Письмо римскому другу

© Иосиф Бродский. "Письмо римскому другу"

Нынче ветрено, и волны с перехлестом.

Скоро осень, все изменится в округе.

Смена красок этих трогательней, Постум,

Чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела.

Дальше локтя не пойдешь, или колена.

Сколь же радостней прекрасное вне тела -

Ни объятья невозможны, ни измена.

Посылаю тебе, Постум, эти книги.

Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.

Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.

Вместо слабых мира этого и сильных -

лишь согласное гуденье насекомых.

Здесь лежит купец из Азии. Толковым

Был купцом он - деловит, но незаметен.

Умер быстро, лихорадка. По торговым

Он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним легионер под грубым кварцем.

Он в сражениях империю прославил.

Сколько раз могли убить! - а умер старцем.

Даже здесь не существует, Постум, правил.

Может, вправду, Постум, курица - не птица.

Но с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в империи родиться,

Лучше жить в глухой провинции, у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.

Лебезить не нужно, трусить, торопиться.

Говоришь, что все наместники - ворюги?

Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

Вот и прожили мы больше половины...

Как сказал мне старый раб перед таверной:

"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".

Взгляд, конечно, варварский, но верный.

Был в горах, сейчас вожусь с букетом.

Отыщу большой кувшин, воды налью им.

Как там в Ливии, мой Постум, или где там?

Неужели до сих пор еще воюем?

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?

Худощавая, но с полными ногами.

Ты с ней спал еще. Недавно стала жрицей.

Жрицей, Постум, и общается с богами.

Приезжай. Попьем вина, закусим хлебом.

Или сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом

И скажу, как называются созвездья.

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье

Старый долг свой вычитанию заплатит.

Забери из-под подушки сбереженья.

Там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле

В дом гетер под городскую нашу стену.

Дай им цену, за которую любили.

Чтоб за ту же и оплакивали цену.

Зелень лавра, доходящая до дрожи.

Дверь распахнутая, пыльное оконце.

Стул покинутый, оставленное ложе.

Ткань, впитавшая полуденное Солнце.

Понт шумит за темной изгородью пиний.

Чье-то судно с ветром борется у мыса.

На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.