Доникейская Патрология/

Первохристианство.
Период, непосредственно следующий за проповедью св. Апостолов и обычно име-
нуемый первохристианством, имеет свои характерные черты, отличающие его от всех
позднейших эпох христианской культуры. Эти индивидуальные черты особенно неповто-
римы. Их можно свести к следующим.
а. Апостольская живая традиция. Деятели этого времени или сами были учениками
св. Апостолов, или слышали о них от учеников апостольских, или даже, может быть, в
раннем детстве, были современниками Христовыми, если и не его самовидцами. Живые
воспоминания о Христе и Его учениках передавались непосредственно в этой среде и ими
жили. Эта непосредственность сообщала большую живость, простодушие и реальность
общения с Господом. Это отражается и на содержании памятников того времени, и на их
языке.
б. Эсхатологические чаяния. Вся послеапостольская традиция проникнута настрое-
нием близкого конца мира. Вознесение Господа переживалось как временный, на самый
краткий промежуток времени, уход Учителя. Жили Его скорым возвращением. Ожидали
Его второе пришествие, Его парусию. Благодаря этому ничто земное не было и не должно
было быть самоценным. Преходящий характер событий внушал не задерживаться мыс-
ленно на всем земном. Не было поэтому чувства истории, а только апокалиптического ис-
полнения времен. Не могло быть и чувства культуры и творчества.
в. Харизматичность. Проявившееся в Сионской горнице чудо Пятидесятницы дало
всему апостольскому веку пафос духоносности, вдохновения, жизни в Духе. Дары Св. Ду-
ха обильно изливались на малое стадо Христовых учеников. Жили чудом, верили в лег-
кое осуществление чуда, дерзновенно требовали чуда, — и чудеса творились. Вся жизнь
первохристиан была проявлением этой духоносности, даров Параклита, или как принято
говорить, харизматичностью Духа. Харизмы изливались на всех в изобилии. Харизма ис-
целения немощных и изгнания бесов проявлялась повседневно; харизма языков побужда-
ла вдохновенных учеников говорить на ранее им неизвестных языках; харизмою пророче-
ства и учительства проповедовали и научали; в харизматическом порыве первохристиан-
ский пророк и апостол во время совершения Евхаристии вдохновенно творил новые евха-
ристические молитвы сколько он мог, по слову одного древнего памятника христианст-
ва. Не было записанных формул и уставов; не было нормированных правил управления
церковной общиной. Все это двигалось наибольшим из всех даров Духа — любовью, ко-
торая не прекращается, долготерпит, милосердствует, не превозносится, не ищет своего,
не мыслит зла, все покрывает, всему верит, все переносит ... Все это почивало на детски
непреложной вере, которая и была той победой, что победила мир. Все это создавало из-
вестную расплавленность, динамичность, стремительность всего первохристианства. Этим
определяется может быть в наибольшей мере весь стиль после-апостольского века.
г. Отсутствие богословско-догматических интересов также в значительной степени
окрашивает эту эпоху. Не следует упрощать христианскую проповедь до простачества,
примитивизма; нужно только помнить о том, что первенствующая церковь дала ап. Павла,
образованнейшего человека своего времени, философию и богословие которого не могут
исчерпать и по сей день века святоотеческого толкования и сотни фолиантов философских
исследований. Нельзя позднейшую патристику свести к формуле святоотеческое учение
есть сплошной гностицизм, существенно связанный с аскетизмом (проф. Тареев); но
помнить надо исключительные условия развития первенствующей общины христианской,
когда совсем иные интересы стояли на первом плане. Жили все еще больше всего живым
воспоминанием и обаянием личности Самого Господа. Окружающая обстановка не распо-
лагала к догматизированию. Это не значит, что христианство по самому существу не
склонно и не предрасположено к догматическому мышлению. Это значит лишь то, что не
настал еще момент раскрыться силам богословского творчества. Они в потенции дремали,
пока Церковь Христова переживала время своего золотого детства, с его золотыми снами,
с его наивностью младенчества. В своей книге Марцион Адольф фон Харнак пишет:
Эта религия (христианство) возвещала доселе Неведомого Бога и в то же время про-
поведовала всем уже ведомого Господа неба и земли.
Она вербовала сторонников для нового Господа и Спасителя, Который только недав-
но, в царствование Тиверия, был распят, но вместе с этим она заявляла, что Он же участ-
вовал в творении и что со времени праотцев и до днесь Он открывался в сердцах людей и
через Пророков.
Она возвещала, что все, что принес и сотворил её Спаситель — ново, но в то же время
она сохранила одну древнюю священную книгу, приняв ее от Иудеев, в которой с незапа-
мятных времен премудро сказано уже все, чего требуют знание и жизнь.
Она принесла неисчерпаемое богатство возвышенных мифов и, наряду с этим, пропо-
ведовала всеобъемлющий Логос, существование и действование Коего эти мифы выявля-
ют.
Она возвещала исключительность Промысла Божия и вместе с тем самостоятельность
свободной воли человека.
Она устанавливала все в свете ясного Духа и Истины, но принесла, однако, такие
твердые и темные письмена, как таинства, которые шли наперекор религиозному созна-
нию и мистике.
Она объявляла мир добрым творением доброго Бога, но вместе с тем и роковым цар-
ством злых демонов.
Она проповедовала воскресение плоти и объявляла, наряду с этим, войну этой плоти.
Она обострила неслыханным доселе образом проповедь о близком судном дне гроз-
ного Бога и она же, сохраняя для Него в силе все ветхозаветные изречения, возвестила,
тем не менее, что этот Бог есть Бог милосердия и любви.
Она требовала строжайшего поведения в словах и в жизни и обещала совершенное
прощение грехов.
Она так пошла навстречу отдельной душе, как будто бы эта душа одна только и су-
ществует на свете, и тут же призвала всех в солидарный братский союз, столь всеобъем-
лющий, как человеческая жизнь, и столь глубокий, как человеческая нужда.
Она создала религиозную демократию и с самого же начала была озабочена подчи-
нить ее сильной власти