Глава 2

В миле от гостиницы "Ритц" альбинос по фамилии Сайлас, прихрамывая, миновал ворота роскошного особняка на рю Лабрюйер. C`илис* с шипами вокруг бедра колола плоть, а душа пела от удовольствия службы Господу.
Б о л ь   э т о   Д о б р о.
Он вошел в особняк, прощупал красными глазками вестибюль. Пусто. Он тихо, чтоб не разбудить жильцов, взобрался по лестнице. Дверь спальни была открыта, замки здесь запрещались. Он вошел, притворил дверь.
Обстановка в комнате была спартанской: голые половицы, платяной шкаф из сосны, полотняный матрац- постель. Здесь Сайлас был здесь на постое, неделю, да и годы уже обитал в подобной этой благословенной обители в Нью-Йорке.
Г о с п о д ь   п о з а б о т и л с я    о   м о ё м    к р о в е    и   с м ы с л е    ж и з н и .
Ныне, наконец-то, Сайлас ощутил, что начал возвращать свой долг. Альбинос поспешил к шкафу, нашёл в нижнем ящике мобилку.
— Да? — раздался из трубки мужской голос.
— Наставник, я вернулся.
— Говори! — нетерпеливо скомандовал довольный голос.
— Четверым конец. Трое старцев... и сам   Г р о с с м е й с т е р.
Повисла пауза, будто бы-- для краткой молитвы.
— Значит, полагаю, ты разузнал?
— Четверо, наперебой. Поодиночке.
— И ты им поверил?
— Выложили как на духу. Вряд ли загодя сговаривались.
Возбуждённый вздох.
— Прекрасно! Я опасался, что возобладает их дух.
— Угроза смерти оказалась сильнее.
— Итак, мой верный, поведай мне то, что необходимо знать мне.
Сайлас знал, что тайна, вырванная им у жертв, чудовищно глумлива.
— Наставник, все они признались в том, что clef de voute… легендарный краеугольный камень, есть.
Он почуял, что наставник затаил дыхание, ощутил возбуждение Учителя.
— Краеугольный... Так мы и думали.
Предание гласило, будто братство начертало карту на камне с отмеченным на ней местонахождением величайшей тайны ордена. Сохранность оной и была смыслом самого сужествования ордена.
— Ну а теперь, когда мы знаем, где камень,— молвил Учитель, — остался лишь шаг...
— Мы ближе, чем вы полагаете. Камень здесь, в Париже.
— В Париже? Невероятно. Слишком просто.
Сайлас пересказал наставнику ,как всё удалось ему,.. что каждый из казнённый отчаянно пытался было выкупить собственную жизнь выдав общую тайну. И каждый говорил Сайласу одно и то же: что краеугольный камень хитро и нагло упрятан в некоем месте, внутри одгого их старых соборов Парижа, а именно — в Эглиз де Сен-Сюльпис. 
— В стенах дома Господня! — воскликнул Учитель. — Как же они посмеялись над нами!
— Смеялись столетия напролёт.
Учитель умолк, будто поддавшись минутной славе... Наконец, изрёк:
— Ты славно сослужил Богу. Мы столетия ждали этого. Достань этот камень мне. Немедля. Сегодня. Ты понял, сколь он важен.
Сайлас разумел, что камень бесценен, но наказ Учителя выглядел невозможным.
— Но эта церковь- она что крепость. Особенно ночью. Как я войду?
И тогда по-прежнему властно, но уже конфиденциально, Учитель объяснил ученику, как что делать.

Сайлас повесил трубку и ощутил мурашки по  коже.
О д и н   ч а с , повторил он , благодарный за предварительную епитимью Учителю, час порки до вхождения в обитель Господа. . Я   д о л ж е н    с м ы т ь   с   д у ш и    с е г о д н я ш н и е   г р е х и .  Впрочем, они -ради священного блага, смертные бои с врагами Господа, так было заведено столетиями, они простительны, разумееется.
Но отпущение требует самопожертвования.
Задёрнув занавески, он обнажился и опустился на колени посреди комнаты. Потрогал веригу с шипами. Все адепты П у т и  носили такие: кожаные ремни, утыканные железными шипами, которые карали плоть в память о страстях Иисусовых. Боль также помогала превозмочь зов собственной плоти.
Хотя сегодня Сайлас проносил свою веригу дольше положенных двух часов, он понял, что ради такого дня надо прибавить-- и, ухватив пряжку, затянул ремень ещё на дырку. Шипы потуже впились в бедро. Он смаковал очистительную боль.
Боль это добро, шептал Сайлас мантру Отца Хосе-Мария Эскрива`**. Пусть тот преставился в 1975-м году- его мудрость жила в словах, нашёптываемых тысячами преданных слуг, они преклоняли колени по всему миру-- предавались священной практике умерщвления плоти.
Сайлас взался за свёрнутый канат в грубых узлах, которые чернели от запёкшейся крови.  Готовый к очистительному труду***, он прочёл скорую молитву. Затем, зажмурившись, хлестнул себя по спине через плечо. Он бил себя снова и снова.
— Castigo corpus meum****.
Наконец, он ощутил текущую кровь.

