Профіль

Cherry-Moon

Cherry-Moon

Україна, Київ

Рейтинг в розділі:

По ту сторону зимы

Шли с тобою по ту сторону зимы,
Разбивая в лужах лед веселым смехом.
Ветер пел о чем-то нам с тобой, а мы
Мягко вторили ему задорным эхом.

Мост искрился мириадами огней,
По Днепру кружились отблески неспехом
В плавном ритме вальса Света и Теней
Ветер пел... а мы - звучали легким эхом...

Поцелуи старой матушки Зимы
Не щадили... Я укутывалась мехом...
И в твоей ладони грела руки... Тьмы
Падал занавес с глухим, беззвучным эхом.










Глупость...

Так глупо вспоминать свои мечты...
Так глупо, что они имеют склонность
Вернуться в миг, когда уже почти
Ушел по горло в серо-монотонность.

Так глупо, если поздно... Если ты
На самом деле ясно понимаешь,
Что поздно не бывает для мечты;
А ты от ясности бежишь... но не сбегаешь.

Так глупо говорить всегда не то,
Писать пустое для размера и для рифмы...

Не хочу... Просто скучаю... Просто...Ты поймешь!








Тем, кто в счастье нуждается больше (песня, пока что без музыки)

Как поверить твоим словам?
Ты их будто бы вырвал из глотки 
Одной 
и напичкал в другую.
Если это лишь пыль и хлам,
Чтоб насыпать её мне под веки,
Язык
И под кожу нагую -
Оставь. 

Это даже не гордость, скорее
Не желание пылью давиться.
Проиграем с тобой в лотерее,
Тем, кто в счастье нуждается больше. 

Лучше вырви слова с языком,
Они стерли беспечное время,
Сказав
Об истинном - пошлом.
Не играй с этим  жидким песком - 
Ты останешься жертвой пустой.
Уйди.
Я жду тебя в прошлом.
Уйди.

Это даже не гордость, скорее
Не желание пылью давиться.
Проиграем с тобой в лотерее,
Тем, кто в счастье нуждается больше. 







Имя твое

Снова вспомнится 
                               имя твое
(Только ветер 
                       задышит холодом).
Им наполнит 
                      зима до краев
Будто снегом 
                      мой серый, голый дом.
И сосульками 
                        капли из глаз - 
Мне бы имя твое
                              да выплакать;
Больно в мысли 
                           вонзилась игла с
Ниткой памяти. 
                         Время не вылакать
Как из блюдца с каймой 
                                        - молоко...
Имя...время...
                          опять накапает.
Вот и снег. 
                   Первый снег глубоко
Твоим именем кожу царапает.






Обо всем по-немногу...

                     ***
Я не стану тебя ни к чему принуждать
И терзать твою душу до боли.
Всё, что хочешь - бери, всё что можешь отдать - 
Отдавай, лишь по собственной воле.

Я тебе не скажу: "Слово дал, так изволь".
(Не умею пытать безразличных).
Просто будь сам собой, совокупностью воль
Лишь обдуманных, искренних, личных.

                     ***
Да ну её, жизнь эту, - к черту!
Её лицемерные мины... 
Ведь всем, по большому счету,
Плевать! В этом все едины!
И нету мне дел до "прохожих",
А им до меня нету дела.
Зачем же я лезу из кожи,
Кричу в пустоту до предела?
И коль не найти мне ту силу,
Чтоб разом покончить с игрою,
Зачем в сотый раз по винилу,
Царапаю острой иглою...?

                     ***
Порою мысли сокрыть так просто...
Когда нет силы о них соврать.
Одна она или их девяносто, - 
Причин, набивших на рот печать?!
Какая разница? Чтоб им пусто!...
Молчу я мимом в твоем шапито.
Душа моя для других многуста.
А для тебя все во мне пусто.
И я живая лежу на трупах
Себя самой. Никаких улик.
И даже в самых огромных лупах.
От мыслей виден лишь мутный блик. 
Я промолчу, как всегда безбожно.
А если спросишь: "Зачем молчать?" - 
"Вложить все мысли ножами в ножны, - 
отвечу, - проще, чем рвать печать".




Мученик

Открой глаза! Ты снова пьешь холодный кофе...
И так раздавлено вздыхаешь ни о чем,
Как будто мученик бредущий по голгофе,
Гонимый криком и карающим бичом.
Как много злости в этих пальцах длинных, тонких,
С остервенением сжимающих фарфор.
О как дрожат они от нот глубоких, звонких
В моих словах, звучащих словно приговор.
Скорей расстанься со своею скорбной маской!
И завари себе горячий крепкий чай...
Ведь ты живой ещё! Зачем притворства краской
Ты красишь всё привычно, словно невзначай?!


"Слишком" - много или мало?

Ты слишком много значишь для Меня,
Чтобы так мало значить для Других.
Но ненавидя, осуждая и виня,
Я, в глубине души давно простила Их...:

Их равнодушие к глазам твоим простым,
ко взгляду чистому и искренней улыбке.
Для них слова твои - лишь книжный прах; лишь дым -
Твой опыт; Их триумф - твои ошибки,

Они их тут же разберут на суть и знак,
На сотни звеньев, словно слухи об ушедшем,
О том, ком  вроде "хорошо или никак",
И в то же время - о "причинном", сумасшедшем.

Но что же мне? Но что же мне с того?!
Когда я знаю, что глаза твои не врут.
И что слова твои отрекшись от всего,
В улыбке светлой, вдруг так искренне замрут.







Утреннее солнце (хокку, танка)

Теряю тебя...
И не знаю плакать иль
Взглянуть на месяц...

Не хватает слов
Тобой произнесенных,
Будто невзначай.
А если дрожь пробежит,
Знаю, причина - не ты...

Забуду тебя
О, утреннее солнце, - 
Ты придешь ночью...


Спотыкаясь о собственную тень

Сегодня мне захотелось одеть свои новые, самые лучшие туфли, начищенные до зеркального блеска, и идти  по такой же новой и красивой дороге, расчерченной яркими полосами разметки, не спотыкаясь о собственную тень. Но как слаба человеческая душа, ещё слабее нежели плоть, и я в который раз натянула на ноги старые, изношенные ботинки. Поднявшись по лестнице без перил, я ступила на растрескавшийся асфальт, невесть откуда под стопами появился песок, который стал расцарапывать мои, и без того уставшие, изможденные и исполосованные шрамами ноги. Закончился асфальт, уступая место гладкой и скользкой брусчатке. Мои ноги еле шевелились, они подкашивались и разъезжались, вплоть до тех пор, пока я не растянулась на земле. Не было желания подняться, не было сил. Я просто лежала и думала о своих новых туфлях, которые остались в комнате на письменном столе, в красивой серебристой коробке, думала о дороге, которая шла в противоположную сторону, думала о разметке. Мимо пронесся автобус ритуальной службы. Он весело подпрыгивал на брусчатке, чёрные ленточки развевались на ветру, солнце весело подмигивало своему отражению в зеркальце заднего вида. Автобус мчался с такой скоростью, будто существовала опасность не успеть довезти покойника до пункта назначения в надлежащем виде, будто весь экипаж автобуса допускал возможность, что покойник может внезапно ожить...
 "Нет ничего хуже, чем прошлое, которое снова и снова оживает для нас, нет ничего страшнее мёртвых душ  и идей, хватающих нас за горло, когда мы уже готовы их отпустить, нет ничего больнее, воспоминаний, которые невозможно стереть из памяти...Оставь мертвым хоронить своих мертвецов" - эти слова пролетели сквозь моё сознание, с такой скоростью, будто пытались догнать автобус, только что скрывшийся за поворотом. Прошло ещё несколько мгновений и слова словно привидения, скрылись за тем же поворотом. Я медленно поднялась, отряхнула пыль и песок с одежды, с нежностью взглянула на свои старенькие ботинки и, хромая, поплелась дальше... 


И пали святости чертоги...

Ох, как же ты смешон! Не правда ль,
Мы все смешны?!
Ты презирал меня, как падаль,...
Увы, грешны
Не только люди, но и боги,
сродни тебе.
И пали святости чертоги
К гнилой избе:
Кривой, источенной червями;
А лжи следы - 
Легли над черными бровями
В морщин ряды.
Не осуждаю. И не каюсь...
Но, Бог с тобой!
Иди один. А я прощаюсь
С твоей судьбой.