Это было на Троицу. Выпить мне хотелось, а взять было негде. Ну я и двинул на кладбище. Там сами, наверно, знаете как по праздникам таким - на каждой могиле и выпивка и закуска. Дело уже под вечер было. Я так путался по оградкам, путался, решил покурить в одном месте сесть, да и вырубило меня прям там, на лавочке. То ли сознание потерял, то ли просто уснул - я и сам до сих пор не понял. Проснулся сидящим на дереве метрах в 10 над землей.

На улице уже сумерки, но в наших краях в это время года ночи белые, вот и вижу я сверху все как на картинке. Типа лежу я на лавке рядом с могилой и не шевелюсь даже. Вот, думаю, допил. Я и наверху и внизу. Вдруг вижу все кладбище сиянием каким-то наполняется и к месту моего лежания народ какой-то подтягивается. А я верхний сижу и наблюдаю. А они медленно так подходят, нога за ногу, толпа набралась человек тридцать. Окружили они могилу, где я в оградке на лавке лежу, а сами не туда, а ко мне наверх головы подняли и смотрят. И тут до меня доходит, что это все односельчане мои, да те, которых и в живых то давно нет! Вон дядя Павел с Лесной, его уже лет пять как закопали, а вон и тетя Маша соседка моя, та в прошлом году преставилась...

И такой, знаете, меня ужас тогда взял. Пригляделся я еще повнимательней и еще несколько покойников в этой толпе заприметил. Ну все, думаю, надо пить бросать, срочно. И тут жмуры разговаривать со мной начали. Вышел какой-то мужик незнакомый и начал выступать. Все грехи мои перечислил, стыдить начал, ругать. Ну все, думаю, все мои деяния им известны, даже то, что никому знать не положено. И как в дом к Макаровне забрался и деньги украл, и как козу чью-то с поляны увел да пропил. Все ведь знают. Сижу еле живой от страха и думаю, как бы сверху не упасть... И тут жмуры мне угрожать начали. Типа, с собой меня забирают, потому что я уже всех достал своими попойками. А в их мире мне все условия будут, там водка цистернами и бесы меня в ней топить будут, а еще чего-то заливать мне будут в рот типа горящее. И ждут меня вечные муки, а громче всех об ужасах тамошних Колька Курнаков мне рассказывать начал, он дружком моим был, года два как загнулся от пьянки.

Я от страха аж икать начал в тот момент, а эти уж и руки ко мне тянуть начали, достать пытаются. И вдруг по всему кладбищу звук пронесся, такой резкий и высокий как сирена. Смотрю, а метрах в 30 от толпы мужик стоит и зеленым светом мерцает. Красиво так. Жмуры на звук то оглянулись, его увидели, развернулись и двинулись всей толпой в ту сторону. И тут я почувствовал, что падаю сверху. Последнее, что помню - это полет. Непередаваемые ощущения.

Очнулся я, лежащим на лавке, там же где вырубился. Рядом никого, уже светает, солнце встало и птички поют. На столике смотрю рюмка самогону стоит, видать вчера не выпил. Я посмотрел на нее, но выпить желания не было совсем, хоть и трясло меня с бодуна. Я кепчонку свою подобрал и двинул быстрей к дому. А до него километра три будет, пока шел все происшествие ночное вспоминал, живенько мне так весь этот кошмар вспомнился...

Домой пришел, глянул, разруха кругом и запустение. Бомж, одним словом, пропащий человек... И так обидно мне стало... Я же не всегда таким был, я же школу с золотой медалью кончил, и ПТУ на отлично. Друзья меня с толку сбили. И решил я с выпивкой завязать. Раз и навсегда. Взял и спать лег, когда проснулся хлам из дома выносить начал. Дружки приперлись, а я их выгнал. Через неделю на работу устроился, потихоньку и дом подлатал. Скоро дата у меня - три года как в завязке, не пью вообще.

Решила я на выходных поехать на дачу. Предложила эту идею своим домашним, но никто из них меня не поддержал. Уж очень хотелось съездить. И вот я уже в моем маленьком «раю» Сама дачка маленькая, но сад, который ее окружает, очень густой и тенистый. Участок стоит практически на краю дачного поселка.
Целый день прошел в приятных хлопотах. Наступил вечер. Я приняла душ после трудовых мероприятий. Стала сушить голову и слышу стук в дверь. Сначала я подумала, что приехал муж, так как у него были ключи от калитки. Я точно помню, что ее запирала. Открываю дверь, а на пороге соседка стоит. И только я хотела спросить, как она калитку открыла, она, безо всяких слов приветствия, затребовала с кривой улыбочкой:
- Дай соли!
Но я же знаю, что соль не желательно одалживать, особенно малознакомым людям.
- Ой, Галя, нет соли…
Не успела я договорить, как она ощерилась, волосы ее взлохматились, а глаза стали какими-то безумными, что, казалось, она ими меня испепелит. Изо рта, который искривился и приобрел подобие оскала, исторгся истерический вопль:
- Врешь! Есть! Дай соль! Дай соль!!!
При этом она начала топать ногами, как капризное дитя. Если сказать, что я была напугана, значит, ничего не сказать. Меня всю парализовало от созерцания этой ужасной картины. Опомнившись, я поспешила захлопнуть дверь. Не тут-то было: соседка уперлась в дверь ногой и руками начала колотить в дверь. Не знаю, откуда взялись у меня такие силы, но мне удалось запереть дверь, хотя и с большим трудом. А соседка скребется в дверь, визжит, сыплет проклятиями. Я по двери скатилась (на ногах тяжело стоять было) и заревела. Плачу, а сама слышу, как ветки о крышу стучат, будто от ветра сильного. И вроде все стихать начало, а я от двери «отлипнуть» не могу. Не помню, сколько так просидела.
Наутро приехал муж. Только тогда дверь открыла. Она с внешней стороны вся в царапинах. Двор усыпан мелкими ветвями и листьями. Муж, мягко говоря, был в шоке от услышанного и увиденного. Он забрал меня домой.
Соседку я не видела больше. Свою дачу она в скором времени продала.

Знаете, когда люди рассказывают друг другу все, не боясь осуждения. Жизненные пути на какое-то время пресекаются в одном купе, а потом теряете друг друга из вида навсегда. Согласитесь, иногда такие мимолетные знакомства оставляют в памяти след надолго.

Прилетели мы в аэропорт Римини и дальше путь наш лежал в Неаполь. Я с землячкой вдвоем, и еще пара незнакомых девчат. Одну из них не помню совсем, видимо была из незаметных серых мышек. А вот вторая напротив из тех, что мимо не пройдешь. Не буду тратить много времени на описание, вспомните Верку Сердючку. Дама далеко за сорок, с формами и пышущая здоровьем блондинка по имени Люба. Она шумно делала все, абсолютно все. И пила воду, и распихивала по сумкам мелочи, и притопывала от нетерпения, все делала энергично. Было видно, что начинает "бить копытом", как только подумает о скором прибытии в Неаполь.

По дороге она делилась впечатлениями о том, как съездила домой в отпуск. Думала пожить месяца на три как минимум, но больше шести недель не выдержала. Деньги кончились, а ничего другого не начиналось. Работу найти не светило, или на такие гроши, что не стоило обувь бить. Кто поработал за еврики, уже за копейки работать никак не хочет. А мужчин вообще не заметила рядом, как в пустыне. Вымерли, что ли?

Дама была оригинальная, видно, что по жизни рядом с ней никто не скучал. Рассказывала она, активно жестикулируя и смешно показывая в лицах.
Заскучала, говорит, на родине очень быстро. За полтора месяца один только раз услышала комплимент, да и то от местного алкаша. Постучал алкаш к ней в дверь, а когда Люба вышла, он ей:
-Ой, какая же ты красавица. Похорошела-то как! .......... Налей сто грамм?
Налила.
-Нет, ну на самом деле, хороша же ты. ........... Налей еще? .... Нет? Ну хоть огурец дашь?.
Хрустнул огурцом, и ушел, не попрощавшись. Такая, значит цена комплимента. В тот момент Люба поняла, что пришла пора собирать чемодан и делать тут больше нечего. Работы нет, деньги кончились, а без ста грамм и от алкаша доброго слова не услышишь.

Далее Люба продолжала развивать эту тему.
-Вот, говорят, врут итальянцы много? А пусть врут, за то приятно слушать. Никто тебя на.. не пошлет, за то стоит появиться, как даже маленький заморыш не стесняется воскликнуть: "Bella, come sei bella!" что значит "Красавица, какая ж ты красавица!" И хоть знаю цену этим словам, а приятно слышать. Приеду в Неаполь, первого же комплиментатора в лысинку поцелую.

Я стоял на остановке в наушниках, и тут внезапно перестала играть музыка. Не успел я дотянуться до кармана, чтобы снова её включить, как она снова заиграла. Но в эту секунду, пока она не играла, в ушах стрельнуло и как будто током чуть-чуть ударило. Я не особо обратил на это внимание и просто протёр наушники. Подъехал автобус, я сел в него и доехал до своей остановки. Выйдя из автобуса, я увидел на той стороне улицы мужчину с большими чёрными усами, в белом халате. Он стоял и пристально смотрел на меня. Я мельком посмотрел на него и пошёл по своим делам.

И началось. Я начал видеть этого мужика каждый день — на остановках, в метро, просто на улице. Я всегда его видел в таких ситуациях, когда просто не мог к нему подойти. В метро на встречном эскалаторе; на перроне, когда поезд уже отъезжает со станции; я подхожу к зданию университета, а он на меня из окна на втором этаже смотрит; ну и так далее. Во всех случаях я никак не мог к нему приблизиться.

Так продолжалось 11 дней. И вот я увидел его в очередной раз — ехал в трамвае, а он стоит на улице и смотрит на меня в окно. Я не вытерпел и закричал водителю:
— Остановите, мне срочно нужно выйти!
Хотя там и не было остановки, водитель остановился. Не сводя глаз с мужчины, я шёл прямо к нему. Он по-прежнему спокойно стоял и смотрел на меня. Я подошёл к нему и спросил:
— Кто ты? Чего ты от меня хочешь?
В ответ он спокойно взял меня за руку и начал говорить:
— Ну, молодец, давай теперь просыпайся.
Я не знал, что делать, и стоял в ступоре. А он продолжал:
— Просыпайся! Посмотри вокруг, разве не видишь, где ты?..
Я начал оглядываться, и вдруг словно что-то в голове щелкнуло. Я вскрикнул, дернулся и... проснулся на больничной койке.

Оказывается, на остановке меня и ещё трёх людей сбил автомобиль, и я впал в кому. Всё, что со мной происходило, было бредом травмированного мозга. А этот мужчина в белом халате, которого я постоянно видел, оказался моим врачом (кстати, в реальности прошло всего 6 дней, а не 11).

Когда я полностью пришёл в себя, я рассказал врачу об этом. Он спокойно меня выслушал и сказал, что не стоит обращать на это внимание, что из-за сотрясения мозг человека способен выдавать и не такие фокусы.

Был у нас в доме один парняга странноватый — неразговорчивый, все время лохматый, круглый год в берцаках и военке, по пустырям всяким на постой шастал. Нифер, только без всяких цепочек и браслетиков.

А сказка началась где-то через месяц, когда мать решила сдать пустующую комнату. Квартирантка к нам подселилась — обычная сухонькая нервная баба, лет за пятьдесят, набожная, с виду тихая. Заселилась, повесила иконки в своей комнате, обжилась — а где-то через неделю муть-то и началась.

Смотрю — мать-то по виду сохнет; что ни день — не выспавшаяся, будто больная. Испугался — последний родной человек же остался, предложил к врачу. Тут квартирантка как взвилась: «Болезни — кара божия, — говорит, — в храм надобно, а не к врачу». Ну я челюсть подобрал и говорю, мол, слышь, дорогая, мы люди тоже крещеные, да только на Бога надейся, а сам не плошай. Не успел договорить, как на меня не только тетка-квартирантка, но и родная мать наорала... В жизни ведь голос не повышала, добрая была, ласковая, а тут... Обалдел я, в общем, да к себе пошел — не силком же теперь по врачам тащить. А через пару дней и меня скосило. Из рук валится все — на стройке мешок с цементом на ноги себе упустил. Бригадир по привычке матом покрыл, потом подошел, глянул, да без слов домой отправил.

Вот сижу я на скамейке — ни жив ни мертв, руки-ноги ватные, рассказываю пацанам за жизнь свою, как тут мимо тот парняга проходит. Все на него ноль внимания, а тот остановился, послушал, да говорит: «Покажи эту вашу квартирантку». Все начали над ним смеяться, а он на них внимания не обращает и ко мне опять: «Покажи, а? Хуже-то не будет». И было что-то в его глазах такое, тоска не тоска, просьба не просьба, да только согласился.

Зашли мы, а мать с теткой той в комнате сидит, та ей что-то про храмы да про ангелов рассказывает. Вид у матери больной до жути, а тетка — так наоборот, глаза горят, румянца добавилось — как помолодела.

Парняга тот к ним подсаживается здоровается вежливо и говорит: «А можно, мол, и я послушаю?». Словоохотливая квартирантка только и рада, а я стою и наблюдаю. Вот время идет — десять минут, двадцать — а тетка сбиваться посреди фразы стала, позеленела вся. Глянул на парнягу — а у того лицо перекошено, на губах кривая ухмылка застыла, и в глазах дикая-дикая такая ненависть горит, взглядом стенку буравит.

Тут тетка как подскочит, как завизжит — орет чего-то на парнягу, того и гляди, в лицо вцепится. Что дальше произошло, никогда не забуду — поднял тот доходяга лицо, прямо в глаза ей глянул, зубы оскалил, да зашипел так, как дворовые коты шипят, когда шкуры друг-другу полосуют. Только ту тетку и видели! Единственное, на следующий день зашла — по стеночке ходит, глазами на нас косит, пожитки забрала, да и свалила.

А через пару дней смотрю — и мать снова ожила, да и ко мне силы вернулись. Ну, думаю, зайду к парнише, поинтересуюсь, чего такого он сделал. Дня два я с ним никак пересечься не мог, а на третий встретил на лестничной площадке и спрашиваю: что это вообще за хрень была и с чего ты как кошак мартовский шипел?

Тот оглянулся — я аж за крестик вспомнил: лицо осунувшееся, будто постаревшее, синяки под глазами. Тут я и подумал невольно: а сколько парняге реально лет? Никто реально-то так и не знал, а на вид — то ли восемнадцать, то ли шестнадцать... сейчас меньше тридцати шести вообще не дашь.

А парняга тем временем дверь открыл и говорит, ладно, мол, заходи — поговорим. Сели мы у него на кухоньке, он откуда-то коньячок вытащил и говорит: «Ты в мистику и чертовщину всякую веришь?». Ясен пень, нормальному пацану всякой хрени бояться зазорно, я и говорю — нет, мол, дурь это все. Парняга в ответ: «Вот и я не верю. Только есть такие люди, которым человеческое внимание да сочувствие — как воздух. Их не любят, обычно после таких и голова болит, и вообще сил нет, но некоторые умеют так захватывать внимание собеседника, словно гипнотизируют. Неважно, на какую тему они треплются — тут главное то, что избавиться от такого прилипалы не все самостоятельно могут». «Ну, ясно, — говорю. — Тетка та — стерва, это я понял. А чего ты такой финт-то отколол?».

Парень ухмыльнулся и говорит: «Понимаешь, она ждет своей реакции — внимания, сочувствия. А я ей вместо этого подсунул чистую злобу. Тут она свое настоящее лицо и показала. А что до шипения — так то все равно, что выматериться, просто в чужом доме неудобно было».

Тут я чуток охренел: «Шипение — типа выматериться? Не, ну я догадываюсь, что кошаки друг друга не ласковыми словами во время драки величают, но это-то тут при чем?».

«А при том, — отвечает парняга. — Если помнишь дедовы сказки, изначально нечисть не молитвой отваживали, а крепким словом. К месту и с чувством употребленная ругань оглушает не хуже хорошего взрыва. По сути, мат — концентрированная злоба, а злоба — эдакий продукт переработки испуга».

-А-а!- закричала в ужасе Бастинда, тщетно пытаясь стряхнуть воду с платья.- Что ты наделала, глупая девчонка?! Я же сейчас растаю!
-Мне очень жаль, сударыня! - ответила Элли. - Я, право, не знала...
-Пятьсот лет я не умывалась, не чистила зубов, пальцем не прикасалась к воде, потому что мне было предсказана смерть от воды, и вот пришел мой конец! - завывала старуха.
На полу под волшебницей растекалась грязная лужа, лицо стало ноздреватым, как тающий снег.
Элли отставила ведро и как завороженная шагнула к Бастинде. Бастинда между тем рассматривала свои пальцы, с которых скатывались тяжелые мутные капли.
-Я не ходила купаться на речку,- с надрывом продолжала волшебница,- не бегала босиком по росе, не мокла под грибным дождем, не ходила в баню, не посещала пляжи и серные источники... Я пятьсот лет питалась манной кашей на молоке и черствыми сухариками! И всё почему?
-Почему?- прошептала Элли.
-Потому что мне предсказали смерть от воды,- всхлипнула Бастинда.- И обману-у-ули-и-и-и!!!
Старуха тяжело осела на пол, уткнулась лицом в ладони и горько зарыдала об утраченных возможностях.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В одном городе жили-были слепцы. А у них, как водится, был поводырь - одноглазый. Слепцы его очень уважали и завидовали его умению всё видеть.
А потом пришёл в этот город великий лекарь, а может, добрая фея, или вообще пророк какой-нибудь, и всех вылечил. Слепцы прозрели.
Они посмотрели на одноглазого, увидели, что он носит повязку, и тоже сделали себе такие же.
Потому что поводырю, конечно, лучше знать, одним глазом смотреть на мир или двумя - он же такой опытный!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Люк тарелки открылся, и на ковровую дорожку ступили трое пришельцев в строгих деловых костюмах. Навстречу им вышел представитель Земли.
-Добро пожаловать,- радушно улыбнулся он, протягивая гостям хлеб-соль на вышитом полотенце.- Разрешите от имени и по поручению всех людей доброй воли...
-Оставим церемонии,- перебил его самый зеленый из пришельцев.- У нас действительно мало времени, надо успеть еще в четырнадцать разных мест, так что перейдём сразу к делу.
-А банкет?- огорчился представитель Земли.
-В другой раз,- заверил самый зеленый.- Может, на обратном пути. А теперь, если вы позволите...
Он принял из рук другого пришельца тощую кожаную папочку и раскрыл на первой странице.
-Итак, 60 000 лет назад вы вступили в нашу Федерацию...
-Мы?!- искренне удивился представитель Земли.
-Вот подпись,- пришелец показал пальцем на жирную закорючку,- вашего великого вождя Дзгабы. Законно избранного, при нашей поддержке, на срок в 100 000 лет, с возможностью повторного переизбрания. Кстати, где он, почему не явился?.. Впрочем, не важно. Вы признаете подлинность документа?
Представитель Земли открыл рот и часто заморгал.
-Очень хорошо,- кивнул пришелец.- Согласно договору, в обмен на нашу помощь (подробный перечень товаров, как-то: две сотни зеркалец, пятьдесят пар ножниц, восемь кубометров огненной воды и пр., описан в Приложении №3) Земля добровольно и безоговорочно вступила в Федерацию Млечного Пути, а также изъявила согласие, чтобы на всех предстоящих голосованиях её волю выражало специальное доверенное лицо либо его преемник. Было такое?
-Э-э...- протянул представитель Земли.
-Я рад, что вы со мной согласны. А теперь хотелось бы уладить некоторые формальности, и мы вас оставим в покое еще на некоторое время.
-Формальности? Какие формальности?
-Членские взносы,- пояснил пришелец.- За 60 000 лет у вас набежало... дайте посмотреть,- он глянул в папку,- сто двадцать тысяч тонн мамонтовой кости, триста миллионов тонн древесины и полмиллиарда кузовков черники. Вам разбить на два платежа или как?

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Когда Навуходоносору расшифровали его сон и объяснили, что колосс на глиняных ногах - ничто иное, как Вавилонское царство, царь очень огорчился. Действительно, ну что это такое - глиняные ноги! Настоящее убожество. Для золотой головы, серебряного торса, да что там - даже для медного зада такая подпорка ну никак не годится. Некрасиво, ненадёжно, при первом же потрясении может подвести, и вся конструкция рухнет.
На следующую ночь царь увидел другой сон. К рухнувшему колоссу пришли иноземцы, укатили и переплавили золотую голову, серебряный торс распилили и начеканили из него монет, медный зад пустили на утварь. А глиняные ноги не тронули. Кому какой прок от глины?
Миновали века и тысячелетия, рождались и умирали страны и народы, приходили и уходили завоеватели, а глиняные ноги стояли всё там же, всё так же незыблемо, поражая воображение людей величием и мощью древней вавилонской цивилизации.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Математик сидел за рабочим столом, обреченно сжимая голову ладонями. В голове гудело.
-Ну почему ничего не получается? Такое простое уравнение... Нутром чую, что всё правильно! А доказать не могу.
Математик застонал. Не справиться с такой ерундой! Если кто-нибудь только узнает..! Ему представились лица товарищей, снисходительные усмешки, укоризненные взгляды разочарованных учеников. Позор, позор!
Математик смахнул слезу, воровато огляделся и, взяв в руки перо, вывел на полях тетради: "Я нашел воистину удивительное доказательство..."

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Однажды Лягушка услышала пение Соловья и пришла в восторг. Соловьи ведь действительно неплохо поют, это даже лягушки не могут не заметить.
"Вот было бы здорово,- подумала она,- если бы и другие птицы так же умели! А то во всём лесу ни одного настоящего певца: одни курлыкают, другие каркают, третьи ухают, а чтобы за душу брало - этого нету. Такая жалость!"
И Лягушка принялась учиться у Соловья. Каждый вечер она приходила к тому дереву, где он имел обыкновение петь, и старательно повторяла все его трели - ну, как умела. Сперва ничего не получалось. Но прошло несколько месяцев, и её усердие было вознаграждено - Лягушка выучила несколько нот. Не все, конечно, только две или три, но для начала (и для лягушки) это большое достижение.
Поскольку её не терпелось поскорее приступить к работе, она сразу поскакала в лес, и там стала обучать птиц и зверей тому, что выучила сама. Конечно, её мало кто воспринял всерьёз. Но Лягушка не сдавалась, она уговаривала, убеждала, вдалбливала новые идеи в неподатливые головы лесных жителей, заражала их личным примером... И её усердие вновь было вознаграждено. Прошло несколько месяцев, и в лесу все научились квакать. С присвистом.

Моя парикмахерша – Эллочка, девушка креативная и талантливая. А от того несколько капризная и слегка высокомерная. Особенно с чужими. Но их она не обслуживает. Стрижет только своих, на дому. Причем, я наблюдала, как у нее злобные и скандальные вумен становятся такими тихими, ласковыми. Как котятки. Потому что выкажи свой характер – и не постригут тебя так, чтобы все потом ахали. А Эллочка это делает виртуозно.
Всегда Эллочку наблюдала спокойной, ироничной и такой всезнающей. А тут прихожу и застаю парикмахершу в совершенно растрепанных чувствах. Более того, чуть ли не рыдающей. Смотрю – руки даже у нее трясутся.
- Слушай, - говорю,- Меня, конечно, стричь давно пора. Но, если что, я пару дней вполне подожду. А то отхватишь мне ухо, например.
- Нет, - говорит Эллочка,- Постригу. Только, сейчас, успокоюсь. Валерианки тяпну и буду как огурец.
Я мудро не спрашиваю, что случилось. Хотя любопытно до смерти. Сдерживаюсь, поскольку знаю – если не подгонять, человек быстрее расскажет. И, пока Эллочка ищет успокоительное, начинаю перебирать ее инструменты. Расчесочки разные, заколочки. И замечаю, что ее заслуженных ножниц (просто раритет, 20-х годов прошлого века, от старой учительницы достались) нет в арсенале. Эллочка звенит пузырьками у меня за спиной, а я спрашиваю:
- Где ножницы посеяла?
Слышу, на пол падает стакан. Звенит. Разбивается. Поворачиваюсь. У Эллочки глаза – в пол-лица. Совершенно бешеные.
- А чего тебе мои ножницы? Зачем? И тебе тоже надо?!!!!!!!!
Моя спокойная как слон парикмахерша истерически орет. И начинает рыдать. Я тут же выхожу из ступора. Поднимаю пузырек с валокордином. Нахожу чашку, капаю, наливаю воду. Пою Эллочку, уталкивая ее на стул. Она хватает меня за руку.
- Поклянись, что случайно спросила про ножницы!
- Да случайно, конечно случайно. Да вообще они мне нафиг не нужны! Я ж не парикмахер! Да и есть у меня дома ножницы.
Еще бы мне кто-нибудь объяснил, что происходит. Может, украли раритет? В дверь звонят. Эллочка подпрыгивает, как будто ее ударяет током. Опять хватает меня за руку.
- Пожалуйста, пожалуйста... Я никого, кроме тебя не ждала. Скажи, что меня нет. Что я уехала. Навсегда.
«Господи, что творится», - думаю я, направляясь к двери. У Эллочки почему-то нет дверного глазка. Открываю. На пороге – маленький такой мужичонка. Потрепанный и какой-то пыльный. Пиджачок серенький, лицо помятое. В глазах что-то униженно-заискивающее. Абсолютно не Эллочкина клиентура.
- Здрасьте, - говорит мужичок, - А мне парикмахер нужен. Которая стрижет. Это вы?
- Нет, - говорю очень злобно. Как-то мне визитер не понравился, - Уехала, которая стрижет. На Бали уехала, на месяц. А что вам надо?
- А вы ей кто?
- Я ей телохранитель.
- Звинините, звините. Да мне и не нужно... Да я пойду, - и ретируется к лифтам.
Ну, я продолжаю изображать телохранителя. И стою одной ногой на лестничной клетке. Наблюдаю, как мужик, скукожившийся под моим грозным взглядом, подпрыгивает перед лифтом. Наконец, двери открываются. Мужик, бросив на меня затравленный взгляд, прыгает внутрь. И уезжает. Поворачиваюсь и натыкаюсь на Эллочку. Она уже не рыдает, а смеется. Слегка истерически.
- Это, наверное, был один из тех!
У меня кончается терпение.
- Из тех, из этих... Ты хоть намекни, в чем я сейчас поучаствовала. А то все странно и непонятно.
- А ты точно ничего не знаешь? Тебе ножницы не нужны?
Я начинаю тихо сатанеть.
- Ну все, у меня времени не вагон. И ножниц я сроду не похищала. Я ими вообще мало интересуюсь. Давай я тебе позвоню позже, когда ты будешь в форме. Тогда и пострижешь.
- Ладно, - говорит Эллочка, - пошли стричься. Извини, просто ни разу такого не случалось, а тут просто жуть. Давай я тебе расскажу. Может, ты что-нибудь посоветуешь. Буду стричь и рассказывать. Или сначала рассказать?
Хорошо, что в результате мы выбрали последний вариант. Потому что стрижка под такой рассказ получилась бы, мягко говоря, нетрадиционной. И пришлось бы ее прятать под бейсболкой. А так Эллочка просто поливала свои колени кофе. Мы его заварили и устроились на мягких креслах. У Эллочки во время рассказа заметно подрагивали руки.
Все началось за неделю до. Эллочке позвонила незнакомая женщина и попросила ее подстричь. Отшить незнакомку парикмахерша не могла. Та сослалась на одну эллочкину старую клиентку, ей единственной Элла отказать не могла никак. Тетка, по рекомендации которой позвонила клиентка, в свое время помогала устроить больную мать парикмахерши в больницу, доставала дефицитные лекарства. Так что Эллочка решила отложить намеченный день релаксации (маски, ванны, хорошие фильмы) и, скрипя зубами, принять визитершу.
Она оказалась красивой, яркой женщиной не первой молодости. Черные волосы по плечи, во внешности что-то цыганское. («Гривка красивая, богатая. Я просто удовольствие получаю, работая с такими волосами» , - заметила Элла) И глаза вроде бы черные. Или это поначалу Эллочке показалось. А визитерша заходит по-хозяйски на кухню ( там у Эллочки выгорожено место для стрижек, с большим зеркалом, специальным стулом, фенами разными), двигает стул и расстилает на полу простыню. После чего возвращает сиденье на место. И объясняет оторопевшей Эллочке, что, мол, привыкла все срезанные волосы уносить с собой. Типа, плохая примета оставлять их в чужих руках. «И фиг с ним, - думает Эллочка, - мне меньше убирать». И тут новая клиентка заявляет, что хочет подстричься коротко. И покраситься в пепельный цвет. Эллочка, как всегда надменно иронизирует над теткой. Не пойдет ей – ни стрижка, ни цвет. Тетка спорит. И почти мгновенно одерживает верх. («Как ей удалось меня убедить, не представляю!» -комментирует Эллочка. Я тоже не представляю. Потому что слишком хорошо знаю свою парикмахершу. Или – ее вариант прически. Или – до свидания.)
В общем, Эллочка стрижет-красит, сцепив зубы. И превращается тетка из яркой Кармен в серенькую такую мышку, тетеньку-из-метро, замученную низкооплачиваемой работой и домашними заботами. Эллочка перед зеркалом делает последние штрихи, матерится про себя последними словами. Первый раз из ее рук выходит не шедевр, а нечто стандартно-скучное. И тут замечает, что у тетки глаза не черные, а какие-то серовато-голубоватые. «Блин, и кожа вроде бы смуглая была, а сейчас немочь бледная», - думает Эллочка. Но решает, что все показалось. А тетка тем временем вроде бы остается довольна результатом. Отдает деньги. И начинает сгребать даже отдельные разлетевшиеся волоски в простыню. А потом застывает над ножницами – теми самыми, старыми, любимыми. Ими Эллочка ее и стригла.
- Ножницы не продадите?
Эллочка просто звереет. И говорит все, что о клиентке думает. Что та себе внешность испортила прической собственного сочинения. Что Эллочка стрижет только тех, кто ей нравится, а тетка явно в их число не входит. Так что сегодняшний сеанс был первым и последним. Клиентка реагирует спокойно. Пожимает плечами, прощается и уходит, унося свернутую простыню с волосами.
Еще какое-то время Эллочка в бешенстве мечется по квартире. Но потом успокаивается и решает снять стресс бутылочкой хорошего винца. Одевается и идет за ним в ближайший супермаркет. А в магазине подходит к ней противная такая старушенка, кладет сморщенную ручку на локоток и говорит: «Дочка, а дочка! Продай бабушке ножнички!»
- (В этом месте на меня напал истерический хохот. Эллочка сначала посмотрела на меня осуждающе, но потом тоже начала смеяться. И сквозь смех рассказывать продолжение).
Бабку она, конечно, отшила. А потом пошло-поехало. Эллочке звонили какие-то типы. Приходили непонятные тетки, дядьки и даже один ребенок лет десяти. И все просили продать ножницы. Предлагали большие деньги.
(«Так продала бы, раз так достали», - вклинилась я. «Да на меня ужас просто какой-то напал,- ответила Эллочка,- Я просто подпрыгивала от каждого звонка или визита. Но почему-то продавать не хотела. Не знаю, почему. Не могу объяснить».)
Эллочку довели до белого каления. Она даже телефон начала отключать – а ведь могли позвонить постоянные клиенты. И парня одного, который к ней уже лет 5 ходит, постригла из рук вон плохо. Потому что во время процедуры в дверь позвонили – и некто неизвестный захотел ножниц. Но самая кульминация случилась в тот день, который она назначила мне.
В общем, Эллочка начала убирать свою кухню-салон. Поставила лоток с разными ножницами-щипцами на подоконник. Моет пол, разворачивается к окну и видит – за стеклом маячит какая-то рожа – мужик небритый. Квартира – на 8 этаже, стена плоская, никаких балконов, пожарных лестниц и прочего в помине нет. Эллочка заорала. И мужик исчез из окна – как будто присел. Элочка – к окну, может, какая строительная люлька там висит. Ничего. Пусто. Ни люлек, ни кранов (Эллочка представила, что внизу – пожарная машина с выдвижным краном). И мужика никакого нет. Стена и стена, нет зацепок и выпуклостей.
Элочка хватает лоток, переставляет его на тумбочку к зеркалу. Плюхается на стул неподалеку и пытается отдышаться. При этом не может оторвать глаза от зеркала. А в нем вроде бы какие-то тени сгущаются. И формируется что-то вроде руки. Которая как бы тянется за теми злосчастными ножницами, что лежат в лотке.
Убеждать себя, что все это – из-за расстроенных нервов, Элочка не стала. Она просто схватила журнал «Современное парикмахерское искусство», аккуратненько прихватила ими ножницы (почему-то не рискнула взять их голой рукой.) и ринулась из квартиры, проскочила по лестнице два этажа и кинула журнал с ножницами на крышку мусоропровода. А через полчаса пришла я. И спросила про ножницы.
- Ты же на меня не сердишься? Ты же понимаешь, что со мной было?- Эллочка начала переживать, что я обижусь. Она слегка успокоилась, как рассказала мне все.
Естественно, никаких обид у меня не осталось. Я начала строить предположения. Вариант – все показалось – Эллочка тут же отвергла. Вроде бы с нервами у нее все нормально, психов в роду не наблюдалось. Я предположила, что ножницы – на самом деле очень ценная вещь. И странная тетка это поняла.
- Ага, никто не понимал никогда. А она поняла, - Эммочка даже разозлилась, - Моя учительница, которая меня стричь учила, ими все время работала. И потом просто символически мне их передала. Когда ее артрит замучил и она работу оставила. А ножницы все время валялись в салоне. И никто на них никогда не польстился. Да у меня самой куча разных ножниц. А эти просто удобные, мне по руке подходят.
- Тогда надо спросить у твоей клиентки. Ты звонила той даме, что ее рекомендовала?
- Звонила, - Эллочка опять задергалась, - Никого она ко мне не посылала. И вообще не знает никого, кто бы был похож на ту черную тетку.
Реальных объяснений у меня уже не осталось. Единственно, я захотела посмотреть на ножницы. Если они еще там, у мусоропровода.
- Иди, только одна. Я в дверях постою, - сказала Эммочка.
Мне было немного страшно. Но любопытство терзало сильнее. Так что я спустилась на два этажа. Глянцевый журнал так и лежал на грязном мусоропроводе. Я осторожно открыла его. Ножницы не впечатляли – обычные, старые, лезвия – истончившиеся от многократных заточек. Самая наитревиальнейшая вещь. «А, может, ты их себе возьмешь», - прокричала Эммочка со своего этажа. Я постояла, подумала. Не взяла, - обрадовалась она, - Значит, ты ко всему действительно непричастна».
- Ну. Опять двадцать пять, - возмутилась я.
Эллочка начала извинятся. И тут позвонил телефон. Эллочка взяла трубку.
- Здравствуйте. Да. Я. Что?!!!!!!! - и бросила на меня испуганный взгляд.
Мне уже вся история успела надоесть. Я выхватила трубку и проорала:
- Нету у нас никаких ножниц! Выкинули. Они, наверное, уже на свалку едут! Туда, уроды, и езжайте!
В трубке пошли короткие гудки.
Кстати, Эммочка меня пока так и не постригла. Я жду, когда она окончательно успокоиться. Наверное, это произойдет скоро. Последние два дня никаких звонков и визитов не было.

-Кто такой?- сурово спросил ангел на входе.
Человек коротко охарактеризовал себя в сочных и емких выражениях.
-Угу, есть такой,- ангел поставил галочку в ведомости.- А это..?
-Гаф!- сказала собака.
-Это со мной,- объяснил человек.
-Людей с собаками мы не пропускаем,- сообщил ангел.
-Это почему же? Оттого, что у них нет души?
-Душа есть у всего живого,- нравоучительно заметил ангел.- У неживого тоже, но об этом тебе еще рано знать.
-Ну так в чем проблема?
-В тебе.
-Во мне?!
-Ну да. Ты же человек, у тебя душа бессмертная. А рай - царство смерти.
-Я не понимаю...
-А тут и понимать нечего.
Ангел распахнул ворота рая, где благоухали цветы, порхали бабочки, бродили звери, волк спал в обнимку с ягненком...
-Иди давай,- он подтолкнул собаку внутрь.
-А тебе - туда!- с этими словами ангел ухватил человека за шиворот и метким пинком отправил обратно на землю.- Возрождайся, бессмертный.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Я читал криминальную хронику. Бес сидел на моём левом плече и болтал ногами. Ангел-хранитель, как и положено, незримо парил над другим плечом.
-Маньяка-убийцу поймали,- сообщил я.- Семнадцать человек задушил!
-Четверых,- зевнул бес.
-Но он же сам признался!
-Псих, вот и признался. Набивает себе цену. Читай дальше. Кого там ещё поймали?
-Этого, который украл сорок миллионов. Завтра суд.
-Дадут два года,- со знанием дела кивнул бес.- Через три месяца освободят условно.
-Что-то мало,- усомнился я.
-Мало?! Да он этих миллионов в глаза не видел! За что его сажать?
-Как - не видел? Он же сам пришёл, с повинной...
-Мало ли, пришёл... Ему сказали: "На тебе два миллиона, только скажи, что украл сорок." А он что, дурак, от таких денег отказываться?
-Насильника поймали,- хмуро продолжил я.- Серийного. Педофила.
-А этому четыре года,- радостно подхватил бес.- Выпустят через три, за хорошее поведение.
-И он больше не будет никого насиловать?
-Он больше не будет попадаться,- уклончиво ответил бес.
-Хреново.
-Да уж. Дурацкое у вас судопроизводство, и сроки смешные. То ли дело у нас!..
-А кстати,- я закрыл газету,- какое наказание его ждёт у вас?
-У нас?- хихикнул бес.- Его ждут сорок юных дев, прекрасных лицом и телом.
-Э-э..?! Минутку, а разве это не..?
-No comments,- сухо отозвался ангел из-за правого плеча.
-Ха!- бес снисходительно улыбнулся.- Ты просто не представляешь себе, что могут сотворить сорок юных дев с одним педофилом!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Жил-был на свете волшебник Шимахуз, который все делал только наполовину. Такой уж он был ленивый.
Начнет делать скатерть-самобранку - до второй перемены блюд дойдет, а про компот и закуски позабудет.
Станет превращать лягушку в принцессу - до половины превратит, а дальше так оставит.
И во всем так.
Поэтому люди к нему обращались очень редко, только в самом крайнем случае, да и то потом раскаивались.
А однажды пришел к волшебнику великан и закричал громким голосом:
-Не здесь ли живет волшебник Шимахуз? Шимахуз, волшебник, здесь живет?
Вышел к великану волшебник в одном тапочке и наполовину застегнутом халате.
-Ну, я волше... а что тако...?
-Я - великан Ждыдва. Ждыдва я, великан. Знаменит тем, что все делаю дважды. Два раза все делаю, и этим знаменит. Мне нужны, понимаешь, семимильные сапоги. Семимильные сапоги мне нужны, понимаешь?
-Понима...
-Они теперь в моду вошли, а у меня до сих пор километровые галоши. Километровые галоши у меня, у уже в моде семимильные сапоги. Вот ты мне их и сделай. Сделай мне их.
-Так ведь... только наполови...
-Ну да, я знаю. Знаю я. Ты сделаешь сапоги наполовину, а я зато шагну дважды. Я дважды шагну в сапогах, которые ты сделаешь наполовину. Как-раз один раз и получится, семь миль. Семь миль за один раз получится.
Так и порешили. Волшебник Шимахуз стал делать сапоги-скороходы, и сделал их, конечно, только наполовину. Надел сапоги великан, шагнул - и пропал из глаз.
А под вечер вернулся ползком, весь в грязи, в синяках и без сил.
-Ты что мне подсунул?- зарычал он на волшебника, едва переводя дух и даже забывая повторяться.- У тебя же не два полу-семимильных сапога получилось! У тебя же получился один семимильный сапог, и один простой! Это же мне пришлось вдогонку за своей правой ногой семь миль на одной ножке скакать! Да еще по камням, болотам и оврагам! Вот только дай мне отдышаться, я тебя в лепешку расшибу! Дважды!
Тут волшебник Шимахуз так испугался ,что безо всяких сапог-скороходов убежал за тридевять земель. И с тех пор, говорят, стал все дела делать не наполовину, а на целых семьдесят пять процентов.
А великан Ждыдва потом еще два месяца ходил еле-еле. Он так сбил себе ноги, что мог носить только мягкие стометровые тапочки. И говорить из-за одышки тоже стал медленно, вдумчиво, взвешивая каждое слово. За это другие великаны стали его считать солидным и здравомыслящим, и очень зауважали.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

-Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю,- начал Винни-Пух,- то дыра - это нора. Так?
-Ага!- кивнул Пятачок.
-А нора - это фрейдистский символ. Так?
-Ага!- кивнул Пятачок.
-А фрейдистский символ - это...- Винни-Пух замолчал и пристально посмотрел на вход в нору.- Знаешь, Пятачок, пожалуй, туда мы тоже не пойдём.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

-Господин Гений,- крикнула секретарша,- к Вам посетитель!
-Скажите, что у меня нет времени.
-Теперь есть,- успокоил Гения посетитель, проходя сквозь дверь.- Всё в порядке.
-А Вы, собственно, кто?- спросил Гений.
-Я-то? Да я и есть Время. Привет.
-Привет,- пробормотал Гений.- Какими судьбами?
-Я по делу. Насилу догнало,- пожаловалось Время.- За тобой, знаешь ли, не угонишься.
-Да, мне часто говорили, что я опережаю своё время.
-Вот-вот,- энергично кивнул посетитель.- Вечно вы куда-то спешите, вечно у вас времени нет. А откуда ему взяться? Вы же не подождёте, вам же некогда! Но теперь всё!
-Что всё?- спросил Гений.
-Всё - это значит всё, я пришло. Твоё время.
-Пришло моё время?- испугался Гений.- Но я не хочу умирать! Я ещё так молод!
-Умирать? Зачем?- удивилось Время.- Просто я тебя догнало, теперь мы наравне. Ты меня больше не опережаешь. И, кстати, учти - ты отныне не гений, а так... одарённая личность.
-Почему-у?
-Потому что идёшь в ногу со Временем. Какой же ты гений после этого?
Время оглянулось по сторонам и доверительно склонилось к Гению.
-Я бы и раньше пришло,- призналось оно,- да как-то неловко было, заваливаться с бухты-барахты к великому человеку. Кто бы меня представил? А теперь у тебя секретарша есть.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Город горел.
К небу взлетали снопы искр, рушились крыши, корчились от жара древние фрески.
Жители бродили по улицам, обмахивались веерами и говорили: "Ах, какая жаркая в этом году осень!"
На центральной площади радостно пожимали друг другу руки трое горожан:
-Как удачно, что я застраховал свой дом! Это просто подарок небес, что он сгорел!
-А я вложил свои деньги в строительный лес, он должен скоро прибыть. На него теперь будет большой спрос.
-Поздравляю Вас. Я тоже выгодно разместил капитал, накупил овса и пшеницы. Мне за них уже предлагали тройную цену, а что будет завтра?
-О да, бизнес теперь расцветет.
На редких паникеров, бегущих с мешками к лодочной пристани, горожане смотрели с презрением: "Нет, это не патриоты!"
-Предатели!- плевали они вслед отплывающим лодкам.- Как вы можете хладнокровно бросать родину в это трудное время?
-Так ведь пожар же!- кричали в ответ с лодок.- Оглянитесь, город горит!
-А что-пожар?- пожимали плечами горожане.- Под колесницами на дорогах ежегодно гибнет гораздо больше людей, чем от какого-то пожара. Подумаешь...
Пылали храмы, и жители восторженно обменивались впечатлениями:
-Смотрите, смотрите, какой высокий огонь! Такой никогда еще не зажигали на жертвеннике.
-Вот именно так надо служить богам! Чтобы искры долетали до самого неба!
-А говорят, в храме сгорели две сотни прихожан.
-Какое самопожертвование! Боги давно не получали стлько человеческих жертв. Они будут довольны.
-Боги уже явили свою милость, у моего соседа сгорела усадьба. Я так рад!
-Но у тебя же тоже сгорела усадьба?
-Ну, это уже издержки...
-А обратите внимание, как красив наш город при таком освещении!
-Да, наш город прекрасен. Как скучны были эти серые стены, а взгляните на них сейчас, когда они обьяты пламенем? Какая экспрессия, какая мощь!
-Дух захватывает! Вам тоже трудно дышать?
-Вот так бы и умерли, ни разу не увидев горящего Рима.
-Да, как же все-таки очень умно придумал наш император!
А император стоял на холме, смотрел вниз на горящий город и вздыхал. Ему было нестерпимо скучно.

Город. У ворот сидят мудрецы — старейшины. Ждут.
Подъезжает мужик на белом осле.
— Мир вам, старцы! Возрадуйтесь, я — Мессия. Вот, пришел.
— Хрен ты собачий, а не Мессия. Где твой огненный меч?
— И почему это ты вдруг на осле, когда должен на двугорбом верблюде?
— И вообще, почему ты не негр?
— Минуточку! А как называется ваш мир?
— Фрындл.
— Так что, этот город — не Иерусалим?
— Не-а. Это Пфунзгбрф. Великий и славный.
— Тьфу, блин! Опять ошибся…
Разворачивается и уезжает на своем осле.
Миров много. Поди найди среди них единственный нужный…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Прометей. Стоит, прикованный к скале.
Летит орел, в когтях тащит завернутое в покрывало зеркало. Прометей мучительно стонет.
Орел устанавливает зеркало напротив Прометея, стукает по стеклу клювом; поверхность зеркала подергивается рябью и проявляется изображение. Прометей зажмуривается, но тут же открывает глаза, потому что не смотреть на дело рук своих не в силах.
Костры. Десятки костров, в несколько рядов, и на каждом — корчится заживо сжигаемая ведьма.
Горящие от брошенной спички леса.
Объятые пламенем автомобили.
Печи крематориев в концлагерях.
Раскаленные щипцы в руках палача.
Поля, затянутые пороховым дымом.
Костры из рукописей.
И многое, многое другое.
— Но есть же и светлые стороны! — в отчаянии возражает Прометей. — Огонь — это тепло, это свет, это горячая еда. Огонь это прогресс!
Орел не спеша заворачивает зеркало обратно в покрывало. Насмешливо каркает и улетает.
— Лучше бы ты мне печень выклевывал…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

— Так. Яблоко готово, маскировка закончена. Еще раз уточню адрес — и пойду.
Королева подошла к зеркалу и постучала по нему ногтем:
— Ну-ка, зеркальце, скажи еще раз — где живет эта самая, которая всё ж меня милей?
Зеркало не отозвалось. Королева раздраженно нахмурилась.
— Ладно. Будем соблюдать ритуал. Зеркало, зеркало на стене, кто прекрасней всех в стране?
— Ты, — быстро ответило зеркало.
— С ума сошло? — опешила королева.
— Никак нет.
— Что, Белоснежка уже умерла? Без меня?
— Зачем умерла? Жива.
— Так ты же еще вчера говорило, что она прекраснее меня!
— Так то вчера. А сегодня ты прекраснее.
Королева недоверчиво уставилась на свое отражение. Спутанные седые лохмы, глубокие морщины? на носу — безобразная бородавка…
— Зеркало… — пробормотала она. — Да у тебя просто-напросто извращенный вкус!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

— Осторожно! Не наступи на мои круги!
— Тьфу ты! — римский солдат споткнулся на бегу, потерял равновесие и едва не упал.
Оглянувшись, он увидел невозмутимого старика, чертящего что-то палочкой на песке. Раздосадованный солдат уже замахнулся мечом, но встретил спокойный взгляд старика и неожиданно устыдился. Нападать на безоружного мирного жителя, да еще, кажется, полоумного… Невелика доблесть!
— Фиг с тобой, живи! — легионер сплюнул в пыль и побежал дальше.
 … через год Архимед нашел свою точку опоры и перевернул мир к чертовой матери.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

— Плыви себе, рыбка, ничего мне от тебя не надо, — добродушно сказал старик.
— Так-таки и ничего? — не поверила рыбка.
— Да вроде… а хотя погоди! — старик суетливо зашарил по карманам. — Где-то у меня список был…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Жил да был некий Дурак. Может, Иван, может, Жан, или Христофор — имени до нас история не донесла. Потому что это именно история, а никакая не сказка. Всё, что нам известно сегодня про Дурака — что был он именно Дурак и никак иначе!
Дурак был из простых, не высокородных. Крестьянствовал понемногу — не то репу выращивал, не то овцами торговал, несущественно.
Вот сидел он однажды на пеньке у дороги, смотрит — старуха идет. И прямо к нему.
«Дай мне, говорит, добрый молодец, водички попить, совсем в горле пересохло».
Был бы Дурак умным, плюнул бы через левое плечо и удрал бы, куда глаза глядят.
Но поскольку умным он не был, то как ни в чем не бывало протянул старухе свою фляжку, да еще и местечко не пеньке уступил, передохнуть.
— Ну, спасибо, — сказала тогда старуха. — Вот ты и совершил доброе дело, теперь загадывай три желания, а я их исполню.
— Почему?! — испугался Дурак. — За что, бабушка?
— А за то, что водички мне дал попить. Теперь не отвертишься! Я ведь Не-Просто-Так-Старушка!
— Ой, мамочки! — запричитал Дурак. — Ой, горе-то какое! Да откуда же мне было знать, что нельзя подавать старушкам воды?
— Раньше думать надо было! — одернула его Не-Просто-Так-Старушка. — Хочешь, не хочешь, а три желания твои я теперь выполню.
Горько заплакал тогда Дурак.
— Не хочу три желания! Мне ведь тогда волей-неволей придется в герои податься.
Не бывает так, чтобы чудеса, и без подвигов. А какой из меня герой? У меня же дом, хозяйство, быт налажен. А тут срывайся с места, иди блуждай по белу свету, пока сказка не получится. А сказки тоже не всегда со счастливым концом бывают!
— Зато твое имя навсегда останется в памяти народной! — ехидно заметила Не-Просто-Так-Старушка. — Так что давай, начинай.
— Не хочу, чтобы мое имя оставалось в памяти! — насупился Дурак. — Хочу жить, как все люди. И чтоб никаких чудес!
Не-Просто-Так-Старушка присвистнула и задумалась.
— Ну ты и загадал… Чтобы никаких чудес, говоришь..? И как все люди? Не знаю даже, хватит ли моих сил… Расслоение реальности… мдя.
Но сил у Не-Просто-Так-Старушки, конечно, хватило. У них, у Не-Просто-Так-Старушек, на такие гадости всегда силы находятся.
Три желания Дурака исполнились в наилучшем виде.
Никаких чудес с ним больше не происходило. Жить Дурак стал, как все люди — а потому и у остальных людей чудеса закончились.
А имени его история не сохранила.