Краткая заметка о православии и его парадоксах сознания.

   КККККККККККККККККККККККККККККККККККККККККККК

   Я в нашу церковь хожу как партизан. Почти подпольно, взывая к памяти образы первых тайных  христиан. Крадучись тихонько паркую ярко-красный джип перед храмом. И короткими  перебежками, потряхивая пирсингом, кожаными штанами и приглаженным  ирокезом ,пробегаю открытую, простреливаемую взглядами, местность. В храме быстренько беру полную горсть свечей и начинаю лихорадочно их расставлять перед иконами, произнося про себя короткие молитвы. Похоже, я местная достопримечательность. Некоторые, умеренно-языческие граждане, предполагают, что я ЗНАЮ некую секретную систему - код расстановки свечей, приносящую удачу. Типа как в казино. Но вычислить никто не может, ведь я коварный - не повторяюсь.

   Других привлекает подозрение, что я нахожусь в скрытой оппозиции нашему батюшке, потому что ЗНАЮ (ведь у меня длинные волосы), что-то особенное, чего батюшка, по зловредной привычке, скрывает от всех остальных (от всего цивилизованного человечества). Кругом, в мирской жизни, только и шепчут, что церковники «искажают и скрывают тайное» для того, чтобы «властвовать». Над чем властвовать, не совсем понятно, но всем хочется разоблачить. Разоблачать интересно и повышает самооценку.

    Поскольку я нормальный православный человек, то в наш храм я хожу только тогда, когда вероятность встретить там батюшку – минимальная. Батюшка хитрый и не повторяется, может очутиться в церкви в самое неожиданное время, например: после обеда. В этом случае мы старательно делаем вид, что не знакомы. Он демонстративно разглядывает иконостас, а я ограничиваюсь экспансией только на боковые подсвечники. Исповедоваться и причащаться в нашем храме я избегаю из врождённой вредности и духа противоречия.

   Батюшка тоже нормальный православный человек, и увидев меня в очереди на исповедь, жизнерадостно потирает руки. Ведь я не лох и  хорошо понимаю, что он может отпустить мне грехи короткой молитвой, не заставляя меня произносить вслух неприятные вещи. Может, но никогда так не делает, выделяя меня этим из массы рядовых прихожан. Наверно, мои грехи ему кажутся самыми увлекательными в нашем приходе. А может, он просто вредный. Иначе зачем он так саркастически воспрашает меня, когда же начнёт укорачиваться мой стандартный список грехов, в которых я так искренне раскаиваюсь уже много лет. Культурный человек, мог бы и не задавать мне таких неудобных вопросов. Тем более в храме. Кем он себя воображает? Разговаривает со мной столь строгим и неприятным голосом, что я начинаю бояться: а вдруг он не допустит меня до причастия? Умом я понимаю – так он со мной не поступит, но жохаюсь каждый раз не по-детски.

   Предполагая у себя необычайно высокий уровень самой самобытной христианской духовности, я езжу в другой храм, километров этак за 100 от нашего дома. Жена посмеивается: бешеной собаке - 7 вёрст не крюк, но тамошняя церквушка такая живописная, что мне там кажется благодатнее. Кроме того, если наш батюшка весьма упитанный и строгий дядечка, то тамошний молод, почтителен со мной и живёт в диккеновской бедности (в нищете). Внешность аскета (худенький), имеет, кроме богословского, второе, светское, образование (историк). Жаден до общения и споров на религиозные темы. Опасаясь лишиться такого болтуна ,как я, он старается достучаться до моей души самым комфортным для меня образом – через дискуссии, взывая к моему разуму. Дело достаточно безнадёжное, но весьма приятное.

   Прошлым летом нас стало трое. Мы неожиданно успешно клонировались, копая с отцом Сергием ямы для будущего забора. Из облака пыли материализовался чёрный Туксончик и перепуганный дядька коротким броском через открытое пространство, заскочил в храм, совершенно ошалевше начал хаотично тыкать свечи в подсвечники (ящички с песком) и сыпать мелочь в коробку для сбора пожертвований. Мы откровенно позабавились его мистическим манипуляциям – рекомендовали для верности сплюнуть через левое плечо, а мужик как-то посмотрел на нас, на мелочь в коробке, на иконы с лампадками, на мой Актион – взял свободную лопату и целый час мы вместе копали.

    Украина – древняя страна ,по которой бродят одичавшие потомки христиан. Они ещё помнят: зачем-то нужно забегать в храм и ставить зажжённую свечу. А потом растерянно стоят перед ликом нашего Бога на тёмной от времени иконе, тщетно пытаются что-то вспомнить, что-то забытое, важное, что неразрывно связано с ними самими. Вспомнить и встать в некий общий поток времени, в котором жили до нас поколения забытых нами предков. Я не знаю где могилы моих прадедушек, там, в квартирах, где прошло моё детство – сейчас живут совсем чужие люди, но и 1000 лет назад, мои предки молились в таких же - православных храмах. Здесь, в храме, возникает чувство, что в твоей душе заживает какая-то невидимая рана. Осеняю себя крестом, в голове вертится фраза человека, который жертвовал на купол для нашей церкви: «Всё что отдал – это всё твоё».