Медведь в рубашке тёплой, я полз к себе на льдину,
карабкался в кровать; я глобус штурмовал
под парусами в ночь, пока, чернобородый,
с собаками, в меху, я Полюс оседлал.

Там ,ночью детских игр, товарищи замёрзли,
замёрзший ворот, голод тесали мой кадык,
а я взохнул протяжно: снежинки налетели--
и впрямь меня прикончат? Я в темноте залёг.

-- Здесь, мёрзлый флаг трещит в сияньи молчаливом
нехоженых снегов. А я стою
псы брешут, борода черна, а я на Полюс
Северный глазею...
И что теперь? назад?

Прошу, оборотитесь-- я на юг ступаю.
Вращается мой мир, здесь ось его, конец
холодный и лихой: все параллели, вихри
вершатся в коловрате, который я открыл.

Но в этом смысла нет. В кровати детской, после
ночного рейда, в этом тёплом мире,
где трудится народ и терпит до конца,
венчающего боль-- в Кукушечьей Стране

я Севера достиг, и это впечатлило.
Здесь Полюс настоящий моих забот и дел,
где всё, что совершил я бессмысленно вполне,
где я погибну, может, а выживу-- последним...

где, с горем выживая, я всё же одинок;
здесь, где, из темноты невежества явившись,
толпятся вкруг меня ночь, льды и смерть,
я вижу: наконец все знанья, что годами

я выжимал из тьмы-- что тьма сдавала мне--
невежеству под стать: из ничего-- ничтожность
а темнота-- из тьмы. Из тьмы приходит боль,
что мудростью зовём мы. Это-- боль.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

90 North

At home, in my flannel gown, like a bear to its floe,
I clambered to bed; up the globe's impossible sides
I sailed all night—till at last, with my black beard,
My furs and my dogs, I stood at the northern pole.

There in the childish night my companions lay frozen,
The stiff fur knocked at my starveling throat,
And I gave my great sigh: the flakes came huddling,
Were they really my end? In the darkness I turned to my rest.

—Here, the flag snaps in the glare and silence
Of the unbroken ice. I stand here,
The dogs bark, my beard is black, and I stare
At the North Pole . . .
And now what? Why, go back.

Turn as I please, my step is to the south.
The world—my world spins on this final point
Of cold and wretchedness: all lines, all winds
End in this whirlpool I at last discover.

And it is meaningless. In the child's bed
After the night's voyage, in that warm world
Where people work and suffer for the end
That crowns the pain—in that Cloud-Cuckoo-Land

I reached my North and it had meaning.
Here the actual pole of my existence,
Where all that I have done is meaningless,
Where I die or live by accident alone—

Where, living or dying, I am still alone;
Here where North, the night, the berg of death
Crowd me out of the ignorant darkness,
I see at last that all the knowledge

I wrung from the darkness—that the darkness flung me—
Is worthless as ignorance: nothing comes from nothing,
The darkness from the darkness. Pain comes from the darkness
And we call it wisdom. It is pain.

Randall Jarrell

То не было погибелью, ведь умирают всё.
То не было погибелью: мы умирали прежде,
в рутинных катастрофах-- и "поляны"* наши
бумаги поднимали, слали похоронки;
налоги возрастали, из-за нас, ага.
Мы погибали в чёрный день календаря
врезались в горы, миль полста отсюда,
ныряя в сеновалы, нападая на своих,
взрывались от огня своих зениток,
мы погибали будто муравьи, котята, иностранцы.
(Во время обученья в средней школе
мы гибели образчиков не знали.)

На новых самолётах, в новых экипажах мы бомбили
по целям во пустыне и на побережьях,
палили в баржи, ждали результатов наших...
В резерв уйдя, мы просыпа`лись поутру
над Англией, опять на фронте.

Без разницы, но если погибали мы,
то уж не в катастрофе, по ошибке
(хоть ошибиться было просто).
И мы читали письма, вылеты считали...
Мы девичьими именами называли
бомбардировщики, в которых города сжигали,
которые мы проходили в школе...
покуда мы не снашивались, наши трупы
ложились средь народа, что убивали мы не глядя.
Коль мы чуток тянули, те вручали нам медали;
когда мы погибали, говорили, что "ущерб наш невелик",

указывали: "Карты вот...",-- и мы сжигали города.

Нет, то не умиранье, нет, вовсе не оно.
А ночью умирающему, мне приснилось, что я мёртв,
и города мне молвили: "Зачем ты умираешь?"
Нам хорошо, когда ты есть, но почему я умер?"

перевод с английского Терджимана Кырымлы * "поляны"-- аэродромы,--прим.перев.

Losses 
 
It was not dying: everybody died.
It was not dying: we had died before
In the routine crashes-- and our fields
Called up the papers, wrote home to our folks,
And the rates rose, all because of us.
We died on the wrong page of the almanac,
Scattered on mountains fifty miles away;
Diving on haystacks, fighting with a friend,
We blazed up on the lines we never saw.
We died like aunts or pets or foreigners.
(When we left high school nothing else had died
For us to figure we had died like.)

In our new planes, with our new crews, we bombed
The ranges by the desert or the shore,
Fired at towed targets, waited for our scores--
And turned into replacements and worke up
One morning, over England, operational.

It wasn't different: but if we died
It was not an accident but a mistake
(But an easy one for anyone to make.)
We read our mail and counted up our missions--
In bombers named for girls, we burned
The cities we had learned about in school--
Till our lives wore out; our bodies lay among
The people we had killed and never seen.
When we lasted long enough they gave us medals;
When we died they said, "Our casualties were low."

The said, "Here are the maps"; we burned the cities.

It was not dying --no, not ever dying;
But the night I died I dreamed that I was dead,
And the cities said to me: "Why are you dying?
We are satisfied, if you are; but why did I die?"

Randall Jarrell

Из матушкина сна я выпал в Державу
и корчился во чреве, пока мокрый мех мой смёрз,
шесть миль от земли, волен от снов ея житейский,
проснулся в чёр(ные)хло(пки)зе(нитных)с(нарядов)*, в ночные кошмары.
Когда я погиб, меня вымыли шлангом из турели.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
* что в скобках, вслух не читать)), см."black flak:  Flak refers to the bursting shells fired from antiaircraft guns.  The gunshots perhaps literally wake up the speaker, perhaps metaphorically make him aware of the horrors of his position.  The short sharp sound of the words "black flak" with their harsh k's are meant to mimic the sound of the flak itself...",-- прим.перев.

The Death of the Ball Turret Gunner 
 
From my mother's sleep I fell into the State,
And I hunched in its belly till my wet fur froze.
Six miles from earth, loosed from its dream of life,
I woke to black flak and the nightmare fighters.
When I died they washed me out of the turret with a hose.

Randall Jarrell 
См. статьи об этом стихотворении:  http://en.wikipedia.org/wiki/The_Death_of_the_Ball_Turret_Gunner , и ОСОБЕННО:
http://farrells.people.cofc.edu/Farrell/Jarrell/ball_turret_gunner.html?referrer=webcluster&