Время этого дряхлого мира окончательно обветшает, когда…

Время этого дряхлого мира окончательно обветшает,

когда, по слову Спасителя, оскудеет любовь…

И никакие космические катаклизмы и социальные потрясения, войны и моры не сопоставимы по кошмарности с этим тихим предсмертным диагнозом: оскудеет любовь…

Люди станут чужими, даже самые близкие, внутренне совсем чужими и чуждыми друг другу.

Брат предаст брата, друг предаст друга, правители – свой народ, народ – своих чиновников, каждый – каждого, поскольку оскудеет любовь…

Люди устанут быть людьми, захотят во всем увидеть лишь свою великую тень, будут готовы всех заподозрить во всем, никого не считать достойным помощи и сожаления, сострадания и любви. Перестанут общаться, замкнутся в своих обидах и коварствах, начнут лелеять планы сладкой мести, плести бесконечные подковерные интриги, сеять зубы дракона на чужом поле,  забыв о том, что земля – одна на всех, что посеешь на ней, то и пожнешь.

Оскудеет любовь – и некого будет в этом обвинить, поскольку любовь –  это наша задача, не чья-то, а именно наша, моя. Нельзя требовать любви, её можно только давать, ею можно делиться, покрывать, пеленать, укутывать, защищать, оберегать, хранить, вверять в руки Промысла,  наконец, только ею и можно жить, вдыхая неземные ветры Царствия Божия в  полную грудь.

Но вот наступит время невыносимой затхлости, не вмещающей этого огненного ветра Любви.

И тогда наступит конец.

Потому что Бог с той стороны времени войдет в эту микроскопическую вселенную, чтобы вывести из неё тех, кто все же  нашел в себе силы любить, невзирая ни на что. Не антихрист погубит наш  мир. Мы сами выпестуем антихриста в своих сердцах. Так, что, когда этот  персонаж приползет по наши души, его-то мы посчитаем своим – уважающим  нас, оценившим наши непризнанные достоинства, дающим нам мощь и  справедливость, порядок и чистоту рядов.

Оскудеет любовь… Это не приговор, это перспектива, открытая взору  Того, в Ком и Кем был сотворен этот мир и люди в нем со всеми их путями и перепутьями.

В частности, это означает, что само слово любовь утратит свой смысл.  Перейдет в разряд животных инстинктов или филантропических затей. Но  того, о чем пытался сказать своей ликописью Андрей Рублев, это слово уже не будет в себе нести.

Горизонты схлопнутся. Останется свобода выбора средств контрацепции  или виртуально- благотворительных кошельков, но исчезнет выбор между  землей и Небом за отсутствием последнего в системе ценностных координат. Люди станут плоскими изнутри, одвухмерятся как черви-паразиты,  сохранившие лишь те функции организма, что позволяют им потреблять и  усваивать, а также выделять.

Объем в душе, о котором поет Шевчук, станет опасным рудиментом,  признаком неполиткорректности, нетолерантности, непредсказуемости и  нестабильности.

Оскудеет любовь и закончится мир.

Что ж, вслед за апостолом любви остается повторять и повторять слова  его последней надежды, последние слова последней книги Библии –  Апокалипсиса: Ей, гряди, Господи Иисусе!

Ведь Твоя любовь – это Твой Крест, на который Ты взошел ради нас. И  она не иссякнет ни в этой жизни, ни в вечности. И всё, что мы можем, –  это приникнуть к этой любви, как, по дерзновенному слову почившего  архимандрита Матфея (Мормыля), приникают вынутые о здравии и упокоении  частицы – к Пасхальному Агнцу Евхаристии в самом её богослужебном конце.

и. Дм. (Першин)