продолжение следует
отредактированный и сверенный с текстом оригинала перевод Терджимана Кырымлы    

Примечания переводчика:______________________________________________________
* См. по ссылке http://en.wikipedia.org/wiki/Cilice ,в дальнейшем тексте перевода -"верига", см. по ссылке http://dal.sci-lib.com/word002783.html (хотя, православные вериги- из одного железа и выглядят несколько иначе);
** основатель ордена "Опус Деи", см. по ссылке сайт ордена http://www.josemariaescriva.info/ ;
*** в тексте оригинала- the agony, т.е. не то "агония", не то "агоны" (длительная борьба);
**** простой перевод с вульгарной латыни, см. по ссылке http://www.thetruthaboutdavinci.com/faq/castigo-corpus-meum.html "...from the Latin (Vulgate) translation: "I discipline my body and bring it into subjection" (NKJV); "I beat my body and make it my slave" (NIV)" , в русском переводе см. 1-е посл.Коринф. 9:27 : "...но усмиряю и порабощаю тело моё,дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным".
***** вообще--то Silas- не Сайлас, он ,скорее всего,- латинянин, судя по сюжету романа (латиняне-католики против англосаксов), латиноамериканец Силес.
http://blog.i.ua/community/662/475843/?p=1

 Для Блайз... снова. Пуще прежнего.

Сведения

Приорат* Сиона — европейское тайное европейское общество, основанное в 1099 году, ныне действующее. В 1975 году в Парижской национальной библиотеке были обнаружены пергаментные манускрипты, известные под названием Les Dossiers secretes («Секретные досье»), содержавшие списки имён многи членов вышеназванного ордена, в их числе сэра Исаака Ньютона, Боттичелли, Виктора Гюго и Леонардо да Винчи.
Персональная прелатура ** Ватикана, известная как «Опус Деи», является глубоко закоспирированной ортодоксальной католической сектой, получившей печальное реноме случаями промывания мозгов, насилия и опасными ритуалами «умерщвления плоти». «Опус Деи» только что завершила строительство, стоимость которого составила 47 млн. долл. США, своей штаб-квартиры в Нью-Йорке, на Лексингтон-авеню, 243.

Все представленные в этом романе описания артефактов, архитектурных сооружений тайных ритуалов аккуратны.

Пролог

Париж, Лувр 22.46

Ведущий смотритель Жак Соньер, пошатываясь, миновал арки Большой галереи, он стремился к первой попавшейся ему на глазакартине, к полотну Караваджо. Семидесятишестилетний старик ухватился за золочёнуб раму и потянул её на себя, пока шедевр не рухнул на упавшего, припечалав его к полу.
Неподалеку ,на что и надеялся Соньер, грохнула железная решётка, преградив доступ из галереи в зал. Паркет вздрогнул. Вдали залилась звоном сигнализация.
Недолго смотритель пролежал на полу, переводя дыхание и ощупывая край рамы. Я   п о к а   ж и в . Затем он выполз наружу и мельком осмотрел ниши в поисках убежища.
Раздался окрик, до дрожи близкий:
— Стоять.
Смотритель на четвереньках вздрогнул, замер- и медленно оглянулся.
Всего в пятнадцати футах от него, по ту сторону решётки, на него взирала гороподобная фигура его преследователя. Тот был высок, широк в плечах, бледный что привидение блондин с жидкой шевелюрой с розовыми глазами и карминовыми зрачками. Альбинос вынул из кармана пиджака пистолет, сунул ствол меж прутьев.
— Теперь не убежишь, — вымолвил он с незнакомым акцентом. — Ну, отвечай, где это?
— Но я уже сказал вам, — запинаясь, пробормотал беззащитный куратор на четвереньках. — Не понимаю, о чем вы.
— Врёшь, — мужчина уставился на него мерцая глазами мертвеца. — Ты с братьями ***  что-то прячешь, чужое.
Смотритель ощутит приток адреналина. О т к у д а   е м у   з н а т ь ?
— Уже сегодня эту вещь обретут её настоящие стражи. скажи мне где она спрятана-- и ты останешься живым, — мужчина небрежно прицелился в голову смотрителя — или ты умрёшь ,не выдав тайны?
У Соньера перехватило дыхание.
Мужчина прицелился по-настоящему.
Соньер поднял руки.
— Подождите, — выдавил он. — Я расскажу вам всё, что вас интересует. — И куратор осторожно заговорил. Эту ложь прежде не раз было твердил он, всякий раз молясь, чтоб не пригодилась она.
Наконец, альбинос довольно улыбнулся:
— Да. Именно это мне расказали другие.
Другие? — ужаснулся Соньер.
— Я их тоже разыскал, — ухмыльнулся альбинос. — Всю вашу троицу. И они выложили мне то же.
Быть того не может! Ведь особа смотрителя, как и троих его senechaux **** были  священны и неприкосновенны, почти как и древняя тайна, хранимая ими. Тут Соньер догадался, что трое старцев, строго согласно предписанию, рассказали перед смертью ту же ложь. Таков протокол.
Враг снова прицелился.
— Так что, когда помрёшь, я останусь единственным хранителем истины.
И с т и н ы !. .  Смотритель вдруг осознал страшную правду:"Если я погибну, истина пропадёт во веки вечные". Судорожно он попытался зарыться. 
Рявкнул ствол- смотритель почуял жар в животе, то ли пуля угодила туда? Он упал на паркет перекатился на спину... превозмогая боль. Едва приподымая голову, рассмтатиривал убийцу.
Теперь тот, чтоб уже наверняка, целился в голову.
Соньер зажмурился, страх и отчаяние буйно овладели его разумом.
Осечка. Эхо щелчка по коридору.
Смотритель открыл глаза.
Альбинос взирал на ствол почти с восхищением. Уже было решился на новый выстрел, но, видать, передумал, ухмыльнувшись , взглянул на пузо Соньера.
— Моя работа сделана.
Смотритель обнаружил - и обнаружил в нескольких дюймах пониже кости грудины дырочку в льняной сорочке , и кровавый кружочек. М о й   ж е л у д о к !  Жестоко: пуля пощадила сердце. Будучи ветераном de la Guerre d`Algerie *****, смотритель знал, сколь мучительная смерть ждёт его. Еще минут пятнадцать, пока желудочный сок не отравит его, просачиваясь в грудную полость, он протянет.
— Боль это Добро, -молвил альбинос на прощание.
Совсем  один, Жак Соньер перевёл взгляд на железную решетку. Он в капкане- её подымут через минут двадцать. Он погибнет раньше. Пусть, но ужас обуявший его теперь оказался посильнее страха смерти.
Я  д о л ж е н   п е р е д а т ь   т а й н у .
Пытаясь встать, он видел как наяву лица трёх убитых brethren. Он думал о прежних поколениях смотрителей, ... о миссии ,которая была возложена на них.
Н е р а з р ы в н а я   ц е п ь   з н а н и я.
И вдруг, теперь, несмотря на всю их конспирацию... несмотря на все их предосторожности... Жак Соньер оказался последним её звеном, одиноким хранителем архиважнейшей тайны.
Дрожа, он заставил себя встать.
Я   д о л ж е н   ч т о -- т о   п р и д у м а т ь …
Он был заперт в Большой галерее, снаружи оставалась лишь одна особа, которой он мог передать факел. Соньер таращился вверх, расматривал стены своей богатой камеры--одиночки. Коллекция известнейших полотен, казалось, дружно улыбалась ему, будто стрые друзья.
Содрогаясь от боли, он собрал в кулак остаток сил и всё смекалку. Отчаянный урок, знал он, отберёт все оставшиеся ему мгновения жизни.

продолжение следует
отредактированный и сверенный с текстом оригинала перевод Терджимана Кырымлы

Примечания переводчика:_________________________________________
* Приорат Сиона см. по ссылке http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%BE%D1%80%D0%B0%D1%82_%D0%A1%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B0 ;
** персональная прелатура см. по ссылке http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%BB%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0 ;
*** brethren -возм., архаизм (??);
**** старые служаки, в дальнейшем тексте "старцы" ;
***** Алжирской войны ;