Бабам, милые мои, нынче житьишко. Крупно богатеют наши бабы. Как сыр в масле катаются.

  Уж на что, скажем, наша знакомая тётя Нюша серая дамочка — и та, дьявол, разбогатела. 
  Главное, по серости своей она не сразу и разобралась в своём капитале. После только во вкус вошла. А сначала испугалась это ужасно как. 

  А скрутило, милые мои, её в январе месяце. В январе месяце её скрутило, а в феврале месяце бежит наша тётя Нюша к врачу за бесплатным советом — мол, как и отчего её скрутило и не объелась ли она, часом. 

  Доктор постучал тётю Нюшу трубочкой и признаёт у ней беременность на седьмом месяце. 
  Очень от этих слов тётя Нюша расстроилась, однако спорить и ругаться с врачом не стала и пошла себе. 

  И приходит она, милые мои, домой, серая, как подушка, присаживается на стульчак и обижается на окружающих. 
— Да что ж это, граждане, происходит на земном шаре? Да как же, говорит, я теперича, войдите в положение, наниматься буду? Ну, например, стирка или постирушка, или полы мыть. А мне, может, как раз в это время с ребёнком упражняться нужно. 

Так вот сидит тётя Нюша, рыдает и не слушает никаких резонов. 

Соседи говорят: 
— Тут, бабонька, рыдать не приходится. Это, говорят, даже напротив того, довольно счастливая случайность при вашей бедности. Это, говорят, небольшой, но верный капитал по нынешним временам, вроде валюты... На кого, между прочим, думаешь-то? 

Тётя Нюша сквозь слёзы отвечает: 
  — Одним словом, граждане, думать мне нечего. Либо дворник Мишка, либо торговец Четыркин, либо Пашка-полотёр. Одно из двух. 

Соседи говорят: 
  — Бери, милая, конечно, Четыркина. У Четыркина всё-таки ларёк, и, может, он, Четыркин, рублей триста зарабатывает. Сто рублей тебе, а остальные пущай хоть пропивает с горя. 

Стала тут тётя Нюша веселиться и чай внакладку пить, а после и говорит: 
  — Жалею я, граждане, что раньше не знала. Я бы, говорит, давно жила прилично. 

  Так и разбогатела тётя Нюша. Сто целковых в месяц, ровно спец, лопатой огребает. 
Худо ли! 

 Михаил Зощенко