Предиктор Людмила ПЕСНЬ ПЯТАЯ

И как уныло утверждает В «Неве» проклюнувшийся прыщ[1]: «По горло фактов мне хватает, В методологии я нищ!» Вот та черта, где в этой стае Обороняются, как львы, Патрон последний сберегая Всегда для личной головы! Не видя выхода из круга, В истерике забились все: И Меттер, строя «Пятый угол», И «белка» в «Пятом колесе»[2]. Но почему всю жизнь был падок Бродить Бердяев, например, С «волшебным фонарём химер»[3],— Из области ба-а-альших загадок... Загадки, впрочем, лишь игра. Одну вам разгадать под силу: Зачем поэт сравнил Людмилу С Дельфирой. Что за Дельф и Ра?

А то, что знал он без сомненья, Что есть сокрытые от глаз Два мощных центра управленья Сознанием народных масс. Египетско-эллинский мост, Где из-за плотности солидной Формировался «глупый рост», То есть финансово-кредитный. И центр — славянский. Этот был Рассредоточенно-свободным И с направлением природным В конфликт, как первый, не входил; Чем был, конечно, повод дан Певцам чужого идеала Твердить, что вечно отставала Россия от «цивильных» стран. Любвеобилием пронизан, Славянский жрец был «простоват», А потому был частью вписан В «евангельский» конгломерат; А частью стал, как в страшном сне, Подпольем в собственной стране. Вот что поэт имел в виду, Сравнив Людмилы дар свободный С Дельфирою мужеподобной.

А я к Руслану перейду. Он, окрылённый от побед, Своей невесты ищет след. Но где Людмила? Где Народ? Не загнан ли плутом коварным И он в «синайский турпоход», Чтоб выйти однополушарным? От этой мысли сгоряча В неодолимой жажде мести Руслан размахами МЕЧА Пошёл в куски кромсать поместье. Всё, что попалось на пути Под гневную десницу князя, Крушилось, Бог его прости! Мосты — «хозяйственные связи», «Беседки» местного ЦеКа — Сносила всё его рука! Руслан! Руслан! Ну как ты мог?! Методология — не шашка! Но, благо, случай тут помог, Была с Людмилы сбита шапка. Его невесты милый лик В сетях яснеет, проявляясь. Князь сети рвёт, но... грустный миг: Княжна лежит, не просыпаясь. И даже перекройки шум Не разбудил девичий ум.

Устал Руслан, он удручён, Обратно едет тихим ходом. Что ж он теперь? Хоть и с МЕЧОМ И вроде бы уже с народом, Но крепко спящим... Кто гипноз С Людмилы снимет? Вот вопрос! Кому его не задавали — В ответах — голубой туман.

У тихой речки на привале Однажды отдыхал Руслан. Вдруг видит: молодой рыбак Челнок свой к берегу причалил, Красавица его встречает... Но что за юноша? никак?.. Тут был не в шутку огорошен, Узнавши рыбака, Руслан. Да это же хазарский хан, Соперник безусловно в прошлом! Опять вопрос? Его могли бы Решить вы сами без труда: Иудо-христианство «рыбой» Обозначается всегда. Напомним, тем кто позабыл, Как юный хан попался в сети. Двенадцать дев в пути он встретил, Тринадцатую — полюбил. Но сложный путь прошёл, пока Не превратился в «рыбака». Сначала был он «окружён», (О базах вспомним мы едва ли!) Тихонечко коня лишён, (Так от народа оторвали!) «Та меч берёт, та — пыльный щит» (Вот вам «конверсия» в натуре!), Плюс «баня». В этой процедуре Людмилы образ был забыт. Но эти девы не пленили Ратмира. Он покинул их, Женился на «другой» Людмиле, Стал незаметен, скромен, тих. «Рыбачил»... исподволь масоня. Но, благо, хоть его жена — Не пошлая рыбачка Соня — «Пастушка милая»... Она Детьми хоть и была богата, Да их судьба, как тёмный лес; Так из истории исчез Хазарский каганат когда-то. (Не то ли ждёт и наш народ, Коль за хазарами пойдёт?) Предполагаем, что Гайдар Потомок ветреный хазар.

Грешно бы было крюк не дать И с Головой не повстречаться. Чтоб та могла урода-братца Обрезанного увидать! Усвоив, что отомщена, Уснула вечным сном она, Но на прощанье наделила Злодея термином таким, Что тот, наверно, до могилы Молился демонам своим! Эх, головы! Предполагать, Кто недруг, следует при теле, А уж поскольку отлетели, Удел ваш — дуться и моргать.

На фоне лунного пятна Тревожно проносились тучи. Уставший на зелёной круче Лежал Руслан в объятьях сна. Нам сновидения знакомы, Плод подсознания они! Меж тем как проявленье дремы — Галлюцинациям сродни; А потому Руслана сон — Не хитрая дремота Лиды. Сон — вещий! И какие виды Он проявляет, есть резон Прочесть в поэме между строк, Глядишь, и извлечёшь урок... Сейчас в пророчествах сильны У нас и физик, и политик; Но горе, ежели за сны Возьмётся психоаналитик; Знаток от пупа до колен, Он сон любой немедля вскроет, Эдипов комплекс вам откроет И гомосексуальный крен. Но нас интересуют сны Совсем не с этой стороны...

Не забывайте, кто «живёт» В котомке за седлом в неволе. Он, напрягая биополе, Свой декларирует «подход», Подбрасывая князю темы В неконтролируемый сон, Ему навязывает он Своё решение проблемы. Уже, поди, успел забыть, Что клялся князю не вредить. Ведь мог Руслан, имея власть, Его убить одним ударом, Но можно ли позволить даром Такому опыту пропасть? Руслан уже махался раз МЕЧОМ направо и налево; И, как мы помним, нашу деву Тогда, считайте, случай спас... То дело прошлое, а сон Сейчас тревожит мысли наши. Руслан, княжну не удержавши, Стоит над бездной наклонён, Там стонет в пропасти народ... Руслан к нему, как бы с крылами, Летит, вдруг видит за столами Какой-то мрачный пир идёт. Там старый князь со всею свитой, Там и хазарский дезертир, Там и Рогдай, как не убитый. И тут Фарлаф на этот пир Людмилу (спящую?) приводит. Владимир этому не рад, «Князья, бояре — все молчат», И сновидение уходит.

Весь сон — переплетенье лжи. В сознание Руслана прямо Закладывается программа, Что больше нет надежды жить; Князь «льёт мучительные слёзы», Свой сон не в силах перервать, Но понимает, что прогнозы Народу тяжкие давать Какой-то проходимец рад. (Нет, карла — ты не демократ!) Победу просчитав заране, Мнил карла, что Руслан один, И не учёл, что вещий Финн В энерго-информационном плане Его сильней. Но до поры Не мог он начинать игры.

Два человека в трудном споре Найдут развязку у узла, Но в тройке — двое могут вскоре Объединиться в пользу зла. Христос апостолов затем По двое посылал когда-то, Поскольку видел, что тандем — Надёжней связка, чем триада. Вся управленческая часть Должна идти по этой схеме, Концептуальная же власть Всегда работает в тандеме: «Предиктор» — задаёт прогноз И формирует вектор цели, Причём, — надолго и всерьёз. «Корректор» — на конкретном деле Процесс подправит в нужный час, Короче, всё , как не у нас... Где век блефует у руля Международная ватага, Не зная курса корабля И не предвидя «оверштага»[4] Команде, правящей на мель, С такой не справиться нагрузкой. Руслан и Финн — вот вам модель Концептуальной власти русской.

Ну, а пока при злой луне Руслан забылся в тяжком сне. Вот тут-то и подобралась К нему «слюбившаяся» пара — Фарлаф с Наиной. Три удара Смертельных получает князь: И красно-белый геноцид, И спровоцированный голод, И зверский гитлеровский молот Вложил в удары... паразит.

Но здесь ещё не вскрытый слой, Где у жука-пушкиноведа И мысли нет рассудок свой Поднять до уровня Поэта. Зато поэта самого Подтаскивают со стараньем До пониманья своего, Вернее, до непониманья. Но вот дотошный гражданин Воскликнет: «Раз выводит сказка И лже-Русланов, и Наин, То где же к времени привязка К суровым КУЛЬТА временам... Мы не нашли, как не листали. Показан ли в “Руслане” Сталин»? Что ж, если кто раскрыть не смог Эзопа слог замысловатый, То нас обязывает долг Короткой пушкинской цитатой Проверить времени спираль: «Изменник, ведьмой ободренный, Герою в грудь рукой презренной Вонзает трижды ХЛАДНУ СТАЛЬ!» Проверим? Спящая Отчизна, Фашизм разбившая страна И впрямь была поражена Трёхкратно «трупом» сталинизма. Два съезда — первых два удара: Двадцатый и двадцать второй — Нанёс, как с пьяного угара, Троцкизмом посланный «герой». А ближе к завершенью века Удар шумливый, но пустой Направил съезд двадцать шестой Рукой последнего Генсека... Но чем орудовал «Фарлаф»? Ведь от Рогдая он в испуге Бежал, доспехи растеряв, Оставшись при одной кольчуге! Наина чётко изучила: МЕЧА Руслана — не поднять! (Что в нашем смысле — не понять) И свой клинок ему вручила С программой действия. Причём Приказ был жёстким раввината: Руслана надвое мечом Рассечь, как подлый карла брата. Но конь Руслана вдруг заржал, Да так, что «покачнулось» поле. Программа сломана! Фарлаф Был выведен из-под контроля. (Плох биоробот, а поди, «Смекнул», что главное — в груди!)

Да! Русь кололи столько лет, Но всю её не перетычешь! Казалось всё... России нет, И вдруг — высвечивает Китеж! Людмилу спящую забрав, Пылая бесполезной страстью, Умчался «доблестный» Фарлаф. Из щелки сцену увидав, Колдун решил: «Ура, свобода!» Но, как Борис, он был не прав. Сиди в котомке, квазимодо! Наина, в кошку обратясь, (Ну шельмы же, масоны эти!) Забыв, что карла есть на свете, Скорей удрала, веселясь. Да ей грустить и не пристало, Пока до настоящих дней Все телерадиоканалы И все газеты служат ей. Тут даже наш «народник» влип, Охаяв русскую цензуру, Вписал в славянскую культуру Утесовско-высоцкий хрип.

Да, русский центр управленья, Что говорить, почти убит. Конь тщетно князя теребит — Толпа на грани просветленья; К тому же что-то происходит В технократическом «верху», Там тоже мысль шальная бродит Подразобраться, «кто есть ху». (Надеюсь, знатоки цитат Простят нам скромный плагиат?) И пусть Фарлаф украл Людмилу, Но поспешили «мудрецы» Списать всё русское в могилу — Есть святорусские жрецы, Потомки Всеясветной Речи, Они крепили тайный фронт, Хранили русский генофонд, Прицельно отбивая нечисть. Дрожи, Фарлаф! Уже готова У Финна «Мёртвая вода», Её концепция тверда И для предателей сурова! Да и кувшин с «Живой водой» Уже к Руслану на подходе... Ты думаешь, читатель мой, Мы завершим на грустной ноте? Как бы не так, нам с давних пор Врачами запрещён минор.