Поезд. Мы с Ниной в командировке. Едем из Одессы в Москву или из Москвы в Ленинград. Точно не помню. Это примерно 1994 - 95 год.
В купе с нами едет небольшого роста полноватый мужчина лет семидесяти пяти с военными наградами на пиджаке. Разговорились. Он – фронтовик, воевал в передовых гвардейских частях с начала и до конца войны.
Я удивился : «С начала войны и до конца в передовых частях? Как же вам удалось выжить? Кем вы служили?»
«Ординарцем у майора - начальника танкового дивизиона. Танки у нас были мощные – ИС («Иосиф Сталин»)»
«Какие же у вас были обязанности»,- спрашиваю.
«Ну, во-первых, каждый вечер надо было привести начальству бабу. Каждый день - другую. И еще я на мотоцикле ездил на передовую к нашим танкистам, чтобы передать приказ начальника и узнать остановку».
«А что, разве начальник не был на передовой со своими танкистами?»
«Обычно он со своими заместителями останавливался подальше от передовой в каком-нибудь хорошем доме, где жили зажиточные хозяева и там они беспробудно пьянствовали».
«А как же без него воевали?»
По-разному бывало. Вот помню, как поехал на передовую к нашим. Еду на мотоцикле. Наши ушли вперед. Еще все в дыму. Убитых много. Остановился, поснимал с немцев часы, надел их на обе руки аж до локтей и поехал дальше. Догнал наших. А они стоят. Доехали до немецкого противотанкового рва и остановились. Дальше не проедешь, а назад без приказа нельзя – расстрел. Повылезали из танков, отползли на безопасное расстояние и наблюдают, как немцы расстреливают танки прямой наводкой. Подбитые зацепляют тросом и оттаскивают назад. Потом – на ремонт в тыл отправят.
Узнал я как дела и поехал назад. В одном селе остановился отдохнуть. Идем с ребятами по селу. Смотрим, а впереди нам навстречу немцы идут толпой. Как мы бежали от них! Напрямик через огороды, поля. Оружие свое где-то побросали, чтобы легче было бежать. Спаслись, слава Богу! Потом налетели самолеты, стали бомбить. Я спрятался под грузовик. Бомба упала рядом. Я очнулся в госпитале и сразу - глядь на руки, а часов-то нет. Кричу: «Где часы?» Потом смеялись надо мной. А часы у меня забрали пока я был без сознания.
В другой раз приехал на передовую, а меня оттуда послали конвоировать трех пленных немецких офицеров в штаб через лес. Довел я их , завел в избу где был штаб. Сказали мне, чтобы подождал пока их допросят. Потом зовут меня. Зашел: «Так, этих – в расход!» Я отказывался, но что поделаешь. Вывел, поставил к сараю и расстрелял».
Я говорю: «Как же так! Они же пленные!»
А он мне: «А что с ними делать? Куда девать? Мы их вообще танками давили».
«Как это давили?» Мы с Ниной потеряли дар речи. А он обыденно так продолжает: «Ну как… Свяжем их в затылок друг другу человек по десять, проедет три ИС и от них только мокрое пятно остается»
Я перестал задавать вопросы, мы с Ниной приумолкли. А он продолжал: «Меня уважают как фронтовика…» Дальше не помню, что-то вроде того, что на все праздники, торжественные мероприятия приглашают, медалями к праздникам награждают…
Вот такой рассказ гвардейца. Такова правда о войне. И еще не вся.
Моя мама говорила, когда тяжело было в жизни: «Лишь бы не было войны!» Знаю, многие посмеиваются над этими словами тех, кто через ужасы войны прошел. Я имею в виду и фронт и тыл – везде было страшно, тяжело.
Но мама была права: страшнее войны нет ничего.

Поезд. Мы с Ниной в командировке. Едем из Одессы в Москву или из Москвы в Ленинград. Точно не помню. Это примерно 1994 - 95 год.
В купе с нами едет небольшого роста полноватый мужчина лет семидесяти пяти с военными наградами на пиджаке. Разговорились. Он – фронтовик, воевал в передовых гвардейских частях с начала и до конца войны.
Я удивился : «С начала войны и до конца в передовых частях? Как же вам удалось выжить? Кем вы служили?»
«Ординарцем у майора - начальника танкового дивизиона. Танки у нас были мощные – ИС («Иосиф Сталин»)»
«Какие же у вас были обязанности»,- спрашиваю.
«Ну, во-первых, каждый вечер надо было привести начальству бабу. Каждый день - другую. И еще я на мотоцикле ездил на передовую к нашим танкистам, чтобы передать приказ начальника и узнать остановку».
«А что, разве начальник не был на передовой со своими танкистами?»
«Обычно он со своими заместителями останавливался подальше от передовой в каком-нибудь хорошем доме, где жили зажиточные хозяева и там они беспробудно пьянствовали».
«А как же без него воевали?»
По-разному бывало. Вот помню, как поехал на передовую к нашим. Еду на мотоцикле. Наши ушли вперед. Еще все в дыму. Убитых много. Остановился, поснимал с немцев часы, надел их на обе руки аж до локтей и поехал дальше. Догнал наших. А они стоят. Доехали до немецкого противотанкового рва и остановились. Дальше не проедешь, а назад без приказа нельзя – расстрел. Повылезали из танков, отползли на безопасное расстояние и наблюдают, как немцы расстреливают танки прямой наводкой. Подбитые зацепляют тросом и оттаскивают назад. Потом – на ремонт в тыл отправят.
Узнал я как дела и поехал назад. В одном селе остановился отдохнуть. Идем с ребятами по селу. Смотрим, а впереди нам навстречу немцы идут толпой. Как мы бежали от них! Напрямик через огороды, поля. Оружие свое где-то побросали, чтобы легче было бежать. Спаслись, слава Богу! Потом налетели самолеты, стали бомбить. Я спрятался под грузовик. Бомба упала рядом. Я очнулся в госпитале и сразу - глядь на руки, а часов-то нет. Кричу: «Где часы?» Потом смеялись надо мной. А часы у меня забрали пока я был без сознания.
В другой раз приехал на передовую, а меня оттуда послали конвоировать трех пленных немецких офицеров в штаб через лес. Довел я их , завел в избу где был штаб. Сказали мне, чтобы подождал пока их допросят. Потом зовут меня. Зашел: «Так, этих – в расход!» Я отказывался, но что поделаешь. Вывел, поставил к сараю и расстрелял».
Я говорю: «Как же так! Они же пленные!»
А он мне: «А что с ними делать? Куда девать? Мы их вообще танками давили».
«Как это давили?» Мы с Ниной потеряли дар речи. А он обыденно так продолжает: «Ну как… Свяжем их в затылок друг другу человек по десять, проедет три ИС и от них только мокрое пятно остается»
Я перестал задавать вопросы, мы с Ниной приумолкли. А он продолжал: «Меня уважают как фронтовика…» Дальше не помню, что-то вроде того, что на все праздники, торжественные мероприятия приглашают, медалями к праздникам награждают…
Вот такой рассказ гвардейца. Такова правда о войне. И еще не вся.
Моя мама говорила, когда тяжело было в жизни: «Лишь бы не было войны!» Знаю, многие посмеиваются над этими словами тех, кто через ужасы войны прошел. Я имею в виду и фронт и тыл – везде было страшно, тяжело.
Но мама была права: страшнее войны нет ничего.