Страшний сон командира роти.

Страшный сон командира роты номер раз: Ты потерял своего бойца. ДРГ зашло и зарезало, обстрел был, и его осколками посекло, стрелковка началась, и ему не повезло...

Судьба моя поступила со мною милостливо - во время пребывания в лавах ЗСУ я был курсантом, солдатом, командиром отделения, сержантом МЗ, закмкомвзвода, тво комвзвода, командиром боевой машины (которую в глаза не видел), короче кем угодно - но не той самой особой, що несе "одноособну відповідальність..." Периодически командуя людьми - с точки зрения бумажно-уставной документации я был избавлен от ответственности, кроме той, которую сам на себя взял (и охренел). Алэ. Та же военная судьба свела меня и лейтенанта Танцора - моего друга, командира моей роты, человека на пять лет младше меня и в пять раз ответственней.

Страшный сон командира номер два: Ты потерял своего бойца. Машина попала в аварию, трехсотого не довезли, сослуживец стрельнул случайно, растяжку поймал на возврате чи на тмку наехал, лужу по обочине объезжая...

Командир роты на войне, о мои дорогие радиослушатели - это вам не какой то командир взвода чи полковник-начальник инспекционной проверки из штаба АТО. Командир роты на войне - то поважна особа с минимумом прав, максимумом обязанностей, сумасшедшей ответственностью, больной головой и плохим сном. Плохо спал Василий Коряк, бо снились ему плохие сны. Страшные. Страшней, чем мне, это уж точно, я вам доповідаю.

Страшный сон командира номер три: Ты потерял своего бойца. Абсолютно неважно - как. Ты просто - потерял. Ты недогладел, не проконтролировал, не скомандовал, тебя банально не было, бо ты был в штабе на нараде, а тот, кто остался за тебя - не справился. Ты потерял человека, и сколько тебе не прошепчет голос командира батальона, сидящего на правом плече: "это война, мы на войне, на войне бывают потери" - все равно ты будешь слушать голос бригадного замполита, сидящего на левом плече: "ты облажался, это твое прo@, ты потерял человека, которого тебе доверили".

Когда теплой весенней ночью нижний СП за допомогою моторолы уронил в эфир "пять фигур на нашей позиции" и мы носились по ВОПу, размахивая автоматами, спотыкаясь об отсутствие ровной поверхности и вглядываясь до рези в любую темную глыбу - я судорожно распихивал магазины по карманам, Лунгрен заряжал зачем то подствольник, Президент сидел, закрыв глаза и привалившись к камню, чтоб побыстрее ночное зрение включилось, все были чем то заняты, делясь на группы для прочесывания ВОПа и окрестностей... в это время коммандер делал то, что делал бы любой командир любого підрозділа в любой точке АТО - командовал и считал глазами людей. Только бы все, только бы все. Только бы не потерять человека.

Потом это оказались кабаны.

Для нормального командира есть понятие "допустимый риск", и нет понятия "допустимые потери".
"Не командование дает нам боевой наказ - его диктует оперативная обстановка, в который надо действовать в рамках боевого наказа и збереження особового склада" (с) НШ 2мб 72ОМБр, февраль 16го, террикон под Докучаевском.
"Товарищи командиры. Не бойтесь принимать решения - все равно п@здюлей вы получите в любом случае. Главное - сберегите людей" (с) НШ 41омпб, март 16го, Старогнатовка.

Можно ведь правильно, по Статуту сказать, что главное - это боевой наказ.
А страшные сны командиров рот от этого никуда не денутся.
Плохо спит командир роты. Плохо.