Загрустилось что-то.

  В мире ничего не изменилось, по крайней мере, внешне все было, как и раньше. Все также размеренно дни сменяли ночи, а потом снова рассвет громко сообщал о приходе дня. Дневная суета непременно заканчивалась вечерней усталостью, и снова приходил покой. Мысли уже не имели той стройности, что с утра и окружающий мир привычно засыпал. Он это делал каждый день с неизменным постоянством.
  Но все же в этом мире что-то изменилось. Какая-то невидимая нить тоски каждый вечер об этом напоминала. В начале она безжизненно висела, но постепенно превращалась в натянутую струну. И уже был слышен ее высокий звон, словно из-за горизонта на высокой скорости приближается неведомая разрушающая машина.


  Она лежала уставшая и почти спала. Манящие изгибы ее тела стали еще притязательней и изящней. Такая близкая и родная, такая желанная и пленяющая. Хотелось обнять ее и прижать к своему телу, но какая-то неведомая сила словно поставила невидимую преграду пылким желаниям, и к ней уже нельзя было дотянуться. Десятки сантиметров расстояния между нами постепенно превращались в длинную дорогу за горизонт. По этой дороге можно было идти или бежать, но результат от этого не менялся. Расстояние было непреодолимым.


  Сердце почему-то ныло, а душу заполняла непонятная грусть. Хорошо душе, она вечная, но сердце, словно чувствовало беду, и спешило раздавать накопленную годами энергию и доброту окружающему миру, чтобы, когда настанет роковой час, не унести с собой драгоценный клад. Да и душе будет легче подыматься в бескрайние просторы мироздания.