"Обреченные" (Таня)

Но сколько помню, всегда такой была – с детства, отчего часто, слишком часто страдала, из-за чего обижалась, не понимая, на кого конкретно: на себя или на человека. В детстве иногда обиду носила долго, слишком долго… Я ни с кем не разговаривала о причинах подавленного по тому или этому поводу настроения, так как мне было стыдно признаться кому-то, что меня обидели, что кто-то взял верх надо мной, вернее, над моей силой воли… Бывало так, что долго не могла простить обиду не из-за того, что мне ее нанесли, а только за то, что незаслуженно меня обошли вниманием и не оценили мои благородные порывы угодить им, их подбодрить, вдохновить, защитить… Одни обиду выражают открыто, порой бурно, вовлекая в конфликт или спектакль окружающих людей, отчего все знают подробности, а кто-то и занимает поддерживающую сторону, клеймя и гоня обидчика, придавая силы обиженной стороне и вселяя оптимизм, что все обойдется, все будет хорошо, и что обидчика накажет Бог…

Я поступала всегда наоборот – скрывала внутри себя попранные  чувства, имена виновников и причины нанесенной душевной раны. Не знаю, из-за этого или нет, но впоследствии выработалась неприятная для меня реакция на обидчиков в виде ступора. Сверстники меня унижают, на до мной насмехаются, вызывают на конфликт, а я стою в ступоре и не могу ответить. В голове крутятся мысли и в груди что-то толкает, мол, ответь так или этак, ударь так и так… А я стою, не в силах открыть рот и что-то грубое, обзывательское сказать в ответ, и тем более физически дать сдачу… Спазм сжимает горло и давит на глазницы, отчего чувствуешь удушающий в гортани ком. В какой-то момент становится обидно за себя, за свою беспомощность ответить, и это что-то спазмолитическое выплескивает слезы… Сдерживая слезы, я бежала без оглядки домой, а если это происходило внутри школы, то в туалет или за школьную кочегарку, где могла спрятаться от всех, как учил покойный отец и, рыдая, почти захлебываясь, дать волю чувствам.

Подруг у меня особенно не было. Нет, конечно, я общалась более-менее близко с такими же, как сама обиженными одноклассницами, но ближе, чем ради кратковременного  общения к себе их не подпускала. Я не могла им простить те моменты, когда они, такие же, как я обиженные группкой оккупировавших власть  и в разговоре со мной обсуждающие обидчиков, вместо проявления смелости и бунта против произвола, вместо защиты меня или таких же, как я, девчат и ребят, предательски наблюдали за происходящим и молчали… Мне все время казалось, что если бы хотя бы один из них взбунтовался и попросил прекратить насмешки, а то и рукоприкладство, то встали бы с ним заодно и все в разное время обиженные. Но они молчали… предательски молчали, что в дальнейшем играло свою роль в отношении к ним…

Но я хотела сказать не об этом. Я начала с наивности… Не смотря на то, что я выросла в обижающем и унижающем окружении, из которого нельзя было вырваться, так как у нас в деревне была одна школа и наш класс был  единственным по счету, я все же оставалась наивной девчонкой. Мне в своей наивности было комфортно. Я смотрела на людей с доверием, замечая в них только положительные качества характера, вызывающие доверие. Как я уже сказала, мне в своем доверии жилось и пребывалось легко. Это как рыба в воде… Однажды одна местная женщина назвала меня чудачкой, в голове которой одни сказки… А я действительно, верила в сказки. Я верила, что как Золушка однажды повстречаюсь с принцем, с которым заживу счастливо. А когда с экрана телевизора увидела старую киносказку про три орешка для Золушки, то стала искать в каждом орешке чудесное исполнение желаний. Желаний у меня, как ни странно, было мало: жить счастливо  в счастливой стране среди счастливых людей. Все остальное – материальное и нематериальное – мне даже на ум не приходило, мне все казалось само собой приходящим вместе со счастьем… Приходящим…

Когда я первый раз доверилась «принцу», каким мне показался парень со строительного училища, которое находилось в ближайшем от деревни городке недалеко от нашего педучилища, куда я после десятилетки поступила учиться, мне казалось, что я дождалась огромного счастья, и возможно, один из когда-то раскрытых орешков исполнил заветное желание. Я летала, как сумасшедшая… Хм-м…Чудачка летала и видела окружающий мир дружественным, безобидным, прекрасным… Точно, чудачка!

Этот принц вскоре пригласил меня на дискотеку в городском клубе, а после… Он завел меня за клуб и стал жадно целовать и обнимать, можно сказать, тискать, пытаясь снять с меня колготки вместе с трусиками… Так как я еще была девочкой и находилась под влиянием мамы и сказок о том, что девушка должна сохранить себя для единственного, с которым пойдет в ЗАГС, я постаралась вырваться из его рук и попыталась ему объяснить, что он нехорошо поступает. В ответ он избил меня, назвав сукой недоделанной, и что я пожалею о том, что его отвергла…

Как я выжила после того, знали только девчонки с общаги, с которыми я жила в одной комнате… Лицо, грудь и спина были в синяках и страшно болели. Но я обошлась без обращения к врачу. Мне было стыдно, что меня с виду не уродливую девчонку избил первый парень, и за что? За то, что не дала… Одна из девчонок  с комнаты говорила о том, чтобы я заявила на него в милицию, что такое не прощается. А другая говорила, что менты поводят парня по милиции, соберут показания да отпустят, и в добавок еще все свалят, как они обычно делают, на меня, мол, сама напросилась… И вообще, вдруг родители обо всем узнают?! Родителей я не могла подвести, они для меня были святыми. Как в детстве они ничего не знали о происходящих неприятностях со мной, так и в дальше не должны знать о моих неприятностях… 

Понимая, что из затеи с заявлением в милицию ничего хорошего не произойдет, я отлежалась в комнате, постаравшись не попадаться на чьи-то глаза. Я стерпела боль в теле, синяки и обиду на парня, наивно надеясь на то, что он все же придет и извинится за то, как поступил со мною, найдет объяснение своей агрессивности в выпитом алкоголе и пообещает, что подобное более не повторится… Я представляла, как прощу ему его поведение, и снова стану чувствовать себя счастливой, и у нас все будет на самом наивысшем уровне, ведь я готова сделать его счастливым, я знаю, как это сделать и что нужно для того, чтобы мы вместе были счастливыми…

Но шло время, «принц» не показывался на глаза, не приходил с извинениями, словно пропал навсегда… Оказалось, что не навсегда… 

В канун 9 Мая ко мне подошел один незнакомый парень и пригласил на вечеринку в честь праздника. Он сказал, что, мол, ему порекомендовала со мной подружиться одна из девчонок из нашего училища. Так как я эту девчонку знала с положительной стороны, то снова доверилась приглашению и пообещала выйти в семь часов вечера из общаги… Выйдя в назначенное время из общаги я увидела, как открывается дверца автомашины, из нее выглядывает мой новый кавалер  и приглашает в машину, в которой уже сидело несколько парней и на их ногах пара знакомых общаговских девчонок… Не колеблясь и не думая ни о чем, я  села в машину прямо на колени кавалера, и так со смехом и шутками мы приехали к одному из старых домов на окраине городка. Дом был запущенный, почти ветхий, словно ожидал сноса. Внутри него парни разожгли свечки, которые достали из-под низкого деревянного потолка. Заиграла музыка с магнитолы. Кто-то в полусумраке стал танцевать, кто-то с сигаретами повалился на старый диван… Я не знала, куда себя примкнуть до тех пор, пока мой кавалер не дал пластиковый стаканчик с вином и не предложил выйти на улицу. На улице мы разговорились о музыке, которая звучала с магнитолы и о предпочтениях в ней, о том, сколько стоят мобилки и какие из них  лучше, и о том, что ему скоро идти в армию… И вдруг к дому подъехала машина и из нее со смехом вывалилось еще несколько девчат с ребятами. Еще у машины я услышала знакомый голос, отчего внутри меня все сжалось. Освещая фонариками тропинку и лица друг друга, они подошли поближе… и я увидела своего «принца». Сначала он сильно удивился, увидев меня в таком месте, затем подошел и тихо прошипел возле уха: «Я не до дал?»… Мне было неприятно, что я повстречала в этом месте его, но после себя успокоила, полагаясь на защиту моего нового кавалера, который не ушел за ребятами в дом, а оставался рядом. Несмотря на внутреннее беспокойство, я полностью доверяла своему новому кавалеру, тем более, что мы быстро нашли общий язык и наши интересы во многом совпадали. Минут двадцать никто о нас не вспоминал, и мы были предоставлены друг другу, наблюдению за ясным звездным небом и обсуждению расположения созвездий. А потом все произошло как в тумане…

Сначала меня рванули сзади за косу, отчего я упала на спину и от удара головой об землю чуть не потеряла сознание. Затем также, за косу, меня куда-то поволокли, кажется, за развалившийся сарай. У меня не было сил кричать… Горло сдавил тот предательский спазм, который всегда появлялся при виде и действиях обидчиков, хотя возможно, горло сдавливал воротник застегнутой под горлышко ветровки, не знаю… В темноте я не видела лица и количество парней, только видела освещаемые фонариками их ноги и слышала их  голоса… Они шли по бокам и говорили о том, как мне вставят, и что оттянутся, кто-то давно об этом мечтал… Сначала мне зажали рот и сделали несколько прижиганий горящими сигаретами, затем нахлестали по щекам, обпинали чуть ли не до бесчувствия, а после навалились… Наваливались поочередно и вместе… Сначала мне было больно, но потом все происходящее со мной уже воспринималось как в тумане, так как голова гудела и отказывалась воспринимать действительность, а голоса насильников были невнятными, будто слышались сквозь толщу непонятно чего…

В какой-то момент я отключилась… На некоторое мгновение я очнулась от больно обжигающего тело жара и запаха горелого мяса. Я вскричала от адской боли, но тут же почувствовала, как что-то бухнуло в районе затылка, и растеклась от него до плеч тянущая боль, затем пронзил сознание острый, как игла,  удар и я провалилась в глухую темноту… 

Первый раз я очнулась в белой комнате, где вокруг вертелись люди в белом. Ярко слепил глаза свет. Что-то со скрипом вонзалось в одну руку, вторую, что-то пощипывало в районе затылка, виска и спины, и что-то хрустело внутри меня… Я чувствовала, что меня переворачивают, обтирают, пронзают, словно сшивают… Но все казалось потусторонним, отвлекающим сознание от чего-то иного… Мне хотелось куда-то уплыть, а меня держали в этой белоснежной яркой комнате. Мне хотелось вылететь из шумящего окружения, а громкие звуки, казалось, окружали меня плотным кольцом… Мне хотелось уснуть, но неожиданно наплывающая на меня чернота с загробными пыхтящими и стонущими голосами не позволяла оставить это место, где я, как мне казалось, полностью застряла…

Второй раз я очнулась, когда из меня словно вырвали какую-то веревку, вытянув на свет мой стон… Я услышала голос мамы, прошептавшей «Слава Тебе, Господь Бог!..». 

А потом был рецидив, как  сказали моим родным, после чего я очнулась здесь…

Ива Квитка – «ОБРЕЧЕННЫЕ» 

© Copyright: Ива Квитка, 1 августа 2013

ФОТОРАБОТА: Virginia Galvez