А. Шницлер "Величайшая иллюзия Анатоля", пьеса. Отрывок 1

Действующие лица:
Анатоль;
Макс;
барон Дибль;
музыкант Флидер;
Берта;
Аннетта.

Сия одноактная пьеса задумана была автором в качестве заключительной к циклу об Анатоле, но затем была заменена на "Утро свадебного дня Анатоля.
(оригинальный текст читайте по ссылке http://gutenberg.spiegel.de/?id=5&xid=5343&kapitel=10&cHash=66215ddb4cchap009#gb_found ,-- при.перев.)

Садовая околица уютного двора гостиницы, чей фасад занимает бо`льшую часть заднего плана. Широкая терраса тянется вдоль всего фасада гостиницы, куда со сцены, предстявляющей сад, ведут две лестницы вверх. На заднем плане , насколько он не занят домом,-- прелестный горный пейзаж, что начинает погружаться в сумерки. В то время, как одна сторона дома обращена к кулисам, другая на виду-- и с этой стороны тянется тополиная аллея, которая ведёт прямо к решётчатой садовой ограде. На террасе стоят, как и в саду, одинокие столы со стульями, которые все пусты, кроме двух, занятых Анатолем и Максом на терраса. Они курят сигареты.

Анатоль: Помнишь ещё, мой любезный Макс, как мы тут в последний раз сиживали?
Макс: Давненько это было, верится!
Анатоль: Да... Тогда мне кстати пришлись эти декорации... их кротость и невзыскательность... я нуждался в этом просёлке с тривиальными тополями... в этим луге, там далече, в его безразличной зеленью... во ближних холмах, плывущих во заре вечерней...
Макс: А сегодня?
Анатоль: Днесь люб мне этот пейзаж по собственной его воле...
Макс: Твоя последняя любовь?
Анатоль: Нет... лишь некой новый род любви, которому как раз настал черёд, любви к вещам как таковым...
Макс: ?
Анатоль: К природе, как таковой... к холмам-- за то, что они холмы, к сигарам --за их сигарность, к персидскому дивану-- как к дивану... притом допрежде я ведь любил вещи лишь за их услужливость людям.
Макс: Итак, с нами бедными ты расквитался?
Анатоль: О нет! Своих друзей, а тебя в особенности, я всё ещё люблю.
Макс: Свежо предание! Я всегда тебе годился лишь для красного словца.
Анатоль: Коли бывало, ...это лишь теперь стало досадным. Любезный мой, боюсь, и это-- знак близящейся старости. В последнее время меня чрезвычайно занимают мнения других.
Макс: Ах!
Анатоль: Я прислушиваюсь, становлюсь чутче...
Макс: Ты ль оттого спустя столько времени развыскал меня?
Анатоль: У меня вновь обострилась потребность беседовать с тобою! Кажется мне не терпелось наболтать тебе своё завещание!
Макс: Ах, речь о... да что за новая поза?! Сентиментальности!
Анатоль: Нет... всё настолько честно... конец, мой любезный! Моё сердце излагает свою последнюю волю!
Макс: Столь меланхолически?
Анатоль: Нет, о нет... Не желаю впредь влюблённостей... не хочу.
Макс: Ну-у. Ты прежде, известно, всецело предавался им.
Анатоль: Нет... не желаю утратить свою последнюю иллюзию!
Макс: Какую же?
Анатоль: Что молодым нам не за что чураться нас! Это одна из тех, которые я было мучительно питал, не желая расстаться с ними.
Макс: Да у тебя их не было, этих иллюзий! Что-то не верится! Ты всегда был виртуозом ревности!

Анатоль: Да уж, бывало! Говаривал как по бумажке... мне лишь это удавалось... ! Кстати, а ты не станешь возражать, если я почну утверждать обратное тому, что наговорил тебе минуту назад?
Макс: Ох, я ждал этого!
Анатоль: Временами мне всё-таки хочется новой влюблённости! А то, что всё в прошлом, любезный Макс, это ведь совсем просто, не правда ли?..
Макс: Твоя страсть пока не остыла?
Анатоль: Как можно? Я лишь освоил искусство, расходуясь по совершенным мелочам, по возможности больше воодушевляться внешними обстоятельствами. ...при том оказалось, что в подобных случаях моё прошлое сдаётся мне столь убогим... а бывает, напротив-- столь замечательно богатым...
Макс: Наша отвратительная привычка по-прежнему всё соизмерять!
Анатоль: Неправильно, ты прав! А на память точно нельзя полагаться... она лжёт, подвержена сплину... и затем, что собственно ведомо нам о своих личных авантюрах? Мы и дамы-- в сущности, наши страсти столь отличны, мы торим разные пути! Я спрашивал каждую: "Ты никого не любила прежде меня?"-- меня каждая вопрошала: "Ты никого не полюбишь после меня?".. Мы всегда ищем подтверждения их первой, они-- нашей последней любви!
Макс: Да... да!
Анатоль: Вот снова, я тут недавно заприметил одну малышку, Аннетту, знаешь ли, которая бегает тут всюду с виолончелистом. Привлекательна, доложу тебе...
Макс: Ну и?
Анатоль: Этот Флидер молод, достоен любви, одарён, а я... при всех прочих достоинствах, но, это однозначно, уже не молод, почти сед...
Макс: Ну и что с Аннеттой?
Анатоль: Кокетничает!
Макс: Ага?
Анатоль: Со мной... изволь, со мною! Это определённо! Она гуляет с молодым человеком, знаешь, этак виснет, ручка в руке, в манере, свойственной совсем молодым дамам... с восторженным, тупоумным, аморальным взором. Я захожу вперёд-- и её глаза уже не восторжены, они фиксируют меня, они уже не глупы, но сладостны и лукавы... лишь аморальны по-прежнему...
Макс: С чего ты со мной ненароком заговорил об Аннетте?
Анатоль: Так, пришла на ум. Заботит меня вот что: всегда недостаёт тебе полной уверенности. Известно нам, коль хорошо знаем даму, лишь то, как она любит нас, и никогда... как способна она любить иного! Поэтому, коль одна, едва не плача, стелется, тает пред тобою в нежностях, ввергая нас во блаженный обман, то нет никакой гарантии её истинности... Возможно, той же порою, она стелется пред другим совершенно иначе... легкомысленно, грациозно и необузданно...
Макс: Значит, ты гадаешь, будто она играет перед Флидером иначе, без сантиментов?
Анатоль: Играет?.. Точно!! Бабы проявляют себя лишь играя комедии, в которых они ухитряются выглядеть то так, то этак. Зачастую при этом и следа комедии нет.  Они лгут вовсе не столь часто, как мы полагаем... только правдивые личины меняют они поминутно...
Макс: Сколь тихо здесь! И впрямь благостно!
Анатоль: Да, форменно жаль, что ничего не забывается! Столь благостно сумерничая, приходится перебирать былые потери!
Макс: Вот бы кому припомнить свои приобретения!
Анатоль: Ах, одно лишь! Оно столь банально, столь часто я его испытывал, что наконец проникся недоверием к собственной боли! Моё последнее и глубочайшее!
Макс: Есть и утешение в боли...
Анатоль: А разве не так? Подумай только, что одинокая прогулка, час раздумий, стихотворение, в которое влагается малость души твоей, иногда утоляют боль!
Макс: Ох, сдаётся, одиночество наше уже в прошлом... слышишь?
Анатоль: ... ?
Макс ( взирает на возвышенность. Шум приближающихся экипажей).: Они уже свернули сюда-- и мчат, прямо к нам!
Анатоль: А много экипажей?
Макс: Два... три... Господи Боже, да гонят как! Машут платком!
Анатоль: Знакомая?
(Экипажи мчатся по просёлочной дороге-- и останавливаются у воображаемого тыла гостиницы. Из одного экипажа звенит :"Доброго вам вечера, господа хорошие!")
Анатоль: Добрый вечер! Да кто это?
Макс: Одного я узнал, он барон Дибль. Ах, в последнем экипаже... взгляни-ка, Берта!
Анатоль: Как? Она по-прежнему наслаждается?
Макс: Как прежде! А как вспомню её двадцать лет назад!

Анатоль: Ей тогда было шестнадцать.
Макс: И всё же хорошо, что в будущее не заглянешь.
Анатоль: Почему?
Макс: Если бы тебе тогда предстала эта картинка! (Указывая на дорогу).
Анатоль: Ах, Боже... эти картинки нас пока не удовлетворяют, они столь мелки!.. А ты ещё кого их прочих баб разглядел?
Макс: Пока едва вижу.
Анатоль: Гомон!
Макс: Ага, к нам они пожалуй не придут! Усядутся в салоне-- и не будут нам досаждать.
Анатоль: Этот барон Дибль... жив!
Макс: Ты ещё гуляешь с ним и с его компанией?
Анатоль: О нет, я с ними не очень-то пересекался. Они нервируют меня, эти люди! Знаешь ли, когда пьян, то с ними ладно. А я никогда не напивался...
Макс: Конечно, на свой манер они весьма счастливы!
Барон Дибль (входит). : Доброго вечера, благослови вас Бог! Я ещё с дороги узнал вас!
Анатоль: Добрый вечер!
Макс: Добрый вечер!
Барон Дибль: Итак, кое-кому пора на выход, за ушко да на солнышко!
Анатоль: Кое-кому однако не хочется!
Барон Дибль: А где ты прятался, в самом деле? Был в отъезде?
Анатоль: Здесь был!
Барон Дибль: Значит, заделался отшельником?
Анатоль: Оставался отшельником!
Барон Дибль : Ох! (Максу.) Что скажешь, друг любезный?... он остался! Утверждает, что был таким всегда.
Макс: Да, я понял!
Барон Дибль: Тогда мне следует просить! Не будь таким! Прежде ты был жив, ну слишком весел! Известно, таким и остался!
Анатоль: Я никогда прежде не был весел.
Барон Дибль: Вот как! Ну, значит у тебя сегодня оказия быть таковым!
Анатоль: Слишком любезно!
Барон Дибль: Да, вы оба! Вы встретите старых знакомых, тех ещё знакомых!
Анатоль: Ты и впрямь столь любезен... но мы уже было надумали по своим номерам разойтись.
Барон Дибль: По номерам? Не валяйте дурака! Вам уготовано веселье богов! Вдумайтесь только, кто с нами! Не говоря уже о Берте... которая всегда в компании. Итак, слушайте только: Жюльетта! Вы же знаете её?
Макс: Француженка?
Барон Дибль: Да, и заметьте, а он... её "Он", отправился в кругосветное путешествие! И что же? Её это вполне устраивает!
Макс: Ах, Боже, бабы изменяют, стоит тебе поехать в Вайдлингау (окраинный район Вены, до 1938 года был пригородом,-- прим.перев.)...
Анатоль: Да-да, я так и понял!
Барон Дибль: А ты не рассмеялся! Анекдоты, они смеху ради! Итак, что я сказал... Жюльетта! Да, ещё Роза, которая ужасно возгордилась. Моя заслуга в том, что она хоть выбралась за компанию! Ты не спросишь меня, отчего она возгордилась?
Анатоль: Нет...
Барон Дибль (Максу.): И ты не спрашиваешь?
Макс: О да. Отчего Роза стала столь ужасной гордячкой?
Барон Дибль: Кто знает... предположительно: слишком много "зазубрин"! ("man vermutet nur: sehr viele Zacken!", тж. "вырезок", абортов?-- прим.перев.)
Макс: Ох!
Барон Дибль: Да, на этом ограничимся! Затем ещё фрёйлян Ханишек, новенькая, это её премьера!
Макс: Фрёйляйн Ханишек?! Сколь ужасно!
Барон Дибль: На подходе её ласкательная кличка. А зовётся она именно так! Вот какой случай-- её имя покруче фамилии. Прошу совета. Ну...
Анатоль: Да что у неё за имя такое?
Барон Дибль: Барбара! При том у ней нет никакого nom de guerre (боевого или полевого имени, тж. клички, фр.-- прим.перев.) Сегодня следует "окрестить" её.
Макс (ещё ошарашен) : Барбара! Барбара!!

Барон Дибль: Да, что вы говорите? Барбара! Как только любовники её уравлялись с таким имечком?! И подумайте только, бедный Фриц Вальтен, который теперь с ней... ему не пришло на ум другое имя, чёрт побери! Он, должно быть, так и кличет её, Барбарой! Ну вот, вы не спросите меня, кто ещё с нами?
Макс: Да, просим любезно, кто ещё с вами?
Барон Дибль: Вначале ответьте мне, собираетесь ли к нам?
Анатоль: Что касается меня, любезный барон, то я не в настроении.
Барон Дибль: Как? Да кто поверит, что у тебя охота пропала?
Анатоль: Да разве трудно понять, что иногда настроение пропадает?
Барон Дибль: Ах, шутить изволите!
Анатоль: Мне никакого удавольствия развлекаться, мне недостаёт таланта весельчака.
Барон Дибль: Каким славным весельчаком я тебя уже видывал!
Анатоль: Ну вот, ты не понял меня. Во всяком случае, я наслаждался... по-своему, а не как все!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы