У нас очень гостеприимный народ. Если только ты не заявился с мечом (тут гость, как правило, получает разок по тыкве и парочку — по оралу), то тебя встретят хлебом-солью (водкой-пивом, хреном-поросёнком, балычком-коньячком — кто чем богат), в баньку сводят, лучшую перину постелят. Ради высокого гостя так и вовсе готовы расстараться — то декораций вдоль дорог придумают, с ряжеными статистами на подтанцовке, то травку с листочками покрасят, чтобы веселее зеленела, то асфальт укатают поверх рельсов, чтобы не трясло на переезде, а то и вовсе вертолётную площадку наскоро соорудят, да прямо посреди колхозного поля, с асфальтовой же тропинкой к ближайшей трассе — это вам не круги на полях, наши люди серьёзные, основательные!

Историю эту рассказал наш друг и коллега, Владислав Юрьевич. Ждали однажды наши заводчане как раз такого большого человека. То ли САМОГО, то ли...тоже САМОГО. А ожидания — это всегда надежды. Дескать, вот как прилетит в голубом вертолёте, как бесплатно покажет кино! У администрации, правда, были некоторые основания полагать, что кино может оказаться ужастиком или порнухой, поэтому нового асфальта и свежей разметки не жалели. Особенно на путях возможных экскурсий.

Служба безопасности завода и вовсе напоминала цирковых лошадей, с цветами и мылом в нужных местах: надо было разогнать по щелям всех бомжисто выглядящих, погрозить пальцем всем подозрительным, проверить места вероятных гнездований снайперов и пулемётчиков — словом, после мероприятия, если все останутся живы и на местах, можно смело уходить в недельный лечебный запой.

Всё проверили, выдохнули, сосредоточили внимание на главных воротах, куда, по оперативным сводкам, через пару часов должен был въехать кортеж — и тут недремлющее око упёрлось в одинокую фигуру, слоняющуюся аккурат перед воротами и злобненько на них косящуюся. Око не поверило себе, проморгалось, убедилось, что фигура никуда не исчезла, и отправило носителя выяснить — кто таков и какого, собственно?

Мужичок назвался Гришей и охотно пояснил цель своего томительно-злобного ожидания:


Тут моей Наташки хахаль должен подъехать, надо ему мурло начистить.

Охрана ахнула, охнихренажсебекнула и, взяв мужичка в кольцо, строго спросила — зачем же сразу мурло-то?


Дык как же не начистить? Он к Наташке ходит? Ходит. При живом муже? Вот он я, живее только Ленин. Значит, однозначно чистить! И ведь какой изобретатель и рационализатор попался: он, пока я был пьян, подсадил мне чип. Ну, жучок такой электронный, сейчас такой за границей всем бродячим собакам и законопослушным гражданам, говорят, подсаживают. И как только я за порог — у него уже на карте города сигнал показывает: гараж свободен, можно заезжать. Вот только в одном он промашку дал — надо было в жучке одностороннюю связь оставлять. А так — и я теперь знаю, где он находится. Иначе бы так и ходил пень пнём, только с рогами. Вот, скоро должен подъехать. Мне с жучка сигнал прямо в мозжечок идёт, и я его местоположение могу указать точнее, чем жэпээс.

Охрана переглянулась, пожала плечами, отправила гонца за спецбригадой — в таком деле лучше перебдеть, чем недобдеть — и продолжила самую непринуждённую беседу, какую только может вести группа товарищей в полной боевой амуниции с рассказчиком в синей промасленной спецовке. На всякий случай поинтересовались — мурло чистить в одиночку собирается, или в компании с кем?


Тут такое дело... Я на днях с тёщей установил мысленную связь. Она на мои обычные звонки не отвечает, а тут сразу отозвалась. Изложил ей ситуацию, она обещала огневую поддержку. Какую? Да от тестя, царствие небесное, ей достались пара карабинов с оптикой, «Тигр» и «Сайга», она на меня их не оформляет — мол, выпиваешь часто — а ради такого дела согласилась устроить огневую поддержку. Говорит, если у тебя не получится — за мной контролечка. Так что сейчас уже где-нибудь на позиции.

Снайперскую точку Гриша сдавать наотрез отказался — она, хоть и тёща, а человек не чужой. В разгаре дискуссии не заметили, как подъехала спецбригада. Расспросив, что и как, решили, что клиент всё же их, поэтому поедет не в кутузку, а в приёмный покой. Гриша, поразмыслив и взвесив варианты, сделал выбор в пользу больницы. Уже провожая барбухайку, начальник охраны слёзно просил уточнить, и как можно скорее: про тёщу с карабином — это в самом деле бред, или стоит поискать? А то кто эту Наталью знает... (Малявин Максим Иванович. Россия)

Психиатрия — не самая лёгкая врачебная специальность. Особенно это начинаешь понимать к концу рабочей недели, когда простое человеческое общение мнится совсем не роскошью, а тяжкой повинностью, и хочется несколько часов просто побыть в покое. И всё же, когда-нибудь, когда (настанет ли этот день?) я отойду от врачебных дел, мне будет сильно не хватать этой работы. Ну, где ещё, скажите, можно поговорить с человеком не о фатальной дивергенции цен и зарплаты, не о политике, и не о том, что к собеседнику, видите ли, мироздание не тем ракурсом повернулось, да ещё и без памперса? Только в этих стенах. Про мировой заговор и тотальный шпионаж? Пожалуйста. Про космические крейсера на околоземном рейде, с которых ихние матросы бегают на Землю в самоволки и ведут себя по-хамски? Да сколько угодно! И про магию. И про порчу. И ещё про что угодно, скучно не будет, можете быть уверены.

Вот и мне не дали успеть соскучиться по яркой симптоматике: на приём пришла Гуля. Вообще она в диспансере редкий гость: сама на приём не ходит, сидит дома до последнего, пока окончательно не затерроризирует родню очередными попытками вызвать инкуба для утех и игрищ сексуальных. Инкубы, видимо, в курсе, поэтому сидят смирно, здоровьем не рискуют и в первую попавшуюся пентаграмму голышом не скачут. В итоге вместо инфернального любовника являются трое их барбухайки и предлагают вместо секса заняться госпитализацией. Отказать таким мужчинам выше Гулиных сил, и в больницу она едет беспрекословно. После выписки, правда, ни разу за лекарствами не приходит, и раз в полтора-два года история повторяется. А тут — пришла сама.

- Здравствуйте, доктор.

- Здравствуй, Гуля. Что стряслось?

- Баланс у меня нарушился.

- Кислотно-щелочной?

- Если бы! Энергетический!

- Это каким таким образом?

- Ну, вы в курсе, что есть энергия тёмная и энергия светлая? Так вот, чтобы набрать тёмную, надо покрутиться на левой пятке против часовой стрелки, а чтобы светлую — на правой и по часовой. Так вот, тёмную я набрала, а правую ногу подвернула, она у меня болела, и крутиться на ней я не могла.  

- Тебе избыток тёмной энергии как-то мешает?

- Конечно! Я теперь в невидимый мир попасть не могу!

- А раньше могла?

- Ну, конечно! Вообще их много, всяких миров. Но мне открыты только видимый — ну, наш, то есть — и невидимый. А теперь и невидимый закрылся, и я чувствую себя инвалидом каким-то.  

- Так подожди, пока нога заживёт.  

- Так меня эта тёмная энергия так распирает, что аж кричать хочется! Мысли то путаются, то вообще останавливаются — и затык, ни о чём подумать не можешь. Теперь эта энергия ещё и бубнить что-то в голове начала. Раньше можно было её на инкуба сбросить — ну, подробностей я не буду рассказывать, сплошная порнография. Так они, гады, попрятались!

- Наверное, зализывают раны.

- Да нет, просто сволочи.

- А таблетки ты по-прежнему не пьёшь...

- А зачем? Меня ваши и так лечат.

- Кто это — наши?

- Так санитары же!

- Ну-ка, ну-ка, и как же это они тебя лечат?

- Да каждую ночь сажают с собой на ракету, и мы летаем над городом, пока я не засыпаю. Нет, я не против, мужчины они красивые, но ведь, кроме полётов, от них ничего не допросишься, да и укачивает немного.

- Интересный способ, надо при случае расспросить их поподробнее. И что, прямо каждую ночь?  

- Почти каждую. И сны потом снятся цветочные. Всё какие-то оранжереи, цветы, цветы... Тьфу!

- Так что тебе не нравится? Красота же, наверное!

- Доктор, посмотрите на меня! Я что, по-вашему, маньяк-ботаник?! Мне что, интересно то, как они промеж собой шепчутся, у кого пестик кудрявее или тычинка шустрее? Я пришла попросить...нет, потребовать! Дайте нормальных сексуальных снов! Или я за себя не ручаюсь. Сама пойду к инкубам, и они у меня попляшут!

- Гуля, держи себя в руках! - воображение рисовало толпы перепуганных насмерть инкубов, шустро улепётывающих от разъярённой девицы, твёрдо вознамерившейся стравить избыток тёмной энергии. - Нельзя тебе в таком приподнятом настроении в другие миры соваться! Давай-ка сделаем вот что. Полежи немного в отделении, отдохни, ногу подлечи. Я думаю, там найдут способ справиться с твоей бедой.  

- А снов? Снов сексуальных мне дадут?

- Дадут, не сомневайся. Если забудут, скажешь, что Максим Иванович просил выделить тебе особых снотворных, они сами знают из какой баночки.  

- Тогда ладно. Пишите направление. (Максим Малявин. Блог добрых психиатров. Россия)

Просто ходячий пример того, как может мешать впечатлительность и развитое воображение. В детстве оно охотно рисует образ ТОГО, КТО ПРЯЧЕТСЯ ПОД КРОВАТЬЮ, а также подстерегает ночью в туалете, либо просто притаился за углом — ведь явно не с целью выскочить и объявить вам, что вы выиграли приз как самый послушный ребёнок и сейчас вас будут щедро и вдумчиво одаривать. По мере взросления взрослеет и приобретает богатый опыт впечатлительность, страхи кочуют за ней, претерпевая эволюцию не хуже дарвиновской и уже не прячутся по тёмным углам, а мелькают среди фигур нового коллектива либо окутывают грозовой дымкой предстоящую проверку, экзамен или (упаси господи!) комиссию.

 

Хорошие девочки и мальчики, слушаются и любят родителей, не шумят, тихо себе играют во что-нибудь опять же тихое. Если родители поругали, то не огрызаются, а горюют, что не отменяет любви и привязанности к ним. То же и потом: если б в школе учились только хорошо знакомые, не шумные и не задиристые ребята, а уровень громкости заведения можно было бы убавить раза в три, то учёба была бы сущим удовольствием. Да, и ещё отменить экзамены и к доске не вызывать, а то стоишь, отвечаешь, а все на тебя СМОТРЯТ и что-то себе ДУМАЮТ. И, не дай бог, что-то плохое, или за выскочку держат; лучше отвечу хуже, чем знаю.

Растут скорее моралистами и самобичевателями, нежели чем пофигистами и циниками. Причём самые строгие правила и оценки применяют прежде всего к себе, отчего рождаются сонмы комплексов неполноценности — ну, как тут спасать мир руками, на которых растёт шерсть от мастурбации? Как с таким лицом и ушами сеять доброе, разумное, вечное? Излишки этих комплексов можно было бы в профилактических целях прививать государственным и политическим деятелям, если б не боязнь массовой отставки и обезглавливания страны.

Зная за собой массу реальных, а более — мнимых недостатков, могут постараться спрятаь их за ролью бывалого и тёртого жизнью кренделя, сохраняя при этом внутри ранимую натуру, которая нет-нет да и проступит сквозь маску бравого морячка, поигрывающего подкачанными в спортзале мышцами (а то ж был как неделю тому назад покинувший пристанище гельминт, право слово!). Посему не удивляйтесь, если, применив к морячку вместо морского трёхэтажного приветствия вежливо-смиренномудрое «как же вам с собою тяжело, наверное», вы обнаружите его рыдающим на вашем плече.

Выпивка, сигареты? Да окститесь, как можно — это ж не только вред здоровью, но и непоправимый удар по карме, да и куда далее пополнять сосуд накопленных грехов — так что нафиг-нафиг...С противоположным полом тоже поначалу определённые трудности (я не достоин, секс без большой и чистой любви превратит меня в животное, флирт и ухаживание — это обман, как ЭТО делают без наркоза и вообще — как можно живого человека...), но в конце, как в сказке — добро побеждает разум и все живут долго, регулярно и счастливо.

На работе вряд ли будут начальниками высшего звена в силу противности им самого понятия лидерства, но как исполнители зачастую бесценны: моральные соображения не позволят им схалтурить. Опять же, сотрудник, которому претит само понятие лжи... (Максим Малявин. Россия)

Учитывая то, сколько раз психиатрической службе приходилось спасать мир — будь то инопланетная угроза, заговоры правительств или четвёрка конных товарищей — силы зла должны считать нас отъявленными рецидивистами и иметь на нас зуб, копыто и рог. Спасает только избыток отваги при недостатке воображения. Вот и на этот раз обычный вызов спецбригады обернулся мировой спасательной операцией.

Вызов поступил от родственников одной нашей давнишней пациентки — у неё началось обострение болезни, а в больницу она идти отказалась наотрез: терроризировать родню и соседей куда увлекательнее. Когда барбухайка прибыла по указанному диспетчером адресу, во дворе высотного многоподъездного дома, несмотря на самый разгар рабочего дня, собралось довольно немало зрителей. Неудивительно: где ещё вот так вот забесплатно тебе покажут в окно голую женскую задницу! Детей и обременённых присутствием лучшей половины мужей, правда, тут же заворачивали бдительные мамы и жёны — дескать, насмотрятся, потом перевоспитывай их! Тем не менее, народу хватало.

Время от времени задница, точнее, её гордая носительница, оглашала двор...возможно, сама она считала, что гласом трубным, но на практике выходило, что воплем истошным.

• ЙА БАГИНЯ!!! ВАМ ВСЕМ КОНЕЦ!!! ГОРОДУ АБЗАЦ!!! РОССИИ ТРЫНДЕЦ!!! МИРУ ПЕСЕЦ!!! Я ВАС ПОКАРАЮ!!!!!!!

Гвардейский экипаж переглянулся.

• Не так я представлял апокалипсис, - промолвил Денис Анатольевич.

• Финал дерьмовый, вот ведь что досадно, - отозвался фельдшер.

Санитар посмотрел сначала на одного, потом на другого и скромно сказал, что мог бы, в принципе, явить миру следующую строфу, но глубокая врождённая интеллигентность, такт и остро развитое чувство прекрасного не позволяют ему это сделать.

К моменту, когда родственники открыли дверь, и бригада вошла в квартиру, задница перестала обтурировать оконный проём, воссоединилась с пациенткой, и они отправились встречать вновь прибывших. В прихожей повисла напряжённая пауза.

• Сынок! - возопила пациентка, одним прыжком оказалась на шее санитара и сомкнула крепкие объятья. Тот пошатнулся, но устоял.

• Слышь, сын божий, ты пока так и стой, мы только аминазин наберём, - попросил Денис Анатольевич, и фельдшер быстренько набрал в шприц аминазин.

• Ой, - сказала носительница божественной задницы.

• Готово, - выдохнул фельдшер.

• Ну что, может, так и снесёшь богиню вниз? - спросил Денис Анатольевич.

• Только если она пообещает отменить конец света, - прокряхтел тот.

• Ну так как, - обратился Денис Анатольевич к пациентке, - отменим апокалипсис?

• А меня выпишут скоро? - прищурилась та.

• Если таблетки в унитаз выплёвывать не будете, то аккурат к Новому году должны быть уже дома.

• Тогда поехали, - скомандовала она санитару. Тот поглядел на Дениса Анатольевича. Денис Анатольевич пожал плечами и кивнул — вези, мол.

Во дворе дома, уже перед распахнутой дверью барбухайки, пациентка попросила остановиться, поскольку ей надо сделать заявление.

• РАСХОДИТЕСЬ ПО ДОМАМ!!! Я ОТМЕНЯЮ КОНЕЦ СВЕТА!!! ПОШЛИ ВОН, ПОКА Я ДОБРАЯ!!! - после чего ещё раз быстренько явила миру свою задницу, успокаивающе махнула рукой спецбригаде — дескать, всё-всё-всё — и решительно загрузилась в машину.

Водитель взял курс на психбольницу. Мир был в очередной раз спасён. (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия).

С учётом особенностей самокритики, многие из наших пациентов нет-нет, да и задаются вопросом: что я тут делаю? Почему до сих пор хожу на приём? Со мной же всё в порядке, ничего не болит, настроение хорошее, сон крепкий — чего ещё надо? Ну, иногда бывает, приходится ложиться в стационар, но в остальном-то никаких проблем!

Этот же вопрос задала однажды Елена (назовём её так), давнишняя пациентка. Было это как раз незадолго до новогодних праздников, когда она пришла за лекарствами.

- Елена, вы получаете поддерживающее лечение.  

- А что оно поддерживает?

- Ваше психическое здоровье.  

- Оно у меня не шатается.

- С такими лекарственными подпорками — да. А стоит прекратить приём таблеток, и через пару месяцев , скорее всего, вы раскрутитесь и попадёте в больницу. Что там было в прошлый раз? Война с соседями, которых вы приняли за зомби, с попытками упокоить понадёжнее?

- Ну, что вы, доктора, за люди такие! Минздрав предупреждает, вы пророчествуете! Вы с Минздравом докаркаетесь когда-нибудь! Ну, ошиблась немного, с кем не бывает! К тому же, это ещё вопрос, кто они на самом деле, мои соседи! Ладно, делайте ваш укол, выписывайте ваши таблетки, и я пошла!

Уже собираясь уходить, она вдруг наклонилась и внимательно посмотрела на свою амбулаторную карточку, которая лежала на моём столе.

- А это что ещё за буква «Д» на корешке? - с подозрением спросила она.

- Она означает, что вы находитесь в диспансерной группе наблюдения. То есть...

- Не нужно объяснений, я сама разберусь! - гордо сказала Елена и вышла из кабинета.

Сегодня Елена появилась в диспансере, но на приём пошла не сразу. Она долго ходила по коридору, заглянула во все кабинеты и только потом порадовала визитом мой.

- Здравствуйте доктор!

- Здравствуйте, здравствуйте!

- Как у вас дела?

- Спасибо, что поинтересовались. Неплохо для первых дней после отпуска.

- Как самочувствие?  

- Спасибо, не жалуюсь.

- Спите нормально? Аппетит хороший? - её взгляд стал пристальнее.

- Елена, я тронут вашей заботой. Всё в порядке. А откуда такой интерес к моей персоне?

