14 Galizische SS-Freiwilligen-Division и концлагерь "Дембица".

Всего лишь интервью, тем не менее дающее ориентиры для дальнейших поисков. АЛЕКСАНДР ВОЙЦЕХОВСКИЙ: СОКРЫТОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ НАЦИОНАЛИСТОВ С этим человеком, восьмидесятилетним полковником КГБ в отставке  Александром Александровичем Войцеховским, я собирался сделать интервью  под рубрику «Необычные судьбы». От его коллег из Фонда ветеранов внешней разведки узнал, что он служил разведчиком в одной из европейских стран и результаты его работы отнюдь не скромные. Надеялся, что он хоть что-то  сможет рассказать о своей необычной судьбе. По прошествии лет и  истечении срока давности подписок о неразглашении некоторые бывшие  разведчики, хоть и очень скупо, сдержанно, но, все же, начинают  говорить. Несколько вечеров подряд мы общались с Александром  Александровичем. Беседы – более чем увлекательные. Узнал, что он, после возвращения из-за рубежа, работал в аналитическом отделе Первого  управления (разведка) КГБ Украины. Потом был на преподавательской работе в школе КГБ. Около десяти лет также читал лекции на философском факультете Киевского университета, защитил диссертацию. Информация,  конечно, интересная. Но… меня интересовала его работа за рубежом. А вот о ней-то Александр Александрович – ни слова. И, как оказалось, есть для  этого умолчания более, чем серьезные основания. Он работал в нелегальной разведке. И рассказать что-либо о своей работе он не то, что не хочет, просто не может. Как-то я спросил его, приходилось ли ему по  долгу службы сталкиваться с фактами сотрудничества украинских националистов с немецкими фашистами. И тут Александра Александровича  «прорвало»: - Хотите, я расскажу вам об одном преступлении против человечности, которое и сегодня остается почти неизвестным миру? - Конечно, это может быть интересно нашим читателям.  - Это – концлагерь Дембица. Там зверствовала СС «Галичина». По долгу  службы я имел отношение к документированию этого преступления, но, когда материалы были собраны, наше руководство не проявило к ним интереса. Но обо всем по порядку. Это было в 1970 году. Меня приглашает к  себе заместитель председателя КГБ Украины генерал Шульженко и  спрашивает: «Ты же знаешь немецкий?» Говорю: «Знаю». «Так вот, -  продолжает генерал, - придется тебе поработать на немецком, надо будет  поехать в Польшу, разобраться там с какими-то немецкими документами,  которые остались в том месте, где дислоцировалась дивизия СС «Галичина», это город Жешов, бывший концлагерь «Дембица». Приступаю к  выполнению задания. Перед выездом в командировку вникаю в подробности.  Узнаю, что там, в Жешове, в местном управлении госбезопасности имеются  документы, касающиеся «Дембицы». Об этом концлагере есть и письменные  показания одного бывшего вояка дивизии СС «Галичина». Он написал  объемное письмо в Президиум Верховного Совета СССР, в котором требует,  чтобы с участием сотрудников КГБ власть изучила историю концлагеря «Дембица».  Знакомлюсь с этим человеком. - Это был кто-то из известных националистов?  - Давайте назовем его Константином. Это был уже пожилой человек, отбывший 20 лет лишения свободы. Спрашиваю: «Вы по своей доброй воле написали  это письмо?» «Да, - говорит, - я решил вспомнить некоторые  обстоятельства, о которых раньше, двадцать лет назад, на следствии, не  давал показания, и в первую очередь о концлагере «Дембица», где было  уничтожено более 750 тысяч людей, я просто хочу вам помочь разобраться, - что же там действительно было». Я понял, что его показания  наряду с другими материалами, которые имеются у наших польских коллег,  могут иметь очень существенное значение для понимания того, что же в  реальности представляла собой дивизия СС «Галичина», и что представляло  собой то место, где была одна из стоянок дивизии, - там находился  концлагерь. И, что интересно, о нем не было даже упоминания на  Нюрнбергском процессе по делу главных нацистских преступников. Долгая дорога в Дембицу - Как вы добирались в Дембицу? О чем вы говорили в дороге со своим попутчиком Константином?  - На первом же полустанке, после того, как проехали советско-польскую  границу, нас встречает и присоединяется к нам офицер польской  госбезопасности Казимир Урбан. Вместе едем в Варшаву. Первым делом  заходим в советское посольство. Там встречаю своего бывшего начальника  еще по работе в Германии. Потом, некоторое время спустя, анализируя эту  командировку и события вокруг нее, я понял, что это была странная  встреча. «Ты здесь по какому делу?» - спросил он. Обычно разведчики  таких вопросов друг другу не задают. Я ответил ему обтекаемо. Говорю: «Приехал по заданию руководства Комитета, действую по согласованному с  ним плану». Он ухмыльнулся и сказал: «Поезжай. Удачи тебе. Но, если  ничего не найдешь, тоже не огорчайся». Выезжаем. Всю ночь в  пути. Только под утро попадаем в Ржишев. Казимир, который нас  сопровождал, сразу же разместил нас в гостиницу. Он поселил меня с  Константином в один двухместный номер. Я к Константину никаких претензий не имел. Более того, вел с ним очень долгие задушевные разговоры. «Как  же так получилось, - интересовался я, - что вы оказались в дивизии СС  «Галичина», кем вы работали до войны?» «Старшим оперуполномоченным Львовского областного управления НКВД». «А как же вы попали в 1943 году в эсесовскую дивизию, а до того служили в немецкой полиции?» «Меня, - говорит, - НКВД оставило в немецком тылу на «оседание» - для того, чтобы подставить немецким спец- службам». Я ему говорю: «Знаете, мы проверяли эту версию, и, оказалось, что это ваше утверждение ничем не подтвердилось». «Да, - говорит, - действительно, оно не подтвердилось, но это не моя вина:  кто-то либо утерял документы, либо они где-то так сильно запрятаны, что  их и до сих пор никто не может найти». Он подробно рассказал  мне, что, когда во Львов пришли немцы, его сразу же зачислили в полицию, а потом, когда они создавали дивизию СС «Галичина», его пригласили туда на офицерскую должность. Присвоили ему звание обер-лейтенанта, то есть  старшего лейтенанта. В этом звании он и служил все годы войны, вплоть до задержания в 1945 году. «Вы сейчас живете в Киеве?» - «Да». –  «Женаты?» - «Женат». – «Кто ваша жена?» - «Вдова бывшего советского  офицера. Я ей рассказал то, что и вам рассказываю, что был оставлен во  Львове на «оседание». «Но связи с нашими сотрудниками вы не  имели? - уточняю я. – Ведь в самом Львове было очень много наших сотрудников – десятки, да и в самой дивизии СС «Галичина» были люди,  работающие на НКВД. К вам никто не подходил?» «Нет, - говорит, - таких контактов не было». Потом я узнал от него, что в интересующем нас концлагере был задействован  один полк СС «Галичины» и что он, Константин, был занят, в основном,  хозяйственной работой. «А что из себя вообще, - спрашиваю, - представлял этот концлагерь в Дембице?» «Вот мы поедем туда, и уже там, на месте, я вам все расскажу». Исчадие ада - Вы сразу же приступили к работе?  - Да, уже на следующее утро – короткая встреча в управлении  госбезопасности Жешовского воеводства, потом – знакомство с прокурором,  который ведет это дело. Он предлагает ознакомиться с документами,  которые у него уже собраны. Это, в основном, протоколы допросов. Я  прочитал несколько томов. Во второй половине дня выезжаем  осматривать место. Там – равнина, которая переходит во взгорье. А  взгорье чем-то напоминает дальневосточные сопки. И там, где склон горы,  остались только фундаменты от стоявших некогда домиков. Потом местность  вдруг переходит в равнину, а на ней – громадный массив вот таких  фундаментов от бывшего поселения. Тогда, в годы войны, все это было  обнесено тройным рядом проволоки, возле которой все время ходили часовыес собаками. Как я понял из документов, никто и никогда туда не  проникал. И никто из посторонних не видел, что там творилось. Привозили  людей в закрытых машинах, увозили прах. Я читал протоколы допросов  местных крестьян, которые свидетельствуют, что часто слышали стрельбу,  грохот, а потом видели, как над горой поднимается туча дыма. Когда мы  это видели, - свидетельствовали крестьяне, - что это исчадие ада  поднимается из земли в небо. И тогда крестьяне со страха падали на землю и молились Богу. Там были и евреи, и украинцы, и русские… - Значит, у вас складывалась картина разыгравшейся здесь драмы на основании документальных свидетельств и рассказа Константина? - Да, Константин все объяснял, и все показывал на местности: «Видите, вот здесь, в первом домике была хозяйственная часть, а здесь располагалась  расстрельная команда, дальше – столовая, еще выше – бордель, за ним – госпиталь, а тут был целый городок из деревянных домиков – здесь  содержались заключенные. «Сколько, - спрашиваю, - людей  расстреливали ежедневно?» - «Сто, двести, а то и триста человек». –  «Где?» - Вот оттуда их приводили, а расстреливали здесь, под горой, в  этих специально оборудованных сооружениях». - Что представляли собой эти сооружения? - Они напоминали колодцы. Открывалась широкая металлическая дверь, и туда запускались люди. Сто человек, а то и больше. Потом сверху открывались  люки, и людей стреляли из автоматов. Долго это длилось. Потому что не с  одной же очереди убивалось такое огромное количество людей. И потом уже, когда было видно, что никто не шевелится, снизу опускалось дно, и  оттуда падали трупы. Потом их осматривали, не остался ли кто-нибудь в  живых. Недобитых либо достреливали, либо, когда человек протестовал,  кричал, матерился, а были и такие случаи, его тащили в большой колодец,  где была сооружена гильотина, и отрубали голову. Она, гильотина, там так и осталась, запекшаяся, засохшая мозговая масса – все это еще  сохранилось. Я спрашивал Константина: «А кто расстреливал? Здесь была расстрельная команда?» «Да нет, - говорил он, - все участвовали в порядке очереди, но я в расстрелах не участвовал». «Вы видели, как сжигают трупы?» «Видел. Рубили лес, делали бревна, ими перекладывали трупы, получалась гора, ее поливали бензином и поджигали, горело больше двух часов, потом  рассыпалось в прах, этот прах загружали в машины и увозили». Я детально его обо всем расспрашивал. «Как вас кормили?» «Хорошо, было и мясо, и рыба». «Что это за помещение?» «Здесь был бордель, утеха для персонала». «А девушек привозили откуда-то?» «Нет, - говорит Константин, - их отбирали из числа заключенных, - все они,  как правило, были худенькие, истощенные, где-то около месяца они  находились в госпитале, их кормили, потом их проверяли врачи, их  переодевали, укладывали им прическу, все это делала бордель-дама,  которую привезли из Берлина, и, когда уже считали, что девушки «в  форме», им давали нагрузку». «А какой была нагрузка?» «Десять-пятнадцать человек в день». «Но как долго они могли работать при такой нагрузке?» «Да, - говорит, - и месяца они там не выдерживали, потом случались нервные  срывы, психические расстройства, девушки плакались, бросались на  посетителей, когда они становились непригодными, их выбраковывали и  тогда вместе с остальными узниками расстреливали». - Жители каких стран были узниками этой «фабрики смерти»? - В основном, из восточной Европы. Люди, арестованные за те или иные  прегрешения – с точки зрения фашистов. Там были и евреи, и украинцы,  русские, поляки, венгры… Очень много людей. Лагерь уничтожить, все сжечь - А когда этот концлагерь прекратил свое существование? - Как стало известно из документов, осенью 1944 года, когда к Жешову уже  подходили части Красной Армии, руко- водство дивизии СС «Галичина»  получило указание от Гимлера: лагерь уничтожить, все сжечь, так, чтобы и следов никаких не осталось. Потом уже началось уничтожение людей в  ускоренном порядке. Семьсот пятьдесят тысяч – по данным польской  прокуратуры. Это такое же количество людей, которое было уничтожено в  «Освенциме». Мы все осмотрели, ознакомились с документами,  запротоколировали показания свидетелей, зафотографировали следы преступлений на местности. Уже непосредственно перед отъездом я спросил  моих польских коллег: «А как же так получилось, что факт существования  этого концлагеря не был представлен на Нюрнбергском трибунале?» - И что ответили поляки? - Ничего вразумительного. Говорят: «Мы занимались осмотром, опросами, но уже после Нюрнбергского процесса». - Результаты своего расследования вы привезли в Киев? - Нет, поляки отправили их по специальному каналу связи. Странное решение генерала Шульженко - Как в Киеве восприняли результаты вашей работы? - Когда вернулся в Киев, сразу же доложил обо все своему руководству.  Тому же генералу Шульженко. И он вдруг спросил: «А тебе не могли дать те документы на руки?» Я ответил: «Товарищ генерал, существуют же  установленные правила: это документы особой важности, - как же я мог  взять их на руки, у меня же даже оружия при себе не было?» Через  несколько месяцев снова вызывает меня к себе генерал Шульженко. Держит в руках том – больше одной тысячи страниц нашего совместного с поляками  расследования. «Слушай, - говорит Шульженко, - а как же мы  сможем работать с этими документами? Они же на польском языке». И я заподозрил, что проблема тут, видимо, вовсе не в переводе… «В  общем, так, - безапелляционно заявил генерал, - дело это мы пока что  будем хранить у себя в архиве, пока его кто-нибудь не востребует». - Да, странное решение. А потом к этому делу кто-то из вашей службы проявлял интерес? - Потом, где-то года через два, меня приглашают в Киевское областное  управление КГБ. Зам. начальника тогда был полковник Глушаков. Но столе у него – тот же томик на польском языке. «Твоя работа?» - спрашивает. «Я, - говорю, - выполнял роль вспомогательную, а всю основную работу  проделали поляки». «Так что нам делать?» - спрашивает полковник. «Как  это – что? – говорю, – все это надо проанализировать, провести  дополнительное следствие и обнародовать». «Это будет пока у нас, -  говорит полковник, - мы не знаем, что с ним делать». Новые ветры лжи - Как вы думаете, вернуться к этому преступлению, дорасследовать его и  обнародовать, - в сегодняшней Украине это вряд ли возможно? - В  1991 году, сразу же после провозглашения независимости, в очередной раз  начали переписывать историю. Те профессора истории, которые еще вчера  так рьяно и бескомпромиссно разоблачали преступления националистов, начали утверждать, что, мол, националисты, в том числе и вояки дивизии  СС «Галичина», никого не убивали, немцам не служили, и, вообще, никаких  преступлений за ними нет. Многих людей это сильно возмутило. «А как же  Дембица», - спрашивали они. Как-то мы встречаемся с моим  знакомым журналистом. Заводим разговор о не до конца раскрытых  преступлениях националистов. И он расспрашивает меня о Дембице, о том  расследовании, которое я проводил в Польше, когда работал в КГБ. «Где  могут быть сейчас эти материалы, к кому мне обратиться, - спросил  журналист. Я посоветовал ему обратиться к тогдашнему Председателю СБУ  Евгению Марчуку. Через какое-то время мы опять встречаемся. «Что  ответил тебе председатель?» - спрашиваю его. «Ответил, - говорит мой  друг-журналист, - что такого тома нет, он сожжен».
Для меня  подобный ответ председателя более чем странным. Такие документы не подлежат сожжению. Они должны храниться вечно. Вопрос в том – эти документы не захотели найти или действительно уничтожили? И если
 уничтожили, то за это кто-то должен отвечать в уголовном порядке. Ведь,  даже согласно внутренним инструкциям спецслужбы, такие материалы не  могут пропасть. Если документы сжигаются в печке, а такое бывало, то при этом обязательно составляется опись – название документов, их  содержание, количество страниц и – обязательно! – фамилия и подпись сжигающего. Несколько лет назад обращаюсь в Посольство Польши в  Украине. Предлагаю восстановить те документы, ведь первый их экземпляр  находится в прокуратуре Польши. Принимает меня советник посольства. Внимательно меня выслушивает и говорит: «Мы с вами договориться не  сможем: нужно, чтобы ваш МИД официально обратился к нашему, сначала  нужно решить вопрос на дипломатическом уровне, а уж потом – на юридическом». Но, поскольку высший дипломатический уровень для  меня недосягаем, мне так и не удалось сделать достоянием гласности это  чудовищное преступление против человечности. - Складывается  впечатление, что многие самые страшные преступления националистов еще не раскрыты. Вернее, многие о них знают, но почему-то молчат.
- Да, у нас не пишут о том, сколько людей они перебили в Словакии, когда там  участвовали в подавлении антифашистского восстания. А сколько они сожгли польских сел… Да, самые тяжкие злодеяния той же дивизии СС «Галичина» не расследованы и по сей день. Иван БЕССМЕРТНЫЙ, «Киевский вестник», № 12 (6281), 6.02.07 г.