Роняя ключ, прижав к груди буханки,

Вот так войдешь домой, а дома — танки.

© В.Вишневский.

Эту историю мне поведал Владислав Юрьевич, друг и коллега. Вероятно, этот случай мог бы его миновать, если бы не особенности географии нашего автогиганта. Дело в том, что своими тылами (весьма обширными, надо сказать) он примыкает к целой череде дачных посёлков, отсюда такое большое количество дачников среди работников этих тыловых цехов и производств, а также всяких в той или иной степени некондиционных автомобильных запчастей в конструкциях дачных домиков. Кроме того, все тяжёлые экстренные больныеиз этих краёв нередко попадают в заводской медпункт — сюда просто ближе, чем в город.

Нина (назовём её так) для себя решила, что закрытие дачного сезона и праздник сбора урожая грех отмечать одним днём. Это просто несправедливо. В конце концов, сезон длился аж с апреля по октябрь, что само по себе — гражданский подвиг, и фестивалить по этому поводу меньше недели — нахренс. То есть, нонсенс. Словом, медведки засмеют.

Организм сначала пытался робко протестовать. Потом перешёл в режим автопилота. Потом автопилота контузило бутылкой чего покрепче, и он катапультировался, устроив напоследок развёрнутый эпиприступ. Так случилось, что Нина в это время стояла...хорошо, почти стояла на автобусной остановке — дачные киоски позакрывались, и вылазки за спиртово-перечным и плодово-выгодным становились всё длиннее. Увидев, как человек рухнул и забился в конвульсиях, пассажиры подошедшей маршрутки вызвали «скорую», а та доставила Нину в заводской медпункт.

Возвращение в реальность после эпиприступа и так почти всегда сопровождается некоторой непоняткой со стороны пациента — кто я, где я и кто все эти люди? У Нины приступ был первый раз в жизни. Очнулась она уже в медпункте. Поэтому дезориентация была настолько сильной, что взяла интоксикацию в плен без единого выстрела и позвонила белой горячке — мол, можно, клиент созрел.

Осторожно встав на ноги, Нина выглянула в окно здравпункта — надо же себя как-то позиционировать в пространстве. И тут же отшатнулась: на улице шёл бой. Шли танки, сотрясая землю гусеничной дробью, за ними бежала пехота, то припадая к земле, то совершая короткие перебежки. Откуда-то из-за соседнего здания били пулемёты, периодически раздавались выстрелы орудий, от которых перехватывало дух. Разрывы снарядов взметали в воздух пыль и щебень, и звук на некоторое время выключался, отчего всё казалось ещё страшнее. Горизонт был охвачен пламенем и клубами чёрного дыма. Из-за танка появился солдат с гранатомётом. Он целился в окно. Дым, пламя, граната рванула к цели... и прошла выше окна, ударив в стену. Нина рухнула на пол и закрыла голову руками.

Попытки диспетчера, дамы с добрым сердцем и монументальными формами, успокоить больную, только усилили панику — да вы тут все с ума посходили, ходите в полный рост, ни снайперов не боитесь, ни артиллерии! Всё, нафиг, под стол!

Послали за Владиславом Юрьевичем — мол, ваш делирионавт, вам и спасать. Прибыв на место, он ужаснулся и умилился. За столом, вполоборота к двери, сидела диспетчер и сосредоточенно подправляла маникюр огромными портняжьими ножницами. На полу, обхватив её колени руками и склонив на них голову, сидела Нина. Дамы хором пели «Бьётся в тесной печурке огонь, на поленьях смола, как слеза». Временами диспетчер отрывалась от маникюра, гладила Нину по голове и обнадёживала: дескать, прорвёмся! Русские не сдаются! Если что, пойдём в штыковую атаку — и делала выпад ножницами в сторону двери.

Владислав Юрьевич проглотил тираду о технике безопасности, поскольку не смог подыскать ей достойного цензурного эквивалента, и поспешил сообщить, что борт прибыл, можно эвакуироваться в тыл, подкрепление на месте, готово контратаковать — словом, победа будет за нами! (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия)

Помню, как в институте, когда я был ещё студентом, преподаватели на кафедре психиатрии сетовали, что в наши времена трудно отыскать яркие примеры классических психически больных — мол, лекарства настолько изменили течение болезни, что ранее яркая клиническая картина стёрлась, поблекла, а местами так и вовсе сплошной сюрреализм получился. Да, говорили они, конечно, теперь появилась возможность не держать их всех безвылазно в стенах психбольниц, и это просто замечательно, но где, скажите, отыскать настоящего истерического больного — такого, чтобы с синдромом Ганзера.... Да что там — сейчас и кликуши-то нормальной не сыщешь! На самом деле они, конечно, преувеличивают. Есть такие пациенты, есть. Не верите? Спросите Дениса Анатольевича.

 

К одной даме его вместе с гвардейским расчётом барбухайки вызвали на днях. Ирина (назовём её так) работала санитаркой в одном из хирургических отделений — карьера актрисы категорически не сложилась, пришлось окунуться в смрадную органику окружающей действительности. Какой мифический инфернальный персонаж дёрнул её, натуру трепетную и впечатлительную, сунуться в самое пекло, с кровищей, дерьмищем и ампутированными ручищами-ножищами в тазиках — сказать трудно, он не представился.

Так и работала она, проникаясь витающими в отделении флюидами, впитывая в себя ощущения, краски, запахи и эмоции, пока не разразился дома скандал. А виноват кто? Правильно, муж. То есть, виноват он, конечно всегда, по умолчанию, но в этот раз он был просто чудовищно неправ. Мясного ему, видите ли, захотелось! А то, что бедная женщина за день на это мясное насмотрелась так, что с души воротит — это, видите ли, не аргумент! Ведь по-хорошему предлагала — давай сходим в суши-бар, хозяйка из меня сегодня, как из амёбы спринтер — так нет, начал спорить, приводить идиотские аргументы. А потом ещё и наглость имел грязно домогаться. Карл Клару склонял к аморалу, блин... И ведь по-хорошему предлагала — возьми пульт, диск с порнухой и руководство к рукоблудству, не трогай бедную больную женщину! Ах, так?!

В какую сторону снесло мужа звуковой волной — сказать было трудно, поскольку на сцену уже выходили новые персонажи. В спальню, переваливаясь с пятки на носок, шла делегация ампутированных ног — синюшных, местами почерневших, в потёках запекшейся крови. Кто говорил, что телепортация невозможна? Чушь, просто нужна весомая мотивация. Во всяком случае, на подоконнике Ирина оказалась, как сама припоминает, прямо из положения лёжа на кровати. Как при этом на ней оказался больничный комплект штаны-куртка-шапочка-маска — сказать невозможно. Впрочем, наверное, это всё муж, он такой затейник...

Столпившись полукругом перед подоконником, ноги воззвали к Ирине: «Ыркаааа! Ыркааа, пришей нас взад!» Ирина попыталась отнекиваться — мол, как же я смогу, у меня и образования-то нет, и хозяев ваших поди найди ещё — словом, вы не по адресу пришли, дорогие конечности, хотите, нужный продиктую? Только что можно ждать от безмозглой конечности? Тут мужу-то толком ничего объяснить невозможно, а уж далёкому во всех смыслах от интеллекта обрубку — так и вовсе. «Слезай, Ырка, мы тебя сейчас запинаем!» - пообещали ноги. Поверить, что Ирина сейчас выпрыгнет из окна, они категорически отказывались — ну, ноги, что с них взять. Муж вон проникся, умчался куда-то звонить.

Прибывшую спецбригаду встречал растерянный и привычно виноватый муж. Ирина сидела на подоконнике в хирургической робе и боевом макияже, являя собой картину страдания, запечатлённого в натуре: ножки картинно одна поверх другой, одна рука на отлёте сжала подоконник, другая тыльной стороной ладони касается лба, глаза полузакрыты, губки бантиком. «Ой, а вот и дядя доктор приехал!» - пролепетала она детским голоском, подошла семенящей походкой поближе. «Вы же меня спасёте, правда?» Доктор оказался истинным джентльменом — слушал с должным вниманием, спрашивал с тактом и всячески сострадал. Сошлись на том, что такое серьёзное потрясение можно вылечить только в стационаре. Опять же, будет кому защитить, если ноги притопают.

Другая дама (назовём её Людмилой) приехала к нему на приём сама. Ну, почти приехала. Вышел у неё на днях конфликт с матерью. А всё из-за кого? Правильно, из-за мужиков — кто ещё может быть повинен в женских бедах? Гормоны? Нет, не гормоны. Матери надоело, что Людмила никак не определится с кавалером. И ведь дело вовсе не в отсутствии оного — напротив, претендентов на руку, сердце и далее по анатомическому атласу было несколько. Просто вопрос качества стал острее, чем вопрос количества. Мать удивлялась — откуда дочь находит такое количество моральных уродов на одну конкретную женскую душу населения? Мёдом она там, вроде, не мажет — а всё равно слетаются.

Людмила в долгу не осталась, наговорила матери кучу комплиментов — мол, если ты такая мудрая, то где мой папа? Уж не от мудрости ли сбёг? Потом произошёл обмен пощёчинами и сеанс синхронно-залпового битья посуды, потом Люда почувствовала острую нехватку воздуха в груди, жар в голове и слабость в ногах — словом, пора было снова ехать на приём.

Как назло, в маршрутке было свободно только там, где сиденья повёрнуты друг к другу. Пришлось всю дорогу созерцать молодого человека с кольцом на безымянном пальце. А экстерьер у него ничего, но — такие долго на свободе не остаются, всегда найдётся кому к рукам прибрать... А глаза такие блядские-блядские... И курточка короткая, даже ширинки не прикрывает...

Ровно за две остановки до родного диспансера ширинка мужика не выдержала гипнотизирующего взгляда Людмилы. Молния на ней разошлась, и оттуда вылетел, порхая крылышками, член. Всё было словно в кошмарном сне: пассажиры дремали или разглядывали (было бы что!) городские пейзажи за окном, хозяин адекватного ответа всем прокладкам с крылышками, казалось, не обращал на своего летучего питомца никакого внимания (ага, как же, уж слишком физиономия невозмутимая!), и только она сгорала от стыда и замирала от ужаса. Член завис в воздухе напротив Людмилы, принюхался, воодушевился, увеличился в размере, а потом заложил крутой вираж и пошёл в атаку.

Как маршрутка не попала в аварию — трудно сказать. Наверное, водитель был всё же мастером своего дела. Когда у тебя в салоне беснуется и мечется чуть ли не по головам пассажиров дама, взывая к чьей-то совести и требуя от кого-то немедленно отловить свой летающий член обратно (мужская половина пассажиров при этом сникла и покраснела, женская же, напротив, оживилась и стала озираться по сторонам), довольно сложно следить за дорожной ситуацией. Но он справился, сумел прижать «Газель» к обочине, и из неё тут же выскочила Людмила, ловким ударом сумочки отправила что-то невидимое обратно в салон и тут же проворно захлопнула за собой дверь. До диспансера она дошла пешком, но уже без приключений.

Доктор выслушал сбивчивый рассказ, покраснел до кончиков ушей, но каким-то чудом остался невозмутим, вежлив и серьёзен. Признав, что летающие члены — это проблема, он предложил Людмиле полечиться в отделении неврозов. Там, конечно, тоже есть пациенты-мужчины, но они всё своё держат при себе и подобных вольностей не допускают. Ну, разве только если попросить.

(Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия)

До Нового года остаётся чуть больше месяца. Скорее всего, перед тридцать первым декабря народ сделает небольшую передышку в своей извечной диалектической попытке упить неупиваемое, а кое-кого, из разряда особо провинившихся и сугубо подкаблучных, возьмут на короткий поводок и приведут кодироваться, но это будет потом. А сейчас отмечается конец третьей недели со дня праздника народного единства, икаются отголоски Хэлоуина — словом, нам и наркологам работы не убавляется.

Получив на руки этот вызов, Денис Анатольевич присвистнул и переспросил у диспетчера — мол, разве мы в пригородные сёла ездим? Оказалось, что да, что это село как раз из тех, что теперь вошли в состав города, поэтому можно брать с собой баян, дорожка будет длинною. Пожалев, что на подстанции нет вертолёта, экипаж загрузился в барбухайку и взял курс за город. Уже на подъезде к внушительному особняку, чей адрес как раз значился в талоне вызова, спецбригада второй раз посетовала на отсутствие вертолёта. Желательно боевого, с аминазиновыми самонаводящимися ракетами и транквилизаторным пулемётом Гатлинга. Из особняка, нарушая тишину морозного вечера, доносились выстрелы.

Единогласно было принято решение дать родной полиции шанс проявить героизм и воинскую смекалку. Те приехали довольно быстро и сработали чётко и слаженно, повязав стрелка в считанные минуты, после чего махнули рукой спецбригаде — мол, заходите, уже можно.

Обстановка гостиной залы впечатляла, даже несмотря на зияющие в дорогой антикварной мебели рваные дыры и россыпь битого стекла и стреляных гильз на дубовом паркете. Шикарная импортная многозарядка двенадцатого калибра с открытым затвором (проверено — патроны извлечены) была аккуратно прислонена к камину, подальше от автора батального натюрморта. Сам художник, крепко сбитый мужчина, чей хабитус практически не оставлял сомнений в его роде занятий в лихие девяностые, сидел в наручниках на софе и успокаивал расстроенную мать:

- Я тебе говорю, не убивайся ты так! Видишь — легавые приехали, тебе защита будет от этих...уууу, козлятина мелкотравчатая! - рявкнул он в пустой угол и попытался погрозить кулаками в наручниках.

- Нету там никого, вот хоть у докторов спроси, сынок! Ох, горе моё луковое, ну разве ж можно столько виски выкушивать, да ещё каждый божий день, да без продыху! Как будто мне отца-покойника было мало с его горячками, топорами и ревностью!

- А вот и спрошу, нечего меня тут за лошару держать! Слышь, пацаны, - обернулся он к спецбригаде — гномов видите вон в том углу? И в том. И на подоконнике. И на камине. Ёк-макарёк, некогда мне тут с вами рамсить, когда дома такой беспредел творится! Слышь, командир, - это уже полицейскому — ну, хоть ты шмальни в эту шелупонь, чё они мне тут своими херами грозятся!

- Я те шмальну! - беззлобно огрызнулся полицейский. - Ты чего из хоромов стрельбище устроил? Допился до чёртиков, блин...

- Ничего я не допился! Я второй...нет, даже третий день, как в завязке! И чёртиков никаких у меня нет. Я ж объясняю — воот такие (жест руками в наручниках в метре от пола) гномики, наглые, падлы — смеются и херами так грозно размахивают. А приборы у них будь здоров, в половину их роста! И кому? Да я пацан конкретный, ко мне даже Фортуна боится задом повернуться! А они смеются и размахивают, смеются и размахивают...

- Я бы на вашем месте уже полчаса как дрался, - посочувствовал Денис Анатольевич.

- Так вот же! Я сначала хотел их своими руками придушить...

- И уронил буфет! - напомнила мама.

- А кто ж знал, что они такие шустрые! Ну, ничего, думаю, сейчас вы у меня пошустрите!

- И расстрелял всю мебель, - подытожила мама.  

- Да ладно тебе, деньги — не главное! Главное — честь! Короче, вальни их, командир, их разводить нечего, они всё равно без понятий! А я прикопаю. Калым вам выйдет, не обижу, я-то с понятиями!

- Ну что, доктора, берёте его себе? - поинтересовался старший.

- Берём. Свезём в наркологию подарочек, пусть порадуются, - сказал Денис Анатольевич и повернулся к пациенту. - Пошли, болезный. Тебя как зовут-то? Белоснежка? То есть, Белоснег?

- Сам ты Беломор! Толя меня звать.

- Поехали, Толя, полечим твоё неграмотное похмелье. А ребята пока гномиков замочат и прикопают. Правда?

- Не вопрос! - заверили полицейские.

Загрузив Анатолия в салон, спецбригада направилась в наркологию. Анатолий вёл себя беспокойно: пытался выглянуть в окно, заглянуть под сиденья — не просочился ли гном-диверсант? Потом он сфокусировал взгляд на фельдшере. Оценил невысокий рост, коротко стриженые чёрные курчавые волосы, бородку...

- У тебя рога растут!!! Ты — чёрт!!! АААА, ОТКРЫВАЙТЕ, Я ВЫХОЖУ!!!

В салоне барбухайки образовалась небольшая свалка, поскольку намерение сойти на полном ходу у Анатолия было очень даже серьёзным. В итоге из притормозившей у крыльца наркологического диспансера машины слегка взъерошенный экипаж вывел слегка помятого пациента. Дежурный доктор взялся за расспросы, но Толя вспомнил лихую молодость и ушёл в глухую несознанку — мол, не было ничего, зря дело шьёшь, начальник! Доктор укоризненно посмотрел на Дениса Анатольевича — мол, зачем гражданина повязали, он же вполне спокоен, никакой горячки, всё чисто... Денис Анатольевич пожал плечами и попросил санитара позвать забытого на улице фельдшера, а то вредно столько курить на морозе.

Расчёт на провокацию оказался верен: стоило фельдшеру заглянуть в кабинет и поинтересоваться, какого ангела этот хмырь ещё не на сковородке, как пациент взорвался:

-- ЧЕРТИ! Я ТАК И ЗНАЛ!! ВЫ ВСЕ ЧЕРТИ!!! МЛЯАААА, ХОЧУ ДОМОЙ, К ГНОМИКАМ!!!!

Нарколог обменялся взглядом с Денисом Анатольевичем, вздохнул и сел заводить историю болезни. (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия)

Всё-таки плохо ещё мы понимаем алкоголиков. Мыслим стереотипно, подходим предвзято (одна только скалка наперевес чего стоит), ни тебе сочувствия, ни внимания к потребностям организма и метаниям горящей синем спиртовым огнём души. Думаем — мол, с утра выпил и целый день свободен. Ха! Если бы всё было так просто! Они ж, бедолаги, совершают чудеса баланса — как бюджетного (вот не надо критики, вы на экономику страны посмотрите), так и метаболического, виртуозно проводя организм по краешку летальных доз. А выход из запоя? Это ж без высшего алкогольного образования однозначно белочка! А уж стоит подкрасться пневмонии, как тут же слышно зловредное хихиканье и дробный топот ножек улепётывающей крыши.

 

Люся (пусть Люся, имя ничем не хуже прочих) попала в пульмонологическое отделение как раз с пневмонией, что было вполне закономерно: на улице не май месяц, а сугробы порой такие коварные — пока выбираешься, пару раз вздремнёшь. Вот и заявил организм — мол, ты как хошь, хозяйка, а мне бы в больничку. Доставили на «Скорой», честь по чести, взялись лечить. Кто ж знал, что оно так выйдет!

Ночью Люся долго не могла сомкнуть глаз, всё пыталась понять, что же не так — чего-то явно не хватает. Да нет, не водки, тут учреждение серьёзное, режим не позволяет предаваться излишествам, да и деньги... Едрёный гонобобель, ДЕНЬГИ!!! Ну точно — был же миллион. Откуда, Люся и сама не могла точно сказать, поскольку уборщице платят несколько меньше, но она ТОЧНО ЗНАЛА, что он был. И его отсутствие очень остро ощущалось, много острее катастрофической нехватки алкоголя в крови.

Первой люсиной жертвой оказалась постовая сестра, которая не смогла внятно ответить на вопрос, где миллион. Традиционный ответ, с чёткой анатомической адресностью, Люсю категорически не устроил. Сестра, понеся некоторые потери в шевелюре и целостности одежды, спешно ретировалась за дежурным врачом, которого по прибытии спросили ещё строже — мол, где? Город Катманду, как вероятная локация, тоже не прокатил. Ещё больше даму без миллиона оскорбило предположение, будто она не в себе. Она-то как раз в себе, но минус миллион сведёт с ума кого угодно, так что вот вам, доктор, мой контраргумент справа в челюсть.

Третьим в битве за финансовое благополучие пал телефон, который висел на посту и был бы рад никого не трогать, но кто ж теперь виноват, что у милиции в три часа ночи вдруг прорезалось чувство юмора, и они сходу подобрали третью рифму к вопросу «где»? Три раза с размаху о стенку — такого обращения никакая техника не выдержит. А если ещё и на обломках попрыгать...

Люся попыталась включить дедукцию, но ошиблась тумблером. Включилась индукция. Денег нет? Нет. Были? Были. Куда делись? Ну, вы сами знаете, как это называется, когда около Пизанской башни что-то воруют. Кто? Да любой из находящихся в отделении мог позариться, это ж не пять рублей, чтоб проявлять альтруизм. Что делать? Искать, у народа режим преимущественно постельный, далеко уйти денежки не могли.

К моменту прибытия спецбригады, вызванной побитым доктором, одна палата уже была поставлена на уши, кровати выпотрошены, а содержимое тумбочек равномерно распределено по площади пола. Погрозив пальцем выстроившимся вдоль стенки обитальцам, Люся большой белой молью в бесформенной ночнушке выпорхнула в коридор. Увидев делегацию дюжих санитаров и дежурного доктора, прижимающего мокрое полотенце к щеке, она смекнула, что что-то здесь не то, и рванула вперёд.

Влетев в дальнюю палату, Люся мигом забыла о погоне. Освободившееся в суженном сознании место тут же занял пропавший миллион. Подоспевшая спецбригада застала её методично прощупывающей постельное бельё, сдёрнутое с перевёрнутой кровати. Пациентка, которую Люся стряхнула с кровати, по-пластунски отползала под соседнюю койку.

Использовав личное обаяние, суммарный вес трёх взрослых человек и несколько метров фиксирующего материала, экипажу барбухайки всё же удалось убедить даму, что миллион можно поискать и в дурдоме — место ничем не хуже прочих. (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия).

Он сжёг офис «Лукойл» вместе с бензоколонкой -

Без причин, просто так, из уваженья к огню...

©БГ

Твоя вишнёвая «девятка

Меня совсем с ума свела...

© «Комбинация»

Есть, есть в пламени что-то необъяснимо притягательное. Будем ли мы пытаться объяснить это, поправляя пенсне, юнговскими архетипами, или же ударимся чем-нибудь в эзотерику и вспомним первый из пяти основных элементов (из семи, на самом деле, но не суть), или же будем резонёрствовать относительно генетической памяти, с её мамонтами на вертелах и окорочками птицы дронт а-ля шеф-повар Петя Кантропов — неважно. Человек упорно пытается зажечь не по-детски: то Герострат решит прославиться в веках, то аутодафе станет жутко модным по идейным и имущественным соображениям, то какие-то дебилы решат выразить свой протест не самому плохому из государств в форме массового сожжения авто (что характерно — не своих собственных, но это тоже очень по-человечески).

 

Вот и некоторых из наших пациентов огонь тоже не оставляет равнодушными. Геннадий (пусть его будут звать так) знаком с психиатрами уже больше четверти века. За это время было много всего — и госпитализации, и попытки родного брата сплавить его после смерти матери в дом-интернат, и выход на инвалидность, поскольку ни на одной работе не желали держать сотрудника, который через месяц после устройства на работу шёл к начальству и излагал собственный план интенсификации производства и улучшения условий труда. Причём план неизменно начинался с предложения выгнать ко всем чертям директора, его блядскую бухгалтерию и гадских бригадиров. Обострения с галлюцинациями не в счёт, Гена вполне сносно работал и с голосами в голове — правда, отчаянно с ними ругался, отчего работать ближе, чем в пяти метрах от него, народ отказывался: неровён час, перейдёт от дискуссии к воспитательным мероприятиям.

Выйдя на инвалидность, Геннадий не утратил жажды деятельности, в отличие многих из тех, для кого диван, холодильник с пивом и телевизор становятся Бермудским треугольником. Он то где-то подрабатывал — пусть недолго, но вполне результативно, то копался на даче, то затеивал очередной капитальный ремонт в пределах отдельно взятой квартиры. Вот-тут-то его, как правило, и госпитализировали, поскольку ремонт он брался делать очень радикально: отрезал нафиг трубы с водой и газом, демонтировал канализацию, вынуждая соседей держать наготове дежурный ночной горшок и телефон спецбригады. Его ни разу не сбывшейся мечтой было сделать в квартире настоящий ремонт, на зависть всем шабашникам, и поехать в Югославию. Зачем? Всё очень просто: там он сливается с их местным пролетариатом, косит под своего и возвращается в Россию, но уже в составе строительной бригады — а это контракты, это заработки! И никто не вспомнит ни про инвалидность, ни про дурдом. А голоса — да бог с ними, с голосами! Опять же, будет возможность послушать родную речь на чужбине. Вот только навыки строительства на своей квартире отработать — и привет югославам!

Всё двигалось по намеченному плану, и вдруг Геннадий почувствовал, что кто-то его страх как не любит. Не любит — и едрёный бы с ним корень, он не топ-модель по-русски, чтобы размазывать косметику из-за каких-то там рейтингов и оценок жюри. Однако, нелюбовь стала выражаться вполне ощутимо: то нога опухнет, то рука, то уши. Хирург, к которому Гена пришёл с этими жалобами, сказал, что опухоли он никакой не видит, и что это он сам опух, только виртуально. Ещё он добавил, что от нелюбви опухает совсем другое — но это, скорее, следствие вынужденного воздержания. Словом, не проникся важностью момента.

Пришлось искать источник недомогания самостоятельно, поскольку состояние день ото дня становилось всё нестерпимее, даже сон пропал. Хорошо, голоса не стали кочевряжиться и подсказали — мол, к номерам автомобилей присмотрись повнимательнее — и всё поймёшь. Гена посмотрел — и не поверил своим глазам. Во дворе, у дома напротив, стояла вишнёвая девятка, что само по себе было уже плохим знаком. А номер... Ну, точно! Ай да голоса, ай да чилдрен оф зе бич! 3 и 57 — как месяц и год рождения, а буквы — ОСС. ОПУХНИ, СДОХНИ, СВОЛОЧЬ! Или, как вариант — ОКОЧУРЬСЯ, СУКА, САМ. Всё один к одному, всё яснее некуда. У владельца этой машины паранормальные способности, вот он-то и изгаляется. И ведь так хитро, что не подкопаешься. Ну да ладно, покажем этому мучителю, почём фунт перца в конкретно взятой заднице!

Ведро солярки одолжил водитель какого-то КАМАЗа, и даже денег не взял — мол, ради благого дела не жаль даже углеводородов, а, кстати, Гена точно уверен, что никто из начальников транспортной компании в деле не замешан? А то вот и адресок нужный... остальное было делом техники: высадил стекло, полил салон, слил из бензобака пару стаканов на растопку, прикурил, кинул спичку в машину. Горело весело, всем было интересно, и только мучитель-экстрасенс матерился очень громко. Правда, прибывший пожарный расчёт устроил ему лингвистический мастер-класс, но это уже детали.

Вычислили Геннадия довольно быстро — двор старый, глаз и ушей много. Следователь, узнав про истинную причину поджога, как-то поскучнел и пошёл писать запрос в психдиспансер. А заодно и вызывать спецбригаду — мало ли что... На судебно-психиатрической экспертизе Гена охотно рассказал и про сволочного соседа с его склонностью к экстрасенсорике и личной к нему неприязнью, и про сам процесс истязания, и про месть с задором и огоньком. Жалеть? А чего его, гада, жалеть? Пусть радуется, что легко отделался, поскольку попал на человека широкой души и незлобливого от природы. В тюрьму за такое сажают? Вот пусть сначала посадят этого коня педального, да ещё и спросят по всей строгости — за пытки, за недозволенные методы воздействия! Принудлечение? Вы серьёзно? А альтернативы? Эхх, откладывается Югославия... Ну да ладно, братья-славяне подождут, никуда не денутся! (Малявин Максим Иванович. Россия)

Чаще всего работа спецбригады для большинства непосвящённых остаётся за кадром, и оттого процесс попадания заскорбивших головою граждан в психиатрическую больницу имеет некий налёт загадочности и даже таинственности: ну, неужели они сами туда приходят? И только отдельные наиболее яркие моменты работы гвардейцев из барбухайки иногда напоминают об их существовании и опровергают слухи о мгновенной телепортации отличившихся сразу в наблюдательную палату.

Эту историю рассказал Денис Анатольевич, принимавший непосредственное участие в развернувшихся событиях. Вызов в тот вечер был не то чтобы заурядным и будничным — всё же в отделение полиции вызывают не так часто — но всё же не экстраординарным.

Как рассказал бригаде слегка помятый дежурный полицейский, к ним в отделение пришла дама и попросила принять от неё заявление. Какое? О похищении и истязаниях некоего мальчика. Полицейские прониклись важностью и ответственностью момента и начали было подробно расспрашивать — что за мальчик, откуда такие сведения — как вдруг женщина сначала схватилась за голову, а потом в один прыжок оказалась нос к носу с опешившим дежурным. Схватив его за грудки, она почти приподняла его в воздух (во всяком случае, очевидцы уверяли, что даже слегка им там потряхивала) и включила опцию «крик бэньши в исполнении Ярославны» - дескать, какая может быть бюрократия и крючкотворчество, когда его пытают?! Я СЛЫШУ ЕГО КРИКИ!!! Я ЧУВСТВУЮ ЕГО БОЛЬ!!! ВОТ ПРЯМО СЕЙЧАС ЕМУ ЗАГОНЯЮТ ПОД НОГТИ ИГОЛКИ, ААААА!!!!! И....упс, у меня их нет, НО ВСЁ РАВНО ОЧЕНЬ БОЛЬНООО!!!!!

Только путём коллективных слаженных действий и экстренно воскрешённых в памяти навыков борьбы даму удалось определить в камеру для задержанных, которая, по счастью, пустовала.

Приезд спецбригады обрадовал всех, и даже отсутствие красной ковровой дорожки с непременным караваем на полотенце и кокаином в солонке ничуть не умаляло торжественности момента и всеобщего ликования. Даже дама за решёткой заинтересовалась — что это за новые люди и куда, собственно, они собираются её везти? Фельдшер Сергей, указав пальцем на кучерявую бородку, успокоил: дескать, всё нормально, федеральнос агентос, только что с Кубы, со спецоперации, вот, попросили подключиться к розыску и освобождению мальчика из цепких лапок...кого, кстати? А, эту банду мы знаем, давно на них зуб точим. В сговоре с мэрией? Да нам без разницы, кого колбасить! Собирайтесь, лучезарная, мы вас пока надёжно спрячем, для вашей же безопасности.

Отказать столь обаятельному мужчине, да ещё и при бороде федерального агента, она была просто не в силах. Не успели погрузиться в барбухайку (маскировка, вы же должны понимать), поступил следующий вызов, пришлось отклониться от маршрута и забрать ещё одного пассажира.

Бахус имеет отличное чувство юмора, судя по тому, какими дарами он оделяет пытающихся утопить его в своих возлияниях. На этот раз он решил, что делирий — слишком тривиальный и не имеющий педагогических последствий подарок, и остановился на бреде ревности. В этот злополучный день его вдруг осенило: а ведь избыток кератина в организме — это не к добру! Вон, уже ветвятся и скоро будут люстру задевать! И вообще — как она смела, при живом-то муже! В ответ он узнал о себе много нового. В частности, что на оленя он не тянет, в лучшем случае — на винторогого козла, и вовсе не по той причине, из-за которой он тут поднял бучу. И что такому занудному дисфоричному фекалоиду, вообще-то, грех не изменить хотя бы из принципа, но воспитание не позволяет. И что-то ещё про заспиртованного червячка. Потом был скандал и поиски притаившегося любовника с переворачиванием и частичным анатомированием мебели, с громогласным предложением лучше сдаться самому — так, хотя бы, будет гарантирована быстрая смерть...

Приезду барбухайки обрадовались оба супруга, правда, каждый по своей причине. Жена жаждала избавления, муж решил, что коллектив любовников в полном составе пришёл за своей быстрой смертью. Пришлось с боем разочаровывать одного из них.

Уже по дороге в больницу между пассажирами разгорелся спор. Мужчина, подтверждая статус дисфоричного фекалоида, сыпал проклятиями и сетовал, что не довелось ему подкараулить всех поодиночке, но ничего, у него феноменальная память. Дама попыталась устыдить его — мол, так с федеральными агентами не разговаривают, люди при исполнении — и тут же была уличена в пособничестве и сводничестве. Санитар попытался встрять и успокоить, но, как и положено миротворцу, получил по каске с обеих сторон, пришлось взять обе стороны за шиворот и развести в стороны. Вот в этот момент и случилось то, что обычно бывает только в кино.

Железный штырь, на который были закрыты задние двери барбухайки (всё прочее уже давно пришло в негодность) просто рыбкой скользнул вниз, через труху проржавевшего металла кузова. А барбухайка, стоявшая в этот момент на светофоре, тронулась с места. Дальше сработала чистая физика - задние двери санитарки широко открылись, и взорам водителей «Окушки» и «девятки», остановившимся позади, открылась батальная сцена: санитар, держащий в каждой руке по пациенту и пытающийся обоих утихомирить. Стука упавших челюстей о торпедо никто так и не услышал — видимо, базовая звукоизоляция в салонах этих автомобилей всё же была — но, судя по большой форе, которую они дали барбухайке, прежде чем тронуться с места, впечатление было произведено неизгладимое никаким паровым катком. (Малявин Максим Иванович. Россия)

Беглый просмотр телевизионных каналов и бульварных средств массовой информации может повергнуть непривычного человека в состояние, близкое к оглушённости пустым мешком из-за угла: скоро конец света, и никто не чешется! И как жить? То ли бегом приводить душу в состояние, пригодное для прохождения райского соулконтроля, то ли, как вариант, набрать кредитов и поиметь весь противоположный пол — ну, хотя бы попытаться? Так ведь никаких гарантий: вот так дёрнешься, наделаешь поступков — а тебя возьмут и прокатят с Рагнарёком. И будут за тобой гоняться уже не валькирии... точнее, не только они, но и кредиторы. Пичалька...

 

На днях пришла на приём женщина. Назовём её Татьяной. Была она сильно встревожена и чем-то расстроена. Родные, которые привели её, смогли рассказать только о том, что целую неделю не могли попасть к ней домой: она забаррикадировалась, отключила телефон и никого не пускала на порог. Поначалу было трудно понять, что же с нею произошло, но понемногу она разговорилась. Было видно, как со словами её покидает внутреннее напряжение.

• Доктор, мне так неудобно, я ведь целую неделю не ходила на работу!

• Отчего же не ходили?

• Вы не поймёте. Мне было нужно. И не только мне. Но всё равно перед людьми неудобно.

• Я думаю, люди как-нибудь смогут это неудобство пережить, а вот то, что вы целую неделю просидели взаперти, не может не обеспокоить.

• Так было надо, доктор.

• Хорошо, Татьяна, я вполне готов согласиться, что у вас была для этого веская причина. Ведь была?

• Да. Вы даже не представляете себе, насколько веская.

• Татьяна, мне и в самом деле будет затруднительно это сделать без вашей помощи. Может быть, вы расскажете?

• Я провела неделю в молитве. Без сна, на хлебе и воде.

• Любая молитва имеет какую-то цель. Какова была ваша?

• Я спасала семью и себя.

• Вам и семье что-то угрожало?

• Да. Родовое проклятие.

• Каким образом вы о нём узнали?

• Был глас божий, он мне всё рассказал.

• Отчего вы решили, что это был именно божий голос? Он звучал из горящего куста? Или были другие признаки божественности?

• Он звучал у меня в голове. И он не оставил ни капли сомнения в том, кому он принадлежит.

• Это как?

• Доктор, вот когда услышите — сами поймёте!

• Хорошо, осталось дождаться, услышать и понять. И как вы боролись с проклятием?

• Он сказал, что если я выдержу испытание, то всё будет хорошо. Я выдержала. Я молилась и освящала квартиру.

• Сами?

• Да. Он произвёл меня в сан и объяснил, как и что делать.

• Татьяна, остаётся один маленький вопрос: если с вами и с вашей семьёй всё хорошо, зачем же вы сюда пришли?

• Хм. Но ведь я пропустила работу, ведь так? Мне нужен больничный, чтобы меня не уволили.

• Стоп-стоп-стоп. И что будет указано причиной нетрудоспособности? Сразу оговорюсь, что родовое проклятие для работодателя может оказаться недостаточно уважительной причиной.

• Но ведь у меня была бессоница? Была. Была тревога? Была. Они и сейчас у меня есть, хоть бог мне и говорит, что беспокоиться больше не о чем. Напишите, что был невроз, мне больше ничего от вас не надо.

• Так говорите, что бог с вами не закончил общаться?

• Нет, разговаривает регулярно.

• И бессоница. И тревога. Знаете, Татьяна, у меня есть идея получше. Отправлю-ка я вас в дневной стационар. И больничный будет, и бессоницу с тревогой там помогут убрать.

Потом мы ещё минут пять обсуждали подробности лечения в дневном стационаре, пока она, наконец, не согласилась. Взяв направление, она направилась к выходу, но в дверях оглянулась.

• Кстати, доктор.

• Да, Татьяна?

• Конца света не будет, можете не опасаться. Я заодно отмолила. Можете не благодарить. (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия).

Максим Малявин: Люди и биороботы

Существует расхожее мнение, что шизофреники — поголовно люди незаурядного ума. Более того, что все их проблемы — как раз от его избытка. Многие сразу скажут про Джона Форбса Нэша-младшего, захватив для компании Перельмана, а, покопавшись в памяти, припомнят Ван Гога, Михаила Александровича Врубеля, Рюноскэ Акутагаву. Соответственно, при этом сурово поглядывая в сторону ближайшего психдиспансера — мол, вот где таланты томятся! А вы им галоперидол вместо Нобелевской... Нисколько не умаляя достоинств гениев, всё же отвечу фразой из анекдота: «Мадам, иногда бывают ПРОСТО СНЫ!». Соглашусь, нечасто встречается сочетание шизофрении с дебильностью. Не буду отрицать, что вне обострения со многими из этих пациентов бывает интересно поговорить. Однако позволю себе заметить, что не всякий шизофреник — гений, равно как и не всякий гений страдает шизофренией. Нередко бывает, что отрешённость, в которой находится гений в период полёта мысли, принимают за ту инаковость, отстранённость, «нездешность», что в числе прочих есть в наборе шизоидных черт. Бывает наоборот: странность шизоида, холодную отстранённость шизофреника с прогрессирующим эмоционально-волевым дефектом принимают за неординарность гения. Александр (назовём его так) работает инженером на крупном заводе. Большую часть времени ни у него к заводу, ни у завода к нему претензий не возникает: исполнительный работник, не пьёт, на место ведущего инженера не метит — не ИТР, а мечта! Но где-то раз в год начинает Александр донимать патентное бюро родного предприятия. А патентное бюро, соответственно, начинает донимать психдиспансер — мол, опять наших мозгов грязно домогаются, сделайте же что-нибудь! Он не приносит чертежи вечного двигателя, трёхмерный рисунок кристаллической структуры философского камня, не делится принципом работы штатного телепорта. Он приносит стопочку листов формата А4 с рисунками — по одному рисунку в углу каждого листа. И ждёт реакции, загадочно улыбаясь. На попытки выяснить, что же он всем этим народно-инженерным творчеством хотел сказать, он удивлённо поднимает брови: неужели придётся объяснять элементарное? Вы, наверное, шутите. Или держите меня за дурачка. Держите? Нет? Ну, тогда ладно, а то мне было показалось... А почему вон та девушка покраснела, дёргается и уползает под стол? Ей плохо? Да вы что, когда человеку хорошо, он так себя не ведёт. Так вы заявку будете принимать или нет? Как на что — тут всё есть. Нет, подробнее описать не могу, иначе пронюхают биороботы. Не слышали? Не удивительно: элементарных чертежей понять не можете, откуда вам о них знать. Ладно, краткая лекция для наивных и несведущих. Человечество постепенно вытесняется биороботами, чтобы подготовить идеальную исполнительную базу для финансовых корпораций. Остальным тайно вживляются микрочипы, которые изготовлены на территории Израиля. Ага, в кибуцах. Вы думаете, след от прививки против оспы — это что? Правильно, на самом деле — это шрам от микрочипа. Так биороботы распознают своих и нас, нормальных людей. А когда будет сигнал, они нас уничтожат. По крайней мере, попытаются. Только у них одна особенность — плохой ассоциативный ряд. Абстрактных вещей они совсем не понимают. А я не хочу, чтобы моими изобретениями пользовались во вред людям — тем, настоящим, которых ещё в роддомах не подменили. Поэтому принимайте заявку как есть. Что значит галиматья? А ну, плечо к осмотру! А-а-а-а, роботы в бюро!!! Недавно Александр решил пойти другим путём. Выписавшись из стационара, он принёс свои записи мне, мол, пользуйтесь, доктор. Раз в патентном бюро не принимают, так хоть вы поглядите. Только не спрашивайте меня, что на рисунках, не заставляйте в вас разочаровываться. Может, хоть вы не биоробот... На вопрос, можно ли рисунки опубликовать, махнул рукой — валяйте, всё равно враги не поймут, а хорошим людям только на пользу. Так что смотрите внимательно и не спрашивайте меня, что на рисунках. Не будите подозрений. Все фото кликабельны:

Цель в жизни — это здорово. Это пять. Сразу появляется блеск в глазах, движения приобретают осмысленность, куда-то девается амёбообразность и стремление пятой точки продиффундировать в структуру дивана. Немаловажное дополнительное условие — целиться получше и в нужном направлении, чтобы потом не вопрошать своего ангела-хранителя, с чего это он так лоханулся.

 

Артём (назовём его так) давно не сомневается в своём предназначении. Он просто обязан сделать этот грёбаный мир лучше, чище, совершеннее. Точек приложения, при его-то способностях — море. Вот, к примеру, лет в двадцать изобрёл жидкие контактные линзы. Долго бился, чтобы патент хотя бы рассмотрели, конфликтовал, воевал с роднёй, которая категорически не понимала собственного счастья и класть своё зрение на алтарь науки наотрез отказывалась — мол, изобрёл бы что от геморроя, так не жалко, а глаз — это не жопа, чтобы им так рисковать. В итоге самыми любознательными оказались психиатры.

Отлежав в больнице, Артём не то чтобы затаил на родню обиду — он просто понял, что не всем дано постичь величие его миссии, посему просто ограничил своё общение с ними редкими дежурными визитами, а сам с головой ушёл в самообразование: предназначение предназначением, а матчасть никто не отменял.

Говорят, что средства для исполнения появляются вслед за целью, чтобы не нарушать отчётности и не умножать энтропии в той части всемирного упорядоченного, которое хоть как-то удалось отвоевать у хаоса. Хорошо, хорошо, не отвоевать, а взять в аренду, если быть эпилептоидно точным. Помощь пришла неожиданно, и с неожиданной стороны.

В одну из бессонных ночей в голове появился голос, который, ненавязчиво вплетаясь во внутренний мысленный диалог, мягко пожурил: мол, такими темпами, мон шер Артём, ты будешь идти к своему предназначению до ишачьей пасхи. Ха, парировал Артём, раз уж вы, уважаемый слуховой глюк, критикуете, то пусть критика будет конструктивной. Итак, что вы имеете честь мне предложить? И голос подсказал решение. Мол, надо организм немножко подстегнуть. Ты, я гляжу, реакции синтеза амфетаминового ряда штудируешь? И по галлюциногенному ряду прошёлся? Верной дорогой идёте, дорогой товарищ! И вот ещё что надо сделать...

Пригодились знания по химии, приобретённые в институте, а также способность среднестатистического россиянина с закрытыми глазами собрать самогонный аппарат, не покидая пределов квартиры — этот навык, в отличие от сборки-разборки автомата Калашникова, заложен на генном уровне. В итоге вскоре появилась первая пробная партия зелья. И чего мы друг на друга смотрим, поинтересовался голос, вас друг другу ещё и представить нужно? Брось, Артём, ты ж ему, можно сказать, родитель. Кто из нас двоих жаждал духовной эволюции? Кто тянулся к запретным плодам древа познания? Можно сказать, дотянулся. Тряси уж теперь, не стесняйся.

Так состоялся первый визит Артёма в нижний мир, в инфернальные области. Экскурсия была потрясающе насыщенной, и в реальность срединного мира он вернулся с солидным идейным багажом. Оказалось, что наркотраффик достал даже чертей. Шутка ли — такое поступление грешных душ! Ад, знаете ли, не резиновый. Апостол Пётр тут захаживал в гости, сетовал, что снизил пропускные критерии до уровня среднего забулдыги с парой любовниц — чисто чтоб петли на вратах не приржавели намертво.

Что предпринять? Глупо отстреливать наркодилеров: во-первых, никаких патронов не хватит, местами не поможет даже ковровое бомбометание, да и тяжко это — столько мокрухи на душу брать. Пусть в нижнем мире уже блат завёлся, но убивать — увольте. Инфернальный друг подсказал: Тёма, есть одно верное средство. Прививка от наркотиков называется. Если мы возьмём ту формулу, которую ты уже обкатал, и сделаем небольшие поправки, то получится просто конфетка! Считай, благодарное человечество с тобой теперь не расплатится. Не веришь? Хорошо, сейчас сгоняем в верхний мир, спросим у ангелов. Пиши пропорции.

В горних областях Артёму не понравилось: всюду пронизывающий свет, выжигающий из тела душу, стоит задержаться — и сам превратишься в луч... Стоит, кстати, освежить знания по квантовой оптике, есть идейка. Длинного разговора не получилось — получили добро на вакцинацию населения, и вниз, домой, дорабатывать антинаркотическую вакцину.

Как ни странно, очень быстро нашлись и спонсоры проекта, причем люди, причём с деньгами. Провели апробацию вакцины, сказали, что городу просто жизненно необходима такая помощь, и взяли на себя все финансовые заботы, организационные моменты, а также отлов и вакцинацию остронуждающихся народных масс — просто поразительно, какими сознательными оказались люди. Многим требовался длительный курс лечения, поэтому производство вакцины вышло на почти промышленный поток.

Параллельно с производственным процессом Артём продолжал общение с инфернальными друзьями, самообразование и изобретательскую деятельность. Уже готовы было разработано (в общих, правда, чертах) универсальное аэродинамическое покрытие, резко снижающее коэффициент воздушного сопротивления, в разгаре были опыты с прибором оптической стимуляции зрительного нерва... Зачем? А чтобы вакцину, стимуляторы и антидепрессанты не вводить, а ПОКАЗЫВАТЬ — а мозг сам сделает всё остальное, и никакой химии, круто? Спонсоры вежливо кивали, давали денег и привозили на дом обеды из ресторанов — ты, дорогой Артём, только вакцину производи, и побольше, город огромный, работы много, карма чистится с бешеной силой, на вратах рая, считай, абонемент — только не останавливайся!

Госнаркоконтроль работает хоть и неспешно, но основательно. Канал поставок «спидов» и иже с ними разрабатывался долго, обстоятельно. Но обнаружить, вместо иногородних оптовых поставщиков, целую фабрику, свою, аутентичную, так сказать — это превзошло самые смелые ожидания. А ещё меньше милиция ожидала наезда со стороны главного химика, который отчитал их как первоклашек: мол, охренели совсем, тут город в наркотиках захлёбывается, а они сейчас ещё и производство вакцины похерят на корню — стыдно должно быть, господа милиционеры! От такой неожиданности Артёма даже не побили, только поинтересовались, не клиент ли он психушки. А вот давайте не тыкать мне в нос моим прошлым, парировал тот — ну, было, ну, и что теперь? Имени инфернального друга, который его попутал, он так и не назвал.

Прошло немало времени, и след Артёма затерялся, поскольку экспертизу он проходил в другом городе, и какова его дальнейшая судьба — доподлинно неизвестно. Надавал ли очнувшийся ангел-хранитель по рогам инфернальному товарищу, удастся ли парню направить свой талант в конструктивное русло — не знаю. Но хотелось бы верить, что надавал, что сумеет, что всё будет хорошо. (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия).