Дэн Браун "Шифр да Винчи", роман (глава 2)

Глава 2

В миле от гостиницы "Ритц" альбинос по фамилии Сайлас, прихрамывая, миновал ворота роскошного особняка на рю Лабрюйер. C`илис* с шипами вокруг бедра колола плоть, а душа пела от удовольствия службы Господу.
Б о л ь   э т о   Д о б р о.
Он вошел в особняк, прощупал красными глазками вестибюль. Пусто. Он тихо, чтоб не разбудить жильцов, взобрался по лестнице. Дверь спальни была открыта, замки здесь запрещались. Он вошел, притворил дверь.
Обстановка в комнате была спартанской: голые половицы, платяной шкаф из сосны, полотняный матрац- постель. Здесь Сайлас был здесь на постое, неделю, да и годы уже обитал в подобной этой благословенной обители в Нью-Йорке.
Г о с п о д ь   п о з а б о т и л с я    о   м о ё м    к р о в е    и   с м ы с л е    ж и з н и .
Ныне, наконец-то, Сайлас ощутил, что начал возвращать свой долг. Альбинос поспешил к шкафу, нашёл в нижнем ящике мобилку.
— Да? — раздался из трубки мужской голос.
— Наставник, я вернулся.
— Говори! — нетерпеливо скомандовал довольный голос.
— Четверым конец. Трое старцев... и сам   Г р о с с м е й с т е р.
Повисла пауза, будто бы-- для краткой молитвы.
— Значит, полагаю, ты разузнал?
— Четверо, наперебой. Поодиночке.
— И ты им поверил?
— Выложили как на духу. Вряд ли загодя сговаривались.
Возбуждённый вздох.
— Прекрасно! Я опасался, что возобладает их дух.
— Угроза смерти оказалась сильнее.
— Итак, мой верный, поведай мне то, что необходимо знать мне.
Сайлас знал, что тайна, вырванная им у жертв, чудовищно глумлива.
— Наставник, все они признались в том, что clef de voute… легендарный краеугольный камень, есть.
Он почуял, что наставник затаил дыхание, ощутил возбуждение Учителя.
— Краеугольный... Так мы и думали.
Предание гласило, будто братство начертало карту на камне с отмеченным на ней местонахождением величайшей тайны ордена. Сохранность оной и была смыслом самого сужествования ордена.
— Ну а теперь, когда мы знаем, где камень,— молвил Учитель, — остался лишь шаг...
— Мы ближе, чем вы полагаете. Камень здесь, в Париже.
— В Париже? Невероятно. Слишком просто.
Сайлас пересказал наставнику ,как всё удалось ему,.. что каждый из казнённый отчаянно пытался было выкупить собственную жизнь выдав общую тайну. И каждый говорил Сайласу одно и то же: что краеугольный камень хитро и нагло упрятан в некоем месте, внутри одгого их старых соборов Парижа, а именно — в Эглиз де Сен-Сюльпис. 
— В стенах дома Господня! — воскликнул Учитель. — Как же они посмеялись над нами!
— Смеялись столетия напролёт.
Учитель умолк, будто поддавшись минутной славе... Наконец, изрёк:
— Ты славно сослужил Богу. Мы столетия ждали этого. Достань этот камень мне. Немедля. Сегодня. Ты понял, сколь он важен.
Сайлас разумел, что камень бесценен, но наказ Учителя выглядел невозможным.
— Но эта церковь- она что крепость. Особенно ночью. Как я войду?
И тогда по-прежнему властно, но уже конфиденциально, Учитель объяснил ученику, как что делать.

Сайлас повесил трубку и ощутил мурашки по  коже.
О д и н   ч а с , повторил он , благодарный за предварительную епитимью Учителю, час порки до вхождения в обитель Господа. . Я   д о л ж е н    с м ы т ь   с   д у ш и    с е г о д н я ш н и е   г р е х и .  Впрочем, они -ради священного блага, смертные бои с врагами Господа, так было заведено столетиями, они простительны, разумееется.
Но отпущение требует самопожертвования.
Задёрнув занавески, он обнажился и опустился на колени посреди комнаты. Потрогал веригу с шипами. Все адепты П у т и  носили такие: кожаные ремни, утыканные железными шипами, которые карали плоть в память о страстях Иисусовых. Боль также помогала превозмочь зов собственной плоти.
Хотя сегодня Сайлас проносил свою веригу дольше положенных двух часов, он понял, что ради такого дня надо прибавить-- и, ухватив пряжку, затянул ремень ещё на дырку. Шипы потуже впились в бедро. Он смаковал очистительную боль.
Боль это добро, шептал Сайлас мантру Отца Хосе-Мария Эскрива`**. Пусть тот преставился в 1975-м году- его мудрость жила в словах, нашёптываемых тысячами преданных слуг, они преклоняли колени по всему миру-- предавались священной практике умерщвления плоти.
Сайлас взался за свёрнутый канат в грубых узлах, которые чернели от запёкшейся крови.  Готовый к очистительному труду***, он прочёл скорую молитву. Затем, зажмурившись, хлестнул себя по спине через плечо. Он бил себя снова и снова.
— Castigo corpus meum****.
Наконец, он ощутил текущую кровь.

продолжение следует
отредактированный и сверенный с текстом оригинала перевод Терджимана Кырымлы    

Примечания переводчика:______________________________________________________
* См. по ссылке http://en.wikipedia.org/wiki/Cilice ,в дальнейшем тексте перевода -"верига", см. по ссылке http://dal.sci-lib.com/word002783.html (хотя, православные вериги- из одного железа и выглядят несколько иначе);
** основатель ордена "Опус Деи", см. по ссылке сайт ордена http://www.josemariaescriva.info/ ;
*** в тексте оригинала- the agony, т.е. не то "агония", не то "агоны" (длительная борьба);
**** простой перевод с вульгарной латыни, см. по ссылке http://www.thetruthaboutdavinci.com/faq/castigo-corpus-meum.html "...from the Latin (Vulgate) translation: "I discipline my body and bring it into subjection" (NKJV); "I beat my body and make it my slave" (NIV)" , в русском переводе см. 1-е посл.Коринф. 9:27 : "...но усмиряю и порабощаю тело моё,дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным".
***** вообще--то Silas- не Сайлас, он ,скорее всего,- латинянин, судя по сюжету романа (латиняне-католики против англосаксов), латиноамериканец Силес.
http://blog.i.ua/community/662/475843/?p=1