком сверлящая мозг, никак не давала ей покоя. Как же там он??? Ведь он остался один-одинёшенек…

Она поняла для себя и приняла окончательно, как свершившееся и неминуемое, уход сна, не просто за облачка-тучки и недалеко, а в немыслимые дали. Заснуть уже всё-таки не получится, с грустью и тоской подумала она. И какой это только идиот придумал считать овец? Она сейчас была готова считать кого угодно: овец,  ягнят, баранов, козлов, идиотов… Но всё это было бесполезным – она так и не смогла заставить себя и свой организм уснуть. А он всё также один… бедненький! Опять эта мысль, в последний час не дающая ей покоя и помешавшая уснуть, в который уже раз вторглась беспардонно и нагло ей в голову.

Что же делать?!

Она уже почти решила откинуть одеяло и встать, но… Отопление в этом году, по милости правительства потерявшее несколько обязательных градусов, привело к тому, что батареи были чуть теплее, чем у мёртвого коленки. Это не благоприятствовало такому неразумному поступку, как выход в холодную атмосферу из-под тёплого и нагретого пододеяльного пространства. Она вспомнила, как с трудом согревалась под одеялом почти час назад. Одной ей это было очень трудно сделать. И он один… Одинёшенек!!! Там!!!

Она начала вспоминать… Общение с подобными ему всегда приносило ей удовольствие. В её животике становилось, как бы поточнее выразить..? Тепло, что ли… Эти особи умели доставлять удовольствие и наслаждение. И самое интересное, они были разными. Может быть, их разнообразие и непохожесть, поэтому и прельщали её? Она вспомнила запах. Ни с чем несравнимый запах, исходивший от него. У неё опять начало теплеть в животике…

Женщины, наверное, понимают, о чём она думала и что чувствовала. Только женщины знают это ощущение – ощущение тепла и неземного блаженства в районе живота. Как будто бабочки летают. Приятные мысли радовали её, но одна мысль, эта ужасная мысль о его одиночестве там, доставляла ей чувство дискомфорта. Что же делать? Ведь, он… там… один…

Самое страшное, что он находился не так уж и далеко от неё. Жалко, что она не могла позвать его. Физически она, конечно, могла произнести эти волшебные слова, попросить его прийти к ней, приблизиться, составить ей компанию. Она даже бы закричала на весь свет об этом, взмолилась бы, заревела белугой, завыла надрывно и протяжно, но…  Но он был нем и глух к её просьбам. Наверное, они все такие: чёрствые, бездушные, противные… А ведь их разделяет всего лишь несколько метров. Этих проклятых 7-8 метров и две бетонных стены. Как он может быть там… один… и молчать? Неужели он совсем ничего не чувствует, это зачерствевший сухарь???

Может, всё-таки наказать его, пусть он помучается там до утра в одиночестве и осознает, что это такое? Так ему и надо! Пусть себе мёрзнет в гордом одиночестве. Бездушное существо, чёрствая душонка, подлый предатель! Её воспалённый мозг готов был проклинать и проклинать его, казалось, бесконечно, но предательская мысль о его одиночестве нивелировала все её потуги.  Всё-таки она была женщиной…

Бедняжка, ему, наверное, очень грустно одному…

Она рывком откинула одеяло. Резко встав, нащупала ногами комнатные тапочки. Пока ещё у неё не погас запал, и холод ночи не остановил её разгорячённое и жаждущее тело, она, преодолев эти несколько метров темноты, нащупала рукой выключатель той комнаты, где он находился.

Яркий свет стоваттной лампочки залил светом эту комнату… На столе одиноко лежал… Он…

Пирожок…