Прежде чем постигать высоты добродетелей, научитесь здороваться

Человек рождается дважды — сначала  как физическое тело, как яйцо, потом  — как цыпленок.

Описанный Киплингом Маугли имел прототипов в той же Индии. Там очень часто  в джунглях пропадали украденные обезьянами или волками дети, причем английскими или индийскими учеными  в 50-х годах прошедшего столетия были зафиксированы случаи, когда  животные не ели, а воспитывали украденных младенцев.

Дети не превращаются в красавцев  типа Маугли. Они превращаются в  ни то, ни се. Они чешут задней ногой  за ухом, рвут мясо зубами, воют на луну, и если их возвращают в человеческие жилища, тоскуют, чахнут и умирают, так  и не научившись разговаривать и  есть вилкой и ложкой. Потому что  ими пропущены какие-то важные этапы  воспитания. А самые важные этапы  воспитания — это внутриутробное развитие и первые несколько лет  жизни. Как говорил Толстой, между  мною трехлетним и мною семидесятилетним разница очень небольшая, но между  мною только что родившимся и мною трехлетним — разница огромная.

Самое важное закладывается тогда, когда дается младенцу в рот материнский  сосок или соска, что поет над  колыбелькой молодая мама: «Богородице  Дево, радуйся» или «Я буду вместо, вместо, вместо нее, твоя невеста, честное ё». Пока носит дитя, мама курит папиросу или причащается раз в месяц.

За каждый день внутриутробного  развития проходят астрономические  периоды, в строении земли они  называются геологическими эрами. Упущенные  вопросы внутриутробного, сразу  после рождения, ближайшего дошкольного  или первые годы школьного воспитания — я боюсь, невосполнимы.

То, чему я не научился в двенадцать-тринадцать лет — я уже в двадцать четыре года не научусь или научусь но с титаническими усилиями, и хуже, чем мог.  Навыки, которые я  в четырнадцать-пятнадцать лет не обрел в части труда, терпения, физической выносливости, перенесения  боли — 14-15 лет — в тридцать-сорок  лет уже поздно нагонять. Есть необратимые  изменения в человеке, из-за которых  не сделанyые вовремя вещи позже не нагоняются.

Мы традиционно говорим об обожении человека, о том, что Церковь существует, чтобы довести его до Царствия Божьего и на земле сделать  его сыном Неба, гражданином Небесного  Царства, чтобы он был благодатен и жил не по природе.

Чтобы, как говорится в молитве  оглашения, «он не был чадом тела, но чадом Твоего Царствия». Но мы накопили столько ошибок и пропусков в  гражданском, общественном, личном воспитательных процессах, что когда мы начинаем обоживать этого калеку, он вообще разваливается.

Получается жуткое зрелище, наподобие  Параолимпийских игр, когда одноногие  люди метают молот  или диск, а  слепой бежит кросс. Это памятник человеческому мужеству, но смотреть на него очень больно.

Наша духовная жизнь похожа на параолимпийские  состязания, потому что мы изначально искалечены и одновременно пытаемся совершать какие-то подвиги.

Прежде, нежели упражняться в христианских добродетелях, нужно поупражняться  в добродетелях дохристианских, которыми был богат мир до Рождества  Христова: еврейский — сознательно  ожидавший Мессию, нееврейский —  не ожидавший, но предчувствовавший. Евреи  упражнялись в Писании и пытались хранить то, что Бог им заповедал. Язычники ценили другие вещи: храбрость  на войне, простоту в быту, мудрое слово, умение слушать другого и сдерживать свой гнев (такого человека чтили выше полководцев), не порабощаться богатству  и терпеть превратности судьбы. Они  выстраивали целые богословские школы, учившие, как прожить жизнь  достойно и правильно с минимальным  количеством грехов.

Трудолюбие — не христианская добродетель, а общечеловеческая. Приход к больному в больницу — не только евангельское дело, но и общечеловеческое. Для  христиан евангельское в нем только одно: ты приходишь сознательно ко Христу, который учит в больном  видеть Себя. Если же ты Христа в больном  не видишь, но все равно к нему идешь, потому что он больной и  нуждается в твоей помощи, то это  добродетель общечеловеческая. Это  простейший способ стать человеком  — пойти к тому, кому больно и  по возможности облегчить его  страдания теми средствами, которые  у тебя есть под рукой или в  сердце.

Кто-то из историков подсчитывает, что первые семьсот с лишним лет  после основания Рима у римлян не было ни одного развода.

Кажется, об этом пишет Честертон. Почему Бог дал власть над миром  римлянам? Потому что они были добродетельнее, чем все народы земли. Они были храбры на войне, просты в быту —  спали на земле и пили простую  воду, не боялись терпеть, страдать и умирать в период опасности, были целомудреyны в браке, гнушались  половыми перверсиями, которыми цвел весь Восток (персы, финикийцы и даже греки). Они были естественно добродетельны.

Нам сейчас не хватает не только христианских добродетелей, но и вообще человечности.

Классическая литература поставила  нам горький диагноз: на Руси легче  найти святого, чем порядочного. Святых на Руси было много, негодяев тоже хватало, а вот простых порядочных людей — маловато. Нехватка среднего звена. Качка из стороны в сторону, «из глубины воззвах к Тебе» (из бездны — вверх, и сверху —  вниз) — расшатает любого.

Как пелось в старой песне «надо  быть спокойным и упрямым, чтоб порой  от жизни получать радости скупые телеграммы». Я склоняюсь к тому, что эти «плюс» и «минус» нашей  души, качка справа налево — просто отсутствие воспитания и недисциплинированность, просто разболтанность души. Сначала  нагадить, так что стыдно людям  в глаза смотреть, а потом слезы  лить неделями, а потом, когда устанет  лить слезы или они закончатся — опять нагадить и опять слезы  лить.

В таком режиме жить нельзя. Нужно  воспитывать в себе аккуратность, честность, исполнительность, нужно  исполнять то, что пообещал, нужно  учиться думать о ком-то, кроме  себя, а не превращать христианскую жизнь в торжество эгоизма: раньше думал только о своих карманах, а теперь — только о своих грехах.

Некоторые христиане носятся со своими грехами, как курица с яйцом. Это тончайший вид мерзкого эгоизма, а не духовная жизнь. О Христе человек  не думает, о ближнем не думает —  думает только о себе, о своих  добродетелях, которых в принципе нет и быть не может при таком  состоянии ума.

Резюме. Прежде, чем идти на сияющие  высоты христианских добродетелей, необходимо научиться здороваться с людьми на улице. Прежде, чем бросить курить, необходимо научиться окурки бросать  в урну, а не под ноги. Прежде, чем  научиться читать Иисусову молитву  устами и в уме, надо постараться  сморкаться в платок, а не, зажимая  одну ноздрю пальцем, ближнему на ботинок.

Закон духовный гласит нам, что без  маленького большого не существует. Нужно  заточиться, препоясаться и застегнуться, приготовившись к длиннейшей незаметной работе, начиная с самых простых  вещей. Тогда начнется постепенный  путь к обретению смысла и глубины  во всем остальном.

По сути, рецептура дана в одной  из латинских пословиц: научись сначала  делать то, что ты уже умеешь —  и тебе откроется неизвестное.

Научись, например, слушать людей. Кажется, такая простая вещь — а  научись не перебивать, сидеть и  слушать.

Научись не выбалтывать чужие тайны  и не радоваться чужим грехам.

И так далее.

Так, от меньшего к большему — глядишь, до чего-то человек перед смертью  и дойдет.

Записала Мария Сеньчукова