- Ну, как же! Вы сами сказали, что я в диспансерной группе наблюдения. А я и не сразу поняла, зачем мне приходить каждый месяц. Но вы открыли мне глаза, огромное спасибо вам за это! Теперь я знаю, зачем я здесь, - она подняла вверх указательный палец.

- Ну, посвятите и меня в эту тайну.

- Я прихожу сюда, ЧТОБЫ ЗА ВАМИ НАБЛЮДАТЬ! А остальные из этой группы ходят, чтобы наблюдать за другими докторами. И медсёстрами тоже! - она повернулась и внимательно поглядела на прикрывшую рукой рот Наталью Владимировну. - Ведите себя хорошо, через месяц приду — проверю! (Максим Малявин. Россия)

Эпидемия белой горячки, похоже, в самом разгаре. Спецбригада честно отрабатывает свои колёсные и прочие надбавки, пытаясь угоспитализировать всех достойных, но энтропия человеческой психики продолжает упорно лидировать. То вдруг обнаружится страдалец, вынужденный экстренно просохнуть (впервые с октября месяца), поскольку из обстановки продано и заложено всё, кроме унитаза и старого матраца, и уже к четвёртому часу навалившейся на него трезвости обнаруживший в своей квартире толпу разъярённых покойных родственников. То вызывают посреди ночи к расстроенному мужику с мухобойкой (ну, вы помните — кусок резинового листа, прикрученный к палке), который лупит наглых, видимых только ему воробьёв, скачущих и порхающих по комнате и вопит, что порядочные птицы в это время суток должны спать. Спать, я сказал!

Пациент, которого родственники привели ко мне на приём, таких безобразий себе не позволял: статус не тот. Да и не наливают уже года четыре. Аккурат с того момента, когда выяснилось, что на самом-то деле никакой он не бывший слесарь пятого разряда, давным-давно уволенный за пьянку, а обер-полицмейстер. Граф Шувалов. По крайней мере, он сам так утверждал, а кто сомневался, удостаивался сиятельнейшего пенделя, чтоб знал, холоп, своё место.

Супруге титул графини где-то в глубине души льстил, но от вечерней чарки с тех пор граф был отлучён окончательно и бесповоротно. Дочери тоже были не против быть юными графинями. Немного обиделась сестра — её граф почему-то упорно звал Дунькой. То ключницей, то девкой горничной — по настроению. Да и племяннику роль конюха в глубине души претила. Но разве ж на всех титулов напасёшься!

Проблем граф никому не создавал: явится ко двору не спешил, графиню не обижал, ключницы не домогался, конюха не гонял. Мог, правда, дать в глаз соседу-якобинцу с верхнего этажа или поцапаться на почве классовой ненависти с соседкой-пролетаркой из квартиры напртив — так ведь за дело! На приём ходили все вместе, чтобы глава семейства не обиделся, не потерялся в городе и случайно не пошёл войной на какую-нибудь Турцию.

Вот и в этот раз они пришли все вместе, даже конюха с собой прихватили. Граф был в радужном настроении, чего нельзя было сказать об остальных. Надо было выяснить, что их так расстроило. - Здравствуйте, ваше сиятельство!

- Здравствуйте, здравствуйте, доктор!

- Как поживаете?

- Прекрасно, вашими молитвами.

- И лекарствами, должен заметить, тоже.

- Не надумали ещё поступить ко мне на службу? Платить буду по-царски!

- Заманчивое предложение. Вот ещё разок-другой всплакну над своей зарплатой — и, пожалуй, соглашусь. 

- Соглашайтесь, доктор! Денег у меня куры не клюют, а намедни я вообще сказочно разбогател!

- Это как же вам удалось? Государь жалование прибавил или Остзейский край доход принёс?

- Только между нами, - он наклонился поближе. - У меня под полом вчера турки султанское золото прятали. Аккурат в подвале. Весь день носили, басурмане. А я, не будь дурак, подслушал, чего это они там возню затеяли. Ну, думаю, свезло тебе, Шувалов! Как только всё стихло, взял я кирку...

- Кирка-то откуда в доме взялась? - удивился я. - Топор — это ещё куда ни шло, это у нас национальное, но кирка?

- Да племянник не успел обратно на стройку унести! - вмешалась графиня. - он ведь на кухне линолеум снял, да как давай в бетон вгрызаться! Только щебень в разные стороны! Насилу успели перехватить, успокоить — мол, не графское это дело, шурфы-то в полу бить. В подвал уже можно одним глазком через дыру заглядывать.

- Не графское-то оно не графское, но ведь от вас никакой помощи! - возразил его сиятельство. - И конюх, как на грех, где-то шлялся. 

- Я не шлялся, я на работу ходил, - возразил конюх, он же племянник.

- Цыц! Молчать, пока зубы торчать! На работе ты у графа, то есть у моего сиятельства, а всё прочее — шабашка и халтура! Доктор, - он повернулся ко мне. - А может, вы подсобите? Пять...Нет, десять процентов ваши! В соболях ходить будете!

- Искушаете вы меня, ваше сиятельство! Давайте-ка вот как порешим: сделаю я вам новые назначения, с учётом внезапно объявившихся турок в подвале и свалившегося на вашу голову богатства, а вы попьёте лекарства, наберётесь сил, отдохнёте. А там видно будет. Сами больше за кирку не беритесь, светский бомонд вас не поймёт, поползут нехорошие слухи и смешки. Золото пусть себе лежит, целее будет. А если турки всё же полезут забирать клад обратно, оставлю графине телефончик нашего врачебного мобильного драгунского подразделения. Приедут, помогут. (Максим Малявин. Россия. Блог добрых психиатров).

Сон мне тут снился неделю подряд,

Сон с пробужденьем кошмарным:

Будто вхожу — а на кухне сидят

Мао Цзе Дун с Ли Сын Маном.

© В.С.Высоцкий

Вот уже сорок с лишним лет миновало с той поры, как отгремели залпы «Града» на Даманском, а тема китайской интервенции продолжает будоражить умы не только политиков, но и простого люда. Вот и наши пациенты не остаются в стороне, Денис Анатольевич не даст соврать.

Надо заметить, что перед праздниками в ментальном океане появился намёк на затишье. Не то, чтобы все подопечные дома у дороги вдруг выздоровели — просто всех поглотила предновогодняя суета, и на болезнь просто нет времени. Да, барбухайка без дела не простаивает, но и запарки особой тоже нет. Весело будет, но чуть позже.

И вдруг — вызов: женщина заперлась в пустой комнате, никого к себе не пускает, но при этом возопит о помощи и с кем-то ругается. Роняя мебель. Так и не успевшая хорошенько соскучиться по работе спецбригада оставила книги, игральные кости и кроссворды и двинулась на выход.

Родственники Клавдии Васильевны (назовём её так) ждали экипаж с нетерпением. Из-за плотно закрытой двери её комнаты была слышна...скажем так, жаркая дискуссия, если бы можно было о чём-то спорить с пустотой. В общем, исполнителям хлопка одной ладонью было бы чему поучиться. Замков на двери не было, но она была словно замурована, и только совместными усилиями её удалось немного приоткрыть.

Оказалось, что восьмидесятилетняя бабулька, к тому же уже с десяток лет как слепая, знала толк в фортификации: на сооружение баррикады пошли холодильник, стол и кровать. К удивлению Дениса Анатольевича, Клавдия Васильевна, как только он представился, встретила прибывших с огромным облегчением и радостью.

-- Наконец-то! Родненькие! А вы кыш отсюда! - она повернулась куда-то вглубь комнаты, - ишь, чего удумали!

-- А кто это такие? - спросил он.

-- Да китайцы проклятые, совсем обнаглели!

Как выяснилось, день у Клавдии Васильевны не задался с самого начала. Сначала суставы всё никак не хотели работать — насилу разошлась. Потом вступило в спину. Потом скакнуло давление. А потом началась китайская интервенция.

-- А как они к вам вообще попали?

-- А как люди в комнату попадают, внучок? Через дверь, вестимо. Я смотрю: один — шасть! Другой — шасть! Пока я вставной челюстью хлопала, глядь — а их уже сорок! Да все при параде, с мечами. Боже ж ты мой, думаю, их сейчас сюда вся Квантунская дивизия набьётся, давай дверь подпирать чем попало...

-- Сильна вы, бабушка, - уважительно промолвил один из дюжих санитаров, оценивая объём и вес перемещённых тяжестей.

-- Так ведь надо было что-то делать! У меня дети, внуки, правнуки!

-- А что хотели-то от вас? - спросил Денис Анатольевич.

-- Да я поначалу и не поняла: мечами трясут, что-то по-своему лопочут, потом стали по комнате прыгать, ручками-ножками махать, эту...как её...о, кунфу демонстрировать. Ну, думаю, карачун тебе пришёл, Клавка, на кладбище и так вон прогулы ставят каждый божий день, а сегодня, видать, не отвертеться. А потом вдруг до меня дошло, чего это они так распетушились. Ой, срам господень!

-- И что? Что поняли-то, Клавдия Васильевна?

-- Женихаться они ко мне пришли, вот что! Вот и скакали, фуфырились, удаль молодецкую показывали. И ведь вот что: я в окно глядь — а там... Мамочки дорогие, там их ещё больше, ждут, перетаптываются! Я их стыдить — мол, у вас там в Китае что, девок молодых мало, вы тут на антиквариат позарились? А они знай лопочут и кунфу кажут. Всё женихаются и женихаются. Вовремя вы подоспели, а то была бы я китайская невеста! Вишь, притихли, ироды.

-- А как вы их рассмотрели? У вас же, вроде, о зрением совсем плохо?

-- Плохо, доктор, плохо. Вот вас — не вижу, только слышу да пятно различаю. А эти хунвейбины такие, видать, ядрёные — их вижу чётко. Чудеса творятся!

-- Клавдия Васильевна, а давайте в больницу съездим? - предложил Денис Анатольевич, - там у нас граница на замке, ни один интервент не просочится. Нас даже инопланетяне облетают по дальней орбите. Опять же, здоровье поправить не мешало бы.

-- А и то верно. Вот прямо сейчас и поеду. Вы только их пугните хорошенько, чтоб забыли как женихаться!

-- Пугнём, пугнём, не таких пугали, - заверил санитар.

-- Вот и славно. Слышали, бесстыдники? - Клавдия Васильевна повернулась к невидимым китайцам, - свадьбы не будет, возвращайтесь на родину! (Малявин Максим Иванович. Россия)

Последние несколько недель были для Дениса Анатольевича довольно горячими. Работа в поликлинике, работа в составе спецбригады, судебно-психиатрическая экспертиза — это так, это фоном, чтобы не расслабляться. Кроме того, ему пришлось замещать Виктора Александровича, нашего заведующего, на время его командировки. А эта должность — не что иное как автоматический шишкосборник, причём отовсюду, начиная от жалующихся пациентов и заканчивая громокипящим облздравом. Да ещё и шефство дали над только что пришедшей после интернатуры девчонкой, которая никак не отучится собирать анамнез не по учебнику и норовит спросить очередного пришедшего на медкомиссию кандидата наук, в курсе ли он, как его зовут. В общем, завтра он собирается любоваться восходом луны над корпусами дома скорбных головою. И раскрасить полы врачебного халата реквизитами психдиспансера. То есть, выпить как следует. Потому что отпуск.

А на днях его попросили присмотреть ещё за одним новичком. За доктором, который пришёл работать на спецбригаду. Помянув едрёну кочерыжку, Денис Анатольевич загрузился в барбухайку, отчаливающую на вызов — дескать, ладно, прокачусь с новым доктором, заодно прикуплю сигарет, пока стремительно падающий уровень никотина в крови не достиг критической отметки. Киоск с сигаретами нашёлся как раз неподалёку от нужного подъезда, поэтому он выскочил чуть пораньше, пообещав подойти как раз к тому моменту, когда санитарка найдёт проезд между припаркованными машинами.

До киоска оставалось шагов пять, когда окно одной из квартир где-то наверху словно взорвалось стеклянной шрапнелью, и в проём вылетел холодильник. Описав параболу, он гулко приземлился на газоне. Зашипел испаряющийся фреон. Адрес вызова можно было не перепроверять. «Вот и купил сигарет», сокрушённо подумал Денис Анатольевич и побежал догонять бригаду, которая уже выдвинулась к лифту.

В квартире к прибытию экипажа барбухайки уже вовсю велись широкомасштабные боевые действия. Пациент метался по жилплощади, роняя и круша мебель, громогласно богохульствуя и передавая пламенные матерные приветы от обуявшего его дьявола. Видно было, что и инфернальному мигранту, и его земному реципиенту процесс разрушения доставляет просто адское наслаждение. Почти как процесс сквернословия, только чуть больше утомляет.

На стороне сил света выступала мать пациента. Заунывный речитатив её молитв звучал фоном в этой симфонии тотального разрушения и семиэтажного покрытия. Периодически ей удавалось окропить одержимого святой водой из полуторалитрового ваучера, а то и ткнуть в лицо латунным крестом, на что двое в одних трениках и рваной майке сильно обижались, и битва света и тьмы выходила на новый виток. Свет явно проигрывал — сказывались прорехи в боевой клерикальной подготовке.

Отец пациента соблюдал умеренный нейтралитет, с поползновениями к миротворчеству, за что успешно огребал, как и положено любому миротворцу, от обеих сторон. Увидев подкрепление, силы света благословили его на битву со злом, дали добро на экзорцизм и даже перекрестили, но прозевали падающую антресоль и на некоторое время из битвы выключились. Поэтому поимка и фиксация прошли в сугубо атеистической манере. Дьявол пытался что-то обидное вещать, но ему дали полюбоваться на здоровенный кулак санитара (плюс пять к дару убеждения), и он на некоторое время утихомирился.

Безошибочно выбрав наиболее вменяемого из всей троицы (дьявол не в счёт), Денис Анатольевич задал пару вопросов отцу. Выяснилось, что пациент с психиатрами знаком уже давно, просто редко попадает в больницу. Последние полгода мать объявила, что нейролептики — это от лукавого, и взялась лечить парня молитвой и постом, что и объясняло его плачевное состояние. Денис Анатольевич уже приготовился прочесть лекцию о недопустимости соавторства во врачебных назначениях, о недостатках молитвотерапии и побочных эффектах обливания святой водой, но, проведя предварительный цензурный анализ заготовленной речи, вздохнул, махнул рукой и велел вести пациента в барбухайку.

Вся компания успела сделать два шага в сторону двери, когда мать пациента снова включилась в процесс и попыталась благословить сына на лечение. Огребла она на этот раз и от связанного пациента, и от осатаневшего супруга. Преодолевая сопротивление, парня в компании с обуявшим его дьяволом довели до барбухайки, и тут новый доктор словно очнулся от оцепенения, в котором пребывал во время всего процесса поимки.

• Давайте развяжем больного, - предложил он Денису Анатольевичу.

• Это ещё зачем? - опешил тот.

• А как мы будем брать у него письменное согласие на лечение?

• Всё. Ни слова. Весь учебный процесс — по прибытии на станцию, - отрезал Денис Анатольевич - и дайте уже кто-нибудь сигарету! (Малявин Максим Иванович, Блог добрых психиатров, Россия)

Как справляют Новый Год в психиатрическом диспансере? О, это событие не имеет себе равных по масштабу. Конечно, когда-то потом будет апрельский субботник, и коллектив, убоявшись административных немилостей, соберётся для метёлочно-грабельного дефиле под окнами главврача, чтобы в конце торжественно похоронить очень одинокий окурок (специально берегли для такого случая), и будет шашлык, и будет застолье... Но с новогодним застольем сравнения никакого. Не тот размах, не та атмосфера. Заявляю со всей ответственностью, как бывший и.о. Деда Мороза по дурдому.



Подготовка. Здесь, как нигде более, проявляется единодушие администрации и коллектива — гулять так гулять. Друг на друга не надеются, в итоге спиртное и закуска заготавливаются из расчёта три летальные дозы на единицу персонала. Это не считая сэкономленного за год спирта (святая обязанность заведующей аптеки и старших медсестёр каждого отделения).

Довольно щекотливый вопрос — выборы Деда Мороза и Снегурочки. Дело в том, что можно, конечно, пригласить актёров, но есть некоторые нюансы. Актёры либо теряются и стараются не сказать чего лишнего (доказывай потом, что это сценический образ, а не бредовая продукция), либо их с перепуга несёт почище, чем Остапа, и тут уже психиатрам приходится сдерживаться и убеждать себя, что с госпитализацией, мол, всегда успеем. Так что самый надёжный вариант — свои сотрудники.

Не знаю, как насчёт социалистического соревнования или некогда чуждой нам капиталистической конкуренции, но негласный конкурс накрытых столов между отделениями всегда был, есть и будет. Бутерброды, салаты, домашние заготовки — всё красивое и умопомрачительно вкусное. Если бы на огонёк заскочил кто из министерства — всё, на слабом призраке вероятности повышения зарплаты в отдалённом светлом будущем можно было бы ставить крест. Ну, не могут люди с такой маленькой зарплатой накрывать такие шикарные столы. Ша. Могут. Наши — могут. Они лучше потом себе в чём-нибудь откажут, но стол должен быть такой, чтобы перед людьми стыдно не было!

Пока в актовом зале накрываются столы и настраивается аппаратура, по отделениям идёт прогрев турбин: не являться же на банкет вовсе насухую! По коридорам плывёт коньячно-табачно-цитрусовый запах, слышен приглушенный прикрытой дверью (от запоздалых посетителей поликлиники, дабы не смущать) звон бокалов. И вот последний пациент покинул амбулаторную службу, двери заперты, празднику дана отмашка.

Чуть не забыл: каждое отделение заранее готовит номер художественной самодеятельности. Буду милосерден к коллегам и не стану раскрывать подробности этих умопомрачительных полётов творческой фантазии, но Станиславский бы точно суициднул. Несколько утешает то, что к моменту начала конкурса уровень художественной критичности сильно уступает уровню алкоголя в крови, так что обходится без глубоких психотравм.

Гуляют основательно и от души. Отплясывают до пробоин в паркете и убитых каблуков. Демократия полнейшая. Главного врача за год столько не приглашают на танец, сколько за этот вечер. В особом почёте фотографы (из своих, конечно же) — кто ещё сможет восполнить пробелы алкогольных палимпсестов! Праздник продолжается до последнего стоящего на ногах плюс два часа на поболтать за жизнь. Под утро доблестный экипаж барбухайки в несколько заходов развозит народ по домам — под мигалку и баян старшего врача спецбригады. Ещё один Новый Год, о котором с улыбкой вспоминается ещё долго-долго... (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия)