Я похищен был русским спецназом
(Буллада о Балатове)

Я похищен был русским спецназом.
И в застенках, прикованный, плакал.
То, что русские, - понял я сразу:
Каждый "окал", а главный их "акал".

Мне к запястьям цепляли проводку.
Я не ел!!! Исхудал (грамм на десять).
А спецназ жрал «Столичную» водку
И меня порывался повесить.

Балалайка надрывно звенела,
А спецназ все водил хороводы
Да иголками тыкал мне в тело -
Как Христа распинали, уроды!

Я на гречке стоял на коленях,
Но не стал на колени я духом!
А они заедали пельмени
У меня отчекрыженным ухом!

(А остатки скормили медведю,
Он ведь с русскими, гад, неразлучен).
Я не брежу... Пардон... Я не бредю...
Я в сознаньи, хоть зверски замучен.

Сколько там я потерял здоровья,
Но - не сдался! И крепче стал даже!
На футболке моей сгустки крови,
(Или кетчупа, точно не скажешь).

Так избить можно только по-русски -
Намотав телогрейку на биту,
Следом валенком, типа в нагрузку,
Чтоб откинулись вовсе копыта.

Что им надо я вычислил вскоре:
Рассказать про майданную кассу,
Про счета в очень дальнем офшоре
И куда дел от Пайетта баксы.

(Кто ж им скажет, что взял себе ноут
И «писэнь» (не державною, каюсь).
Я платил за майдана добробут.
Ну, и сдачи немного осталось).

Но молчал я - не дал им ни шанса,
Разузнать о Майдана секретах,
О печеньках и тайных финансах!
И ушанкой избит был за это.

Раз вернулся спецназ из сортира
Не помыв по традиции руки,
В неотглаженных русских мундирах,
И смотреть на меня стали, суки.

Взгляд спецназа тяжелый, недобрый,
Кулаки - как пудовые гири
(Что типично для омского СОБРа).
Тут я понял: замочат в сортире.

И был прав – там меня замочили
(«Обмочили» – уж если быть точным),
И кокошник с угрозой точили,
И онучами били по почкам.

Вдруг я обмер от дикого воя
И в штанах стало мокро от жути.
Пригляделся – медведей уж двое:
И один из них точно был Путин!

***
Как я выжил, пановэ, как спасся?
Как зверей из спецназа обставил?
Бой курантов на башне на Спасской
Их от пыток отвлечься заставил...

И я тут же себя снял с распятья,
И по лесу к деревне дал деру…
А теперь европеец я, братья.
И вернусь к вам, поверьте, не скоро!

Александр Харьковский