Наша пост-экклезиологическая эпоха

Архимандрит Григорий Папатомас

С наступлением 16-го века началась новая эра в истории и богословии Церкви — и христианства — которую, по причинам, приведенным ниже, мы можем обозначить как пост-экклезиологическая эпоха. Ее начало ознаменовалось Реформацией (1517), хотя многие ее признаки появились гораздо ранее, особенно в рамках той экклезиологии, которая развивалась в эпоху крестовых походов (1095—1204).

Исторические и богословские свидетельства последних 5-ти веков говорят о радикальном различии между текущей эпохой и совершенно иной церковной практикой, которая ей предшествовала. В действительности, она представляет собой новую концепцию Церкви, дотоле неизвестную, знаменующую конец экклезиологии, которая существовала в Церкви и развивалась Церковью в течении первых 15-ти столетий.

Как следствие явного упадка экклезиологии, происшедшего в силу некоторых событий, а вовсе не постепенного развития по направлению к пост-экклезиологической эпохе, вполне естественным было появление новых учений о Церкви. К ним относятся, в порядке их исторического возникновения, обрядовые2 экклезиологии (католичество), конфессиональные экклезиологии (протестантизм) и наконец этнические экклезиологии (православие).

Эти три вида учений о Церкви по своей сути аналогичны по характеру, т.е. они были основаны на агрессивных, практически воинственных принципах. Более того, они доминировали в церковной жизни с момента своего возникновения, ими также были обусловлены нормативные тексты, регулирующие существование и функционирование всех Церквей с того времени.

Сейчас мы имеем возможность заново исследовать причины, вызвавшие эти экклезиологические отклонения. Будучи очень различными по своему происхождению и мировоззрению, они похожи друг на друга, и также продолжают сосуществовать, однако, не создавая никакой общности или единства между собой.

Основной общий знаменатель — это то, что я назову со-территориальность, т.е. отдельные Церкви, относящиеся к одной и той же территории. Это исключительно серьезная проблема, сформировавшаяся в течении второго тысячелетия — того тысячелетия, которое преподнесло нам бесчисленное множество неразрешимых вопросов исключительно экклезиологического характера. Напротив, первое тысячелетие, которому пришлось иметь дело с христологическими вопросами, решило большую их часть. Другими словами, когда христологические проблемы возникали в течении первого тысячелетия, Церковь была в состоянии решить их соборным путем, но теперь мы не способны сделать то же самое с экклезиологическими проблемами, которые возникли в течении второго тысячелетия.

Итак, нас интересуют три вида следующих экклезиологических учений: (1) экклезиология крестовых походов (13-й век); (2) экклезиология Реформации (16-й век); и (3) экклезиология православного этнофилетизма (19-й век).

Как экклезиологическое событие, взаимный разрыв общения в 1054 касался только двух патриархатов: Патриархата Рима и Патриархата Константинополя. Однако, этот разрыв общения распространился на другие патриархаты Востока, после того, как крестоносцы охарактеризовали его как раскол. Только позднее стало ясно, что этот термин указывал на совершенно новую ситуацию, при которой, с экклезиологической и канонической точки зрения, было возможно легитимизировать создание новых Церквей, претендующих на статус патриархата, на территориях существовавших ранее патриархатов и Церквей Востока. Разрыв общения сам по себе не мог оправдать такой процедуры. В действительности, политическое движение крестоносцев дало новый толчок разрыву общения в 1054. Объявление раскола (т.е. канонической и экклезиологической ситуации при которой часть Тела Церкви считается отделенной от целого, и следовательно считается несуществующей в данной местности) дало новое направление создаваемому им экклезиологическому порядку. Таким образом были созданы два вида Церквей наряду с уже существующими патриархатами востока: (1) латинские патриархаты, которые были вначале учреждены в Иерусалиме в конце 1-го крестового похода в 1099, позднее за ними следвал латинский Патриархат Антиохии в 1100; и (2) — не-автокефальная3 Католическая Церковь Кипра, образованная в 1191. Сам по себе этот факт (если мы предполагаем, что у нас был разрыв общения, но не раскол) порождает имплицитно — но также и официально — экклезиологическую проблему со-территориальности. Однако, подобная беспрецедентная ситуация на этом не заканчивается. Наряду с данными латинскими церковными структурами также создавались обрядовые патриархаты и восточно-католические церкви (марониты, мелхиты, сирийские католики и т.п), все под юрисдикцией Патриархата и Папы Римского, но вне его нормальной территориальной юрисдикции, и на одной и той же территории.

Эта юрисдикция распространялась «за пределы»: будучи всего лишь в ситуации разрыва общения, тем не менее, новые латинские и обрядовые патриархаты создавались на канонических территориях Восточной Церкви. Таким образом, она приняла форму «равнобедренного треугольника», поскольку, хотя патриархаты и были равны между собой, они все подчинялись и зависели от Патриархата Рима. Данная экклезиологическая аберрация, прежде немыслимая, сохранилась и по сей день, что подтверждается существованием двух различных видов Церкви на одной канонической территории, а также существованием двух совершенно независимых сводов канонического права, не сообщающихся один с другим.

Именно в это время возникла новая концепция первенства Патриархата и Папы Римского — совершенно отличная от церковного опыта первого тысячелетия. Патриарх и Папа Римский стал первым среди нижестоящих, со вселенским приоритетом юрисдикции, в то время как в экклезиологии и обычае Церкви первого тысячелетия, первый Патриарх (президент) церковного сообщества пяти Патриархатов, соборного пятидержавия, установившегося во время Четвертого Вселенского Собора в Халкидоне (451), был первым среди равных. Другими словами, структура пирамидального типа заменила структуру, которая более походила на созвездие. Это, однако, совершенно другая проблема, которая находится за рамками данного текста.

Начиная с 13-того столетия, экклезиология Католической Церкви ввела впервые в истории христианства такую экклезиологическую форму, которая демонстрировала двойную со-территориальность. С одной стороны, она делит одну и ту же территорию с патриархатами, с которыми она находится или не находится в общении, с другой стороны, она существует на той же территории, что и другие Церкви, использующие иной обряд. Последние, однако, находятся в полном общении — или, как это уже привычно называется, в единстве с Римом, хотя они все сосуществуют как церковные структуры и единицы на той же самой территории. Таким образом, к концу Средневековья мы приходим к существованию Католических Церквей различного обряда на одной и той же территории.

Это то, что можно более точно назвать «внутренней» со-территориальностью. Мы здесь также обнаруживаем существование латинского Римо-Католического патриархата вместе с другими обрядовыми Римо-Католическими патриархатами, в местах, где патриархат уже существовал (как например в случае с Иерусалимом). Это можно назвать внешней со-территориальностью. Такая двойная со-территориальность, возникшая благодаря политической ситуации, созданной крестовыми походами, стала правилом, и сохраняла себя в таких же структурах до самой Реформации. В период с 13-того и по 16-тый век, с одной стороны, мы имеем экклезиологическую «моно-территориальность» и единую юрисдикционность в Западной Европе на территории Патриархата Рима, в то время как с другой стороны мы видим поощрение последним церковной со-территориальности, которой сопутствует практика множественных юрисдикций за его пределами, на территориях других Церквей Востока. В этих областях, начиная с того времени, установились и сосуществовали и внешняя и внутренняя со-территориальность. В этих новых способах бытия Церкви можно с достаточным основанием проследить зачатки глобальной экклезиологии — начавшейся, в частности, сразу же после Реформации.

Несмотря на политическое давление эпохи, совершенно другая позиция преобладала на христианском Западе: это была богословски обоснованная позиция, диктуемая предчуствием возобновления церковного общения и разрешения экклезиологичческой проблемы. Два Собора, Лионский Собор (1274) и Ферраро-Флорентийский (1438-39) созвали епископов, которые были в ситуации разрыва общения, хотя не были в ситуации раскола (иначе не было бы смысла созывать эти соборы). Продолжающееся расселение монахов на горе Афон до начала 14-того столетия также ясно показывает, что желание экклезиологического решения для этого разрыва общения было все еще живо, несмотря на политически обоснованное со-территориальное поведение, которому все еще можно было в то время противостоять.

Страницы: 1 2 3 4 5